Больше, чем... (Эребос/Михаэль) (2/2)
— Ты же умный, — Эребос фыркнул. — Ты должен понимать, что твоё беспокойство имеет очень мало шансов стать действительностью.
Михаэль сжал губы в тонкую линию, закрываясь ещё больше, и безликий ощутил, как вокруг него разлилась аура холодной отчуждённости. Конечно, ему не стоило озвучивать Эребосу то, что так сильно и мучительно его тревожило, ведь никто не давал ему права быть слабым. Да и… как будто мастеру-ассасину в действительности было не всё равно…
Даже если дитя погибнет, он не станет горевать по нему. Наоборот, меньше проблем и меньше связей с самим Михаэлем. И даже если ему хотелось в глубине души получить поддержку от безликого и поверить в то, что он и вправду беспокоится… Михаэль вместо неё получил лишь очередное напоминание, почему ему не стоило привязываться к этому безликому.
Он чувствовал себя уязвимым и униженным, и легче определённо не стало, лишь хуже: к тревоге добавилось такое знакомое чувство одиночества. Впрочем, он сам в этом виноват, ведь он знал, что никого не интересует его слабость, он ценен только в силе и твёрдости — все ждут от него именно этого. Едва ли кто-то поймёт и примет его переживания, и захочет разделить их с ним. Поэтому на слова Эребоса он лишь кивает и прячет тоску и печаль как всегда в глубине своего сердца.
Эребос видит и ощущает. Хмурится, хотя бездвижная маска скрывает его эмоции от всех, кроме семейства. Которое шепчется недовольно и словно бы осуждающе — твой беременный партнёр определённо ждёт от тебя не такой поддержки. Раздражённо ведёт плечом и подлетает ближе, неловко касаясь напряжённых плеч ангела в извиняющемся жесте.
— Я имел в виду… — его голос звучит утешающе, и он фигурально отступает. — Что не думаю, что Эльрату есть слишком много дела до потомков. И потом, ты слишком ценен для него, да и раз на то пошло, это дитя находится не только под его опекой. А мать любит детей, она позаботится о маленьком потомке, если что-то случится. Поэтому не бойся, ангел, ты родишь в срок здоровое дитя, и никто не станет забирать его у тебя.
Он неуверенно и осторожно привлёк Михаэля к себе, обнимая и закрывая крыльями. Ангел был так уязвим прежде всего эмоционально, и Эребоса это удивляло. Но семья, главным образом Никс и Йорген, говорила, что он нуждается в утешении и близости, пусть даже это казалось чем-то глупым и иррациональным. Ведь как большинство ангелов, Михаэль был травмирован, и беременность сделала его чувствительнее и ранимее. Он подсознательно искал в Эребосе поддержку и опору, потому что он стал непозволительно близок ему, привязался к нему слишком сильно, рассматривая в качестве своего партнёра. А партнёрам ведь принято доверять в том числе и свои чувства, и для таких эмоционально травмированных существ, как Михаэль, это особенно важное и хрупкое доверие. Эребосу не хотелось разбивать его и предавать.
— Всё будет хорошо, ангел, — он ближе прижал Михаэля к своей груди, гладя по голове, и тот неуверенно прижался в ответ, обнимая безликого.
Эребос чувствовал себя как идиот, но Михаэлю вроде бы и вправду становилось лучше. Его аура медленно расслаблялась и успокаивалась, выравниваясь; печаль и тревога уходили, и им на смену пришли благодарность и ощущение безопасности. Он доверчиво жался ближе, и это пробуждало что-то тёплое в тёмной эгоистичной душе Эребоса, лишённой, как ему казалось, всяких чувств.
Он осторожно коснулся живота ангела, чувствуя, как ребёнок сильно толкнулся в руку. Михаэль на это шумно вздохнул, отстранившись и схватившись за поясницу, растирая её. Эребос же провёл ладонью по натянутой коже и беззлобно усмехнулся.
— Я знаю, что пинать твоего родителя сущее удовольствие, — насмешливо произнёс он, на что ангел фыркнул. — Но всё-таки пока ты внутри него, будь терпеливее. Ему тоже нелегко, знаешь ли, и в твоих же интересах, чтобы папа спокойно и без сложностей доходил остаток срока, и ты, наконец-то, смог бы покинуть его тесную утробу.
Ребёнок, словно слыша второго родителя, чувствуя его прикосновения, и вправду немного успокоился, переворачиваясь мягче и плавнее. Михаэль негромко хмыкнул, осторожно разогнувшись, всё ещё придерживая себя одной рукой за поясницу. Второй он накрыл пальцы Эребоса на своём животе, несильно сжав их, и с благодарностью посмотрел на безликого.
— А у тебя неплохо получается ладить с нашим сыном, — с беззлобной насмешкой мягко произнёс он, на что Эребос издал какой-то смущённый звук.
Но аура Михаэля успокоилась, и безликий почувствовал внутреннее удовлетворение. Что ж, возможно, этот ангел и вправду стал для него важнее и значимее, чем сам Эребос считал. И из возлюбленного врага, просто разгоняющего скуку, он постепенно становился кем-то большим.