chapter 3. Sunoo (1/2)

любовь — это поступки, это выбор, который ты делаешь каждый день: от того, как ты смотришь на него, до того, что ты ему говоришь, как относишься к нему, до того, сколько времени ты решишь проводить с ним</p>

Сону ненавидел слухи. Да, конечно, все мы как бы не без изъяна; он тоже любил посплетничать с Чонвоном и Хисыном о ком-нибудь, кто был интересен, но омега не любил распространяться об этом шире их узкого круга лиц.

Возможно, Сону не относился бы к феномену массового распространения сплетен так резко негативно, если бы сам не являлся их объектом потому, что был приближен к Рики, который являлся довольно популярной персоной в пределах их школы (да и за её стенами тоже), а вторая половинка, друзья или враги «популярных крутышек» школы становятся второй темой для обсуждений, как известно. Слухи всегда ходят, и в случае их с Рики дуэта было бесконечное множество: одни говорили, что эти двое — пара, которая просто ненавидит друг друга на публике, чтобы не раскрываться; это было самым простым вариантом. Вторые убеждали, что Сону с Рики на самом деле питают друг ко другу неприязнь, но не настолько сильную, чтобы поубивать друг друга и попытаться чужое сердце с корнем вырвать, а такую, которую можно выплеснуть наедине, жарко уединившись в постели. Третьи же были уверены, что когда-то Сону с Рики переспали, и омега «залетел», но альфа отказался от ответственности и отправил его на аборт, поэтому теперь они враждуют и вообще на дух друг друга не переносят.

И третьи-то были наиболее приближены к правде, что самое забавное; в мысли об аборте только всё-таки немного ошибались. Когда Сону только недавно исполнялось семнадцать, он был шокирован, когда врач диагностировал беременность вместо гастрита или чего-нибудь там ещё. Сону вместе с матерью чуть в обморок не упали на той самой злосчастной кушетке в светлом кабинете, пропахшем медицинским спиртом, но смогли удержаться, да и не стоит подробно рассказывать о том, какая реакция была у всех, кто как либо мог быть причастен к жизни будущего ребёнка.

Малыша было решено оставить, ведь Сону панически боялся введения в своё нутро какой-то иглы, и «лучше я рожу», чем терпеть это, как бы ни звучало странно. Кроме того, Сону просто не мог на это решиться — внутри ведь был теперь не просто сгусток клеток, от которого на первых порах была бы не проблема избавиться, а уже некое формирование… Человека?

Тогда обе семьи переживали сложный период. Семья Ким была в полнейшем ауте от того, что их примерный сыночек забеременел, но незамедлительно определила, сколько денег нужно будет откладывать на будущего ребёнка, Сону же приходилось бороться с ежедневной утренней тошнотой и приходить в школу в огромном свитере, с лихвой закрывающим живот, с позеленевшим лицом, преследующей его тошнотой и кружащейся головой (Чонвон был готов ловить друга в любой момент). Семья Нишимура занималась примерно тем же самым, только, в отличие от родителей Сону, родственники Рики устраивали четырнадцатилетнему мальчишке ежедневные выговоры, потому что никто никогда не учил его так много пиздеть.

В общем, накликали беду на свою голову опрометчивостью и неосторожностью. В одно мгновение пришлось повзрослеть на добрый десяток лет, если не больше, и отказаться от мечтаний и перспектив на будущее в пользу настоящей жизни.

Сону ненавидел распускающих слухи. Каждый раз, когда третью версию вражды Сону и Рики начинали форсить, а порой и к нему самому подходили, — да, были такие, кто имел наглость — с прямым вопросом не в бровь, а в глаз, кровь Сону холодела, ведь это заставляло возвращаться в тот роковой день, переломный момент, когда Сону оправился от практически болевого шока, и ему, семнадцатилетнему, дали в руки крохотное тело новорождённого малыша, тихо сопящего в коконе из одеял.

Глаза Сону расширились от внезапно накрывшей его паники, кипящим ужасом бурлящей в венах, пока он рассматривал личико сына и его маленькие блестящие глаза. Голова казалась тяжёлой, когда Сону поднял взгляд на Рики, которому разрешили зайти в палату после того, как выпроводили на середине процесса. На лице юного альфы не было ни единой эмоции, кроме сурового принятия происходящего.

— Рики, — пробормотал Сону в ужасе, с головой утопая в тревоге. — Что мы теперь будем делать с этим?

Рики промолчал.

｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ</p>

Если задуматься, у каждого обмана есть своя увлекательная история — как и у любого человека. Не важно, насколько скучной он сам считает свою жизнь. Сону считает себя человеком интересным, пусть и с немного тяжёлым бэкграундом.

Сону очень любит своих людей. Когда Сону с близкими ему людьми, он не чувствует себя опустошённым и непонятым; с Чонвоном, Хисыном и Юко такого никогда не бывает. Но с Рики Сону чувствует себя так, будто он сбрасывается до заводских настроек — не знает, что делать или говорить, не научен чему бы то ни было вообще. Никогда не знаешь, каким будет его следующее слово, действие. Иногда кажется, будто его жизнь — миссия в какой-то игре, а Рики был подослан к нему, сгенерирован, чтобы привести Сону к тому, кто он есть сейчас.

｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ</p>

День без школьной формы был организован спустя четыре года обещаний, когда президент школы решил, наконец, вспомнить про то, что он зарекался выполнять в своей предвыборной программе.

Сону не был в особом восторге от такой идеи, честно говоря, ему вряд ли было не всё равно. Утром главной задачей было не пересраться с Рики, дома у которого он ночевал и который настолько внимателен и осторожен, что подумал, что ползунки Юко — это его кофта, и надевается оно на руки; выбрать одежду — это дело второстепенное, тем более, если ты берёшь её у Рики и не боишься испачкать. Именно поэтому Сону ограничился тем, что спёр у альфы его самые маленькие брюки, зато одну из огромных толстовок, приятно пахнущих солёной карамелью. Да, Сону пришёл в школу в вещах Рики, и ему, честно, было плевать, и тот, кто заметил бы и посмел предъявить насчёт этого, мог смело отправляться на хуй.

Чонвон же не сильно отличался от Сону, только напялил сегодня свою любимую кофту в бирюзово-горчичную полоску. У этой кофты, на самом деле, довольно <s>не</s>интересная история. Они оба помнили, как в этой же кофте Чонвон не вписался в поворот и налетел на высокого крепкого альфу, впечатавшись носом в его губы, а вместе с тем и влюбившись в первого взгляда. После этого альфа по имени Чонсон, — или Джей (как кому угодно, но второй вариант лучше) — пальто которого стоило больше, чем годовая сумма за обеды Сону, Чонвона и Хисына вместе взятых, наладил с Чонвоном неплохое общение, а омега в свою очередь утверждал, что запах парфюма Джея до сих пор не выветрился с его любимой кофты.

Сону не мог судить его за мечтательность и невинность. Как человек, который не мог понять, что происходит в собственной жизни, Сону просто не мог его осуждать.

Хисын, напротив, иногда занимал себя таким, приводя Чонвона в себя, когда тот погружался в мечтания больше обычного. Хисын мог, надо сказать: какой месяц он отшивал двоих дружков Джея по имени Сонхун и Джеюн, которые бегали за ним, пока он хотя бы не скажет им «Привет». Альфы эти, вроде бы, были неплохими парнями, по крайней мере, опираясь на то, что слышал о них Сону, но Хисыну было тяжело побороть свои установки.

Сону и его не осуждал, хоть и видел, как взгляд Хисына порой теплеет, когда сталкивается с двумя придурками, маячащими на горизонте. У Сону не было желания.

Так вот.

Сону надеялся, что Рики оденется нормально, так как не хотел, чтобы ему дали гражданство Испании от количества испанского стыда, испытываемого за альфу. Иногда казалось, будто у Сону не один ребёнок, а два. Он был вынужден одёргивать Рики или приводить в себя, когда Рики заигрывался больше, чем нужно.

И вот, Нишимура Рики перед ним во всей красе; да так, что глаза Сону сейчас, кажется, на пол из орбит вывалятся. Сону ведь как знал, что не нужно оставлять Рики без присмотра.

Как только Рики выходит из раздевалки, Сону начисто игнорирует парочку неизвестных омег, которые уже поджидали Рики у выхода из маленького помещения, и, схватив его под руку, бросает только что-то по типу: «Пошли вон отсюда» ошарашенным парням, прежде чем потащить Рики, чья ухмылка не говорит ничего, за собой.

Ничего, кроме того, что Рики всё равно выберет его.

— Что за вид? — шипит Сону, толкнув его к стенке в тёмном коридоре, который ведёт к вечно закрытому кабинету медсестры. Рики приподнимает бровь.

— Звезда, ты что, ревнуешь?

— У тебя трусы видно, придурок, посмотри на себя! — Сону мимолётно оглядывает полурасстёгнутую рубашку Рики, которая оголяет подтянутый живот с выступающим прессом, а широкие джинсы едва не сползают с бёдер, обнажая резинку боксеров. Ну, зато calvin klein, хули. — Не слишком высоко штаны натянул? Может…

На этом моменте Рики решает взять всё в свои руки, — а точнее, лицо Сону, потому что ну зачем так скандалить?

Рики мгновенно берётся за края челюсти Сону, притягивая его лицо к своему и накрывая чужие аккуратные губы собственными. «М-м-м!..», — мычит омега с широко открытыми глазами, он бьёт Рики в плечо, но Рики не останавливается.

Понадобилось несколько секунд, чтобы Сону понял, что сопротивление бесполезно. Его маленькие ладони опускаются на плечи Рики, которому чертовски плевать на то, что кто угодно может пройти мимо этого коридора и заметить их, врагов, яростно целующимися друг с другом. Сону прижимается ближе, вцепляясь в губы Рики, прихватывая их своими и отдавая поцелую всё то, что он хочет сказать, не в состоянии сформулировать это словами.

Сону послушно приоткрывает рот, когда Рики проводит языком по его губам, прося впустить. В этот момент их взгляды встречаются, лишь на мгновение, но достаточно, чтобы по телам обоих прокатилась током крупная дрожь. Руки Рики покоятся на тонкой талии Сону, а одна из ладоней даже позволяет себе соскользнуть чуть пониже.

— Боже… — шепчет Сону, когда удаётся отстраниться от альфы. — Мне надо на урок… — он бормочет, прижимая ладошки ко краснеющим щекам. — Придурок.

Рики посмеивается, опершись на стену и мимолётно облизав алые опухшие губы. Они не целовались так давно, а ему нравится делать это вот так бесцеремонно. Это не укрывается от внимания Сону.

— Если бы Юко знал, какие у него непутёвые родители, он бы мигом научился ходить как нормальные люди и учапал бы от нас со скоростью света, — ворчит Сону.

Рики хохочет: — А кто будет поить его шоколадными коктейлями? Он ни за что не откажется от них, хоть золотые горы ему предложи.

— Да они ему и не нужны особо.

— Зато нам бы не помешали.

— Это верно.

Они молчат некоторое время. Спустя пару минут Сону возобновляет разговор:

— Так… Твои родители остались сегодня с Юко, так ведь? Ты же не оставил его одного?

— Сейчас с ним отец, и, эй! Я кто, по-твоему, чтобы оставлять двухлетнего сына в квартире одного? — Рики притворно возмущается, хоть и предугадывает ответ Сону.

— Потому что ты придурок, — ответ был очевиден. — Ну и на том спасибо тебе. И, это… Что у тебя сейчас?

— Обществознание.

— О-ой… Всё, пиздуй быстрее. Не хочу, чтобы тебя сожрали с потрохами.

— А мне казалось, ты был бы не против этого.

Рики усмехается, не ожидая от Сону ничего, кроме очередного из многомиллиардных вариантов язвительных ответов, но Сону, приподнявшись на носочки, быстро клюёт его в губы, зажмурив глаза.

— Если ты не прекратишь распускать свой поганый язык, я тебе его откушу.

И пулей исчезает за стеной, оставив на губах ошарашенного Рики слабый, почти мимолётный осадок оставшегося масла для губ, который сам альфа с его губ и съел.

Когда Сону возвращается в общий холл, до звонка на урок минута. Издалека он замечает Чонвона, которому отправил сообщение часом ранее, попросив, если что, подождать его в коридоре. Но, кажется, даже если Сону сейчас подкрадётся ко младшему омеге сзади и ударит его по голове, Чонвону не перестанет быть всё равно на всё вокруг; Сону кажется, будто он видит, как на плече общающегося с густо краснеющим Чонвоном Джея висит рюкзак младшего, одна из лямок которого, кажется, порвана.

«Ты же не против, если я помогу тебе донести вещи после занятий и провожу тебя до дома?»

«Оу, н-нет конечно. Спасибо, Джей-хён!»

Сону усмехается. Мило. Сону всегда казалось, что это так здорово — быть влюблённым вот так, легко и просто.

Сону всё ещё сложно. Да, Сону повторяет себе, ненавидит Рики, но Сону не может заставить себя сказать, что при этом он его не любит.

｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ</p>

Во время четвёртого урока Сону спустился с третьего этажа на второй, чтобы сходить в уборную, и зачем-то выбрал для этого более длинный путь (ладно, на самом деле, его просто слишком сильно клонило в сон на экономике, чтобы это было правдой), но обратно решил дойти коротким, ведь до конца урока, вроде как, оставалось уже не так много времени, когда он вышел.

По пути к кабинету экономики Сону, так и не поднявшись даже на третий этаж, услышал негромкие голоса, раздающиеся в левой рекреации второго этажа — мужской и женский; а среди них невозможно было не расслышать спокойную интонацию Рики и молящий тон девушки (которая, кажется, была даже постарше альфы на год), одной из тех, кто стремился стать парой с Нишимурой, притом на постоянной основе.

Нахмурившись, Сону решает, что подслушать диалог будет не самым плохим вариантом. А что иначе делать с плохим предчувствием, поселившимся в груди? Никто его за это не убьёт, так ведь? Прислонившись к ближайшей стенке, Сону прислушивается, прикусив губу.

— …И ты знаешь о том, как ты мне нравишься. Ну почему же тогда мы с тобой не можем быть парой? — при этих словах Сону сдержался от того, чтобы фыркнуть, губы плотно сжимаются в упрямую линию.

— Прости, милашка, — ах, ну да, Рики даже не помнил её имени. Это предсказуемо. — Но я не могу вступить в длительные отношения с тобой, у меня уже есть тот, кто мне нужен.

— Но все постоянно находят тебя с другими омегами, разве это не значит, что ты свободен? — Сону ухмыляется; да, девушка не была глупа, хоть и местами безумно наивна.

Сону не удалось увидеть лицо Рики в этот момент, но он зуб давал на то, что альфу этот вопрос никак не смутил, и со следующей фразой это подтвердилось. — Это не значит, что у меня нет того человека, который дороже мне всех вас вместе взятых, — девушка ахает. Сону очень хорошо её понимает. — Я с ними на несколько дней, как думаешь, будет ли тебе хорошо, если я, погуляв с тобой две недели, брошу так же, как и всех остальных?

Гулкий смешок, донёсшийся от Рики, долетает до Сону; в раздумьях омега прислоняется затылком к холодной стене. Ну, что ж, прямота — это единственный плюс Рики, но похвально, что Рики не берёт на себя ещё одну ответственность, зная, что на крепких плечах альфы и так уже их вагон и маленькая тележка, и не даёт ложных надежд.

Рики никогда не даёт людям ложным надежд. Но почему-то Сону, блять, это всегда обходит стороной.

…

Сону бы послушал ещё немного, если бы резко и крайне неожиданно его рот не оказался зажат чужой грубоватой ладонью, из-за чего голова неудобно задралась, больно прижавшись к стене. Благо, Сону кричать и не собирался (спасибо летсплеям ютуберов по хоррор-играм, которые он смотрит на досуге, и выработал иммунитет к различным неожиданным ситуациям), но зрачки от страха расширились в распахнутых глазах, до того, как он увидел, кто рядом с ним.

— Тише, Сону-я, — альфа перед ним бормочет на грани между шёпотом и немотой, а глаза омеги, только что выпученные, в одно мгновение превратились в прищуренные, с презрительным проницательным взором и нахмуренными бровями.

— Кёнджун-хён, какого хрена ты делаешь, — шипит Сону, тряхнув головой, отлипши от стены, и это был даже не вопрос. Парень неловко чешет затылок, будто извиняясь, но Сону осознаёт прекрасно — это лишь иллюзия того, что ему стыдно, ведь на его лице хитрая ухмылка красуется, что Сону не нравится от слова «абсолютно».

— Почему ты здесь подслушиваешь, Сону-я?

— Не хочу быть грубым, но это не твоё дело, — выплёвывает Сону, и, кажется, его резкость нравится Кёнджуну даже больше.

— Не моё, но прямо сейчас я могу вытащить тебя из-за этой стены и показать Ни-ки, а заодно и той молодой особе, чем ты тут занимаешься, — альфа подмигивает, на что Сону в ответ поджимает губы, отводя глаза в сторону. Конечно, Рики если и отреагирует на это, то только для вида, но девушка рядом с ним, которую Сону встречал уже неоднократно, может подкинуть ещё дров в костёр слухов о Сону, а этого ой как не хочется.

Вздохнув, Сону переводит-таки взгляд на старшего. — Чего ты хочешь?

— Отойдём немного? — Кёнджун-хён кивает в сторону другого выступа, после которого продолжается стена, и Сону не остаётся ничего, кроме как согласиться, поэтому омега в ответ лишь кивает. Они прячутся за выступом, и теперь, когда их точно не будет слышно, Кёнджун делает шаг ближе, заставив Сону, всё ещё глядящего на него смелым презрительным взглядом, всё же вжаться в стену. В голове проносится мысль, что лучше бы это снова был Рики. — Сону-я, почему ты продолжаешь наблюдать за Ни-ки? Тратить на него свои силы? Он ведь совсем тебя не ценит.

— А с чего он должен меня ценить? Мы враги, — только и усмехается Сону. Лицо Кёнджуна тут же приобретает возмущённо-сострадательное выражение:

— Вот именно! Я же вижу, как ты выглядишь всё хуже и хуже с каждым днём, — замечательная фраза от человека тому, в кого он влюблён, ничего не скажешь. На лице Сону выступает кривая усмешка, ему так сильно хочется ударить альфу.

«Интересно, почему ты не заметил этого тогда, когда я вышел в школу через месяц после того, как родил ребёнка, придурок.»

— Отлично, спасибо, очень приятно. Слушай, ты что, совсем?

Сону крутит пальцем у виска, на что Кёнджун, растерявшись, начинает оправдываться: — Да нет же, Сону-я, я не то имел в виду!.. айщ… Я просто хотел позвать тебя погулять. Может, ты свободен? Скажи, когда ты свободен. Мы могли бы заняться чем-нибудь вместе…

Кёнджун-хён не плохой человек, правда, но он чертовски приставучий. Сону знал, что альфа влюблён в него, и, как мягкосердечный по своей натуре человек, на первых порах старался отказывать как можно мягче. Но этот парень оказался из тех, кто не понимает слова «нет», а Сону и сам был не из робкого десятка, поэтому вскоре это начало порядком надоедать.

Хуже было то, что Кёнджун не уставал жаловаться своим друзьям о том, что «Я его добиваюсь, ну почему-у-у он меня динамит?!», но он ни разу не помог Сону в чём бы то ни было, не подарил ни одного подарка, а лишь написывал в директ инстаграма с просьбой сходить на свидание и в реальной жизни вился хвостиком за Сону с той же просьбой практически ежедневно.