Утешение (Тирис/Чатлем) (1/2)

Ночью Тирис не спалось. Насыщенный день, встреча с Юни и Эдисоном, разговор с инквизитором, спасение Чатлема, бессильная ярость на Кромби — всё это едва сопутствовало крепкому и здоровому сну, а потому девушка ворочалась на кровати в комнате слуг, которую ей любезно уступил Симон, тщетно пытаясь уснуть. Поняв, что попытка эта успехом так и не увенчается, а она сама лишь ещё сильнее собьёт постель в ком, Тирис открыла глаза и рывком села.

Тело отозвалось тупой болью, разлившейся по всем мышцам — несмотря на старания жрецов Жизни, отголоски вчерашней ночи всё ещё напоминали о себе. Тирис, впрочем, по старой привычке не слишком обратила на них внимание. У неё были проблемы поважнее, чем крепатура в мышцах, которая прекрасно сойдёт если не к утру, то к вечеру точно.

Кинув рассеянный беглый взгляд вокруг, полуэльфийка заметила сидящего на карнизе Белкета. Тот нахохлился, втянув голову в плечи, и, похоже, спал. Оно и к лучшему — получать упрёки от фамильяра за то, что она плохо заботится о своём здоровье, хотелось сейчас меньше всего.

Раздражённо дёрнув плечом, Тирис спустила ноги на пол. Деревянные доски приятно холодили ступни, и девушка тяжело выдохнула, уперевшись локтями в колени и устало помассировав виски. Ситуация развивалась стремительно и набрала воистину опасный размах. И ладно ещё инквизиция (хотя одно воспоминание о потухшем взгляде Чатлема и безысходности Эдисона заставило её крупно вздрогнуть), но Чёрная рука!.. Тирис не хотела знать, что их с Симоном ждёт за убийство одного из членов этой гильдии.

Из-за стенки раздался рваный полустон-полувздох. Он был не то чтобы очень громким, но восприятие Тирис было напряжено до предела, а потому слух её сумел уловить его. Звук резко отбился от стен сознания девушки, выводя её из задумчивости, и она снова крупно вздрогнула — на этот раз от неожиданности.

Он повторился опять, и Тирис безошибочно определила, что исходит он из комнаты Чатлема. Встрепенувшись, она виновато закусила губу: они с Симоном пообещали вытащить его из всего этого дерьма, а в итоге сами практически провалились и позволили провести градоначальника по кругам ада, по которым его провели бы и без них. Конечно, объективно, Тирис понимала, что это была не их вина, но почему-то она всё равно продолжала чувствовать себя виноватой.

«Можно подумать, ты не знаешь, почему, — язвительно обратилась она сама к себе. — Одно твоё существование — одна большая проблема. Где бы ты ни появлялась, всегда всё портишь и доставляешь всем проблемы», — полуэльфийка крепко зажмурилась, резко мотнув головой.

— Заткнись, — процедила себе под нос и резко поднялась на ноги, рваным шагом выходя в коридор.

Раскисать было некогда — рядом был тот, кто куда сильнее нуждался в помощи.

Подойдя к двери в личные покои градоначальника, Тирис вдруг замешкалась. Чатлем явно был из того типа существ, кто не любил вмешательства в своё личное пространство, и Тирис его прекрасно понимала. Она не хотела лезть не в своё дело, но в то же время понимала, что истязания в камерах инквизиции ни для кого не проходят бесследно. Однако может ли она быть той, кто хоть немного поможет разделить этот груз?..

Поколебавшись несколько мучительно долгих мгновений, Тирис всё же решилась войти внутрь. Тихий стон снова донёсся до её ушей, и девушка в искреннем сожалении закусила губу. Она решительно подошла к кровати градоначальника и опустилась на её край, всматриваясь в его лицо, на котором в удивительном сочетании застыло страдание и волевая стойкость.

Выдохнув, Тирис постаралась вернуть своему собственному лицу ровное выражение. Чатлем создавал впечатление гордой личности, не приемлющей слабости, а потому чтобы успокоить его сейчас, когда он был уязвим, следовало сделать вид, что на эту уязвимость никто не обращает внимания.

— Лорд Чатлем, — Тирис решительно схватилась за горячее плечо, про себя отмечая, что тело конфлюкса было напряжено, и ощутимо, но осторожно встряхнула его. — Проснитесь, милорд! — она ещё раз тряхнула мужчину за плечо, и тот конвульсивно вздрогнул, рвано и громко вздыхая, словно задыхаясь, и распахивая глаза.

Тирис отпустила его и отстранилась, позволяя градоначальнику прийти в себя. Рассеянный, наполненный страхом взгляд медленно стал осознанным, и в нём явно читалось облегчение вперемешку с усталостью. Осознав себя, Чатлем провёл рукой по лицу, а после повернул голову в сторону Тирис, окинув её взглядом.

— Смотрю, вам тоже не спится, — он криво усмехнулся, на что девушка молча кивнула.

— Кажется, вас мучил кошмар, и я дерзнула разбудить вас, — спокойно и ровно произнесла она. — Мне показалось, что кошмара вам хватило и наяву, чтобы переживать его ещё и во сне.

Чатлем в ответ негромко рассмеялся — устало и горько. На мгновение он закрыл глаза, а после открыл их вновь, нечитаемым взглядом посмотрев в потолок.

— Боюсь, какое-то время мне придётся мириться с ними, — градоначальник вновь криво усмехнулся. — Встреча с инквизицией — не то, что так легко выбросить из головы.

— Мне очень жаль, — Тирис всё-таки не сдержала искреннее сожаление в своём голосе, отчего он едва слышно дрогнул. — Мы не должны были этого допустить.

— Едва ли это ваша вина, — спокойно отозвался Чатлем. — Наоборот я благодарен вам, что вы сумели вытащить меня, хоть я до сих пор ума приложить не могу, как вам это удалось.

— Это заслуга Симона. Если он захочет, он сам вам расскажет, — мягко ответила Тирис, на что градоначальник лишь кивнул.

На какое-то время между ними повисло неловкое молчание. Хотя для Тирис молчание часто бывало в тягость, потому что её запала хватало ненадолго на задавание тона и темы беседы. Она несколько неуютно поёрзала, чувствуя себя точно также неуютно, лихорадочно соображая, стоит ли ей остаться, или вернуться к себе.

Возвращаться внезапно не хотелось, а попытка остаться могла выглядеть крайне навязчиво. Тирис не любила быть навязчивой — в такие моменты ей всегда казалось, что она доставляет собеседнику неприятную необходимость терпеть себя.