Случайности не случайны (Хильдегарда|Квинт) (2/2)

— Кажется, состояние этого человека хуже, чем я предполагала. Боюсь, моей помощи может оказаться недостаточно. Ему нужен врач и как можно скорее.

— У господина Луция был врач, лечивший его семью, — голос подал Акколей. — Он живёт здесь недалеко, я могу привести его.

— Если для тебя это не составит особого труда, — благодарно кивнула в ответ я, и Акколей тут же удалился, покидая комнату. — И заодно отправь Буккулея к сенатору Авиоле! — также напомнила вдогонку.

Пока Акколей шёл приводить врача, я решила осмотреть раны своего спасителя и заодно хотя бы минимально промыть их. На большее, похоже, моих медицинских познаний просто не хватило бы.

Рана на голове оказалась не глубокой, однако я подозревала, что сила удара всё же не прошла бесследно, и как минимум сотрясение этому мужчине всё-таки грозило. Больше меня пугало ранение на боку, окрасившее белую тогу мужчины в красный. Разорвав одежду, я промыла и эту рану, отметив, что она довольно глубокая и всё ещё обильно кровоточившая.

— Хельга, — подозвав девушку к себе, я заставила её отвлечься от приготовления чистых тряпок, которыми я вытирала кровь. — Держи полотенце плотно придавленным к ране, — я передала ей потяжелевший от крови кусок ткани, а сама отошла чуть в сторону.

Следовало действовать решительно, ведь от потери крови мой случайный спаситель рисковал до прихода врача вообще не дожить.

Я слабо помнила свой школьный курс по медицине и опасалась, что сейчас могу наворотить дел. Однако в критической ситуации, подобной этой, мой мозг работал ясно и быстро, заставляя меня действовать скорее по наитию. Для того чтобы остановить кровотечение, следовало как можно крепче и туже перевязать рану. Решив, что тога этого мужчины и без того восстановлению не подлежит, да и банально за неимением под рукой другого достаточно длинного куска ткани, я оторвала от неё часть и под изумлённый взгляд Хельги туго обвязала живот пострадавшего прямо над лежащей на ране тряпкой, которую девушка перед этим прижимала к ней.

— Так он хотя бы до прихода врача протянет, — пояснила девушке свои действия я, на что та лишь молча кивнула.

Акколей с врачом, немолодым, невысоким, лысоватым мужчиной, явился спустя несколько десятков мучительно долгих минут. Лекарь, представившийся Ипполитом, едва только заметив раненого, тут же резво как для своих лет подскочил к нему. Глаза его при этом горели неподдельным интересом, и он посмотрел на меня.

— Это твой супруг? — зачем-то поинтересовался он, на что я решительно ответила:

— Нет. Но этот человек заступился за меня и спас от позорной смерти на улицах Города.

— Благородный поступок как для римлянина, — Ипполит хмыкнул со странной иронией. — Значит, у него колющее ранение? — уточнил он.

— А ещё ему досталось по голове дубинкой, — я кивнула, добавив об ещё одной потенциально опасной ране.

— Ну что ж, сейчас посмотрим, — врач в предвкушении потёр руки и со знанием дела приблизился к Хельге, лишь взглядом давая ей знак отойти. — Рана достаточно глубокая, — заглядывая в ранение, задумчиво протянул он. После сквозь пропитавшуюся кровью ткань тоги осторожно прощупал живот мужчины, внимательно прислушиваясь к его дыханию и своим ощущениям. — Однако ему повезло, — Ипполит огласил свой диагноз, посмотрев прямо на меня. — Оружие не зацепило внутренности, — тут же добавил сверху и авторитетно заключил: — Нужно всего лишь наложить швы.

— Хорошо, — я кивнула, а после повернулась к замершим в стороне отпущенникам. — Кто-нибудь, принесите ещё воды и чистые тряпки.

Спустя несколько минут моя просьба была выполнена, и Ипполит, прежде чем приступить к работе, к моему удивлению, на несколько мгновений опустил в горячую воду свои инструменты. После, не говоря ни слова, вытащил их прямо рукой, даже не поморщившись от кипятка, и как ни в чём ни бывало принялся за работу.

— Кто-нибудь из вас, — он посмотрел на Хильдебрана и Акколея, — станьте на всякий случай рядом. Он, конечно, в глубоком обмороке, но во время операции всё равно может очнуться. Будете держать, чтоб не брыкался, — по указанию врача к голове раненого подошёл Хильдебран, и Ипполит склонился над раной.

Хельга стояла рядом с ним, дополнительно освещая участок работ светильником, а я наблюдала за всем, незаметно даже для самой себя затаив дыхание.

Операция длилась не больше десяти минут, прежде чем Ипполит закрепил швы и отстранился.

— Через пару дней, когда рана затянется, скажешь ему прийти ко мне, чтобы я снял швы, — деловито обратился ко мне врач, на что я лишь кивнула. — А теперь взглянем на его голову…

Рана на голове, вопреки моим опасениям, даже не была особо раной. Как мне объяснил Ипполит, моему бедному спасителю лишь немного счесали кожу, так как в момент удара дубинка, благодаря моим стараниям, соскочила и лишь слегка скользнула по голове.

— Либо было слишком темно, либо нападающий был пьян, вот и промазал совершенно, — резюмировал врач, и я снова кивнула, решая не вдаваться в подробности, как всё было на самом деле.

Так как его помощь больше не требовалась, Ипполит, собрав инструменты, которые перед этим тщательно отмыл в воде, покинул дом, оставляя нас вместе с раненым одних.

— Вы замечательно потрудились, — я устало обратилась к отпущенникам, слабо улыбнувшись. — Спасибо за вашу помощь. Идите спать.

— А ты госпожа? — обеспокоенно спросила у меня Хельга, на что я махнула рукой.

— Всё равно я вряд ли уже сегодня усну, — я поморщилась, отвечая. — Так я лучше присмотрю за этим человеком. Не хочется, когда он очнётся, пугать его пустотой чужого дома.

— Если хочешь, кто-нибудь из нас может остаться с тобой, — предложил Хильдебран, сделав шаг вперёд, на что я улыбнулась, покачав головой.

— В этом нет необходимости, — мягко ответила я. — К тому же со мной останется раб этого человека, — тут я кивнула на тихо стоящего в уголке Гермеса, всё это время молча наблюдавшего за нами. — Идите, — отпущенники одарили меня недоверчивыми взглядами, но всё-таки послушались, покидая меня.

Как я и предполагала, уснуть мне действительно так и не удалось. Организм был слишком возбуждён от всего произошедшего, а мысли в голове роились и путались между собой.

Я понятия не имела, кем были напавшие на меня люди и почему они хотели меня убить. Вернее, я догадывалась о причинах, по которым они желали мне смерти — кажется, им было известно, что я была вдовой Виргиния Целимонтана, и только один этот факт в их глазах был моим приговором. От подобных мыслей в крови вскипала ярость, и мне безумно хотелось взглянуть в глаза того, кто натравил на меня эту шайку уличных головорезов.

Вздохнув, пытаясь унять вспыхнувший в груди гнев, я покосилась в сторону Гермеса. Он всё ещё был бледным как смерть и смотрел на своего спящего господина круглыми, как у совы, глазами.

— Парень, — хмыкнув сама себе, я подозвала мальчишку к себе. Тот тут же оказался подле меня. — Как зовут твоего господина?

— Квинт, госпожа, — покорно отозвался Гермес, и я удивлённо вскинула бровь.

Римляне, на самом деле, редко обращались друг к другу своими личными именами, предпочитая в обращении больше либо прозвища, либо родовые имена. Я, однако, решила не донимать бедного раба своим любопытством и вместо этого кивнула, прикрыв глаза.

— Хорошо. Утром я отправлю тебя домой, дабы ты предупредил семью хозяина, что он жив. Посмотрим, если к тому времени он уже очнётся и захочет вернуться, то приведёшь кого-то, кто смог бы его забрать.

— Хорошо, госпожа, — не споря, согласился Гермес, и в этот же момент в комнату вошёл Буккулей — лучший друг Акколея и его боевой товарищ.

В отличие, правда, от своего друга, Буккулей был более шустрым малым, подвижным и очень мобильным. Обделённый (в сравнении со шкафообразным Акколеем) физической мощью, он брал врагов своей гибкостью, ловкостью и быстрым острым умом. Именно поэтому я и решила отправить его к сенатору Авиоле с предупреждением.

— Сенатор был очень опечален известием, госпожа, — тут же доложил мне о своём походе Буккулей. — Но благодарил богов, что ты в порядке. Он сказал, что утром вызовет для разбирательства претора, поэтому просил передать тебе, чтобы ты была дома, ведь претор наверняка зайдёт и к тебе.

— Спасибо, Буккулей, — я устало кивнула. — Больше я тебя не задерживаю, — отпущенник кивнул и тут же удалился, покидая меня.

— Ты знаешь, кем были те люди, что напали на тебя? — как только шаги Буккулея затихли в коридоре, сзади меня раздался спокойный тихий голос.

От неожиданности я аж подскочила, схватившись за сердце и резко обернувшись. Мой внезапный гость очнулся, и хотя он был до сих пор невероятно бледным, выглядел при этом вполне здоровым и смотрел на меня ясным взглядом серых глаз.

— Прости, я не хотел напугать тебя, — увидев мой испуг, он легко улыбнулся уголками губ. — Хотя я не думал, что амазонку вроде тебя можно напугать такой мелочью, — лёгкая ирония проскочила в его словах, на что я фыркнула, прикрыв глаза.

— Я просто не ожидала, что ты очнёшься так скоро, — спокойно ответила я и тут же побеспокоилась: — Как твои раны?

— Очевидно, тебе лучше знать, — ирония из голоса мужчины никуда не делась, но тон его всё-таки смягчился, и в нём блеснули нотки благодарности: — Но спасибо, они беспокоят меня в намного меньшей степени, чем я ожидал.

— Это хорошо, — игнорируя его иронию, отозвалась я. Всё-таки именно из-за меня этот человек ввязался в такую опасную передрягу. — Что до твоего вопроса, — я подошла к тумбочке, куда ещё перед этим принесла кувшин с водой, и налила её в стакан, протягивая Квинту. В его серых глазах мелькнуло удивление, тут же сменившееся признательностью. — То я не знаю, кто эти люди и зачем им убивать меня, — я покачала головой.

— Ты не похожа на женщину, которой кто-то может желать смерти, — окинув меня долгим изучающим взглядом, со знанием дела резюмировал он.

— Ну, — тут я весело ухмыльнулась, — очевидно, тебе лучше знать, — вернув слова своего собеседника ему же, я смогла этим самым вызвать у него искреннюю ответную улыбку.

— Гермес, — Квинт заглянул за меня, глядя на своего раба, подзывая его к себе. — На рассвете будь готов помочь мне дойти до дома, — мальчишка в ответ лишь молча кивнул.

— Ты уверен? — с сомнением посмотрев на мужчину, я скрестила руки на груди.

— Вполне, — Квинт снова улыбнулся. — В бытность юных лет мне доводилось переживать ранения и похуже, — он хмыкнул и тут же лукаво усмехнулся. — К тому же разве я могу злоупотреблять твоим гостеприимством, о муза!? — вскинув руки, поэтично обратился он ко мне и тут же поморщился от боли из-за своего опрометчивого резкого движения.

— Хильдегарда, — усмехнувшись в ответ, представилась я. — А ты, поэт, лучше отдохни как следует. Если действительно хочешь дойти до своего дома на своих двух, — Квинт тихо рассмеялся, закрывая глаза, и я, забрав светильник, с чистой совестью удалилась из комнаты. — Гермес, — видя, что мальчишка-раб с места не двинулся, позвала его я. — Пойдём со мной. Тебе тоже следует отдохнуть, ведь вполне вероятно, что твоему хозяину по дороге домой понадобится твоя помощь, — паренёк помешкал пару мгновений, однако когда Квинт едва заметно кивнул, всё-таки вышел следом за мной.

Я отвела его в одну из свободных комнат, позволив расположиться там. До рассвета было ещё как минимум несколько часов, так что за это время он вполне мог тоже немного восстановить свои силы и отдохнуть после такой тяжёлой и насыщенной ночи.

Я же, понимая, что уже не усну, зашла в свою комнату, спрятав там тубу с завещанием, переодев испачканную столу и наскоро промыв водой немного сбитые костяшки — мне повезло, что это были единственные мои «боевые ранения» за эту ночь. После я прихватила с собой «О природе вещей» Лукреция — делать особо всё равно было нечего, так что я решила потратить выдавшееся время с пользой — и вышла в атриум. Читала на латыни я уже почти бегло, понимая даже почти каждое написанное слово.

Ближе к рассвету, отложив своё чтиво, я отправилась к Гермесу, желая его разбудить, дабы он не гневил хозяина тем, что проспал. Паренёк, однако, встал ещё до того, как я зашла к нему, и уже вовсю суетился вокруг своего хозяина.

— Ты уверен, что хочешь отправиться именно сейчас? — на всякий случай уточнила я, на что мой гость улыбнулся, тут же, правда, скривившись, придерживая рану.

— Мои домашние наверняка не находят себе места от беспокойства, — признался он. — Поэтому я должен идти.

— Хочешь, я могу отправить с тобой кого-нибудь из своих людей? — с сомнением взглянув на щупленького Гермеса, предложила я.

— Благодарю, — Квинт странно хмыкнул. — Но мне хватит и Гермеса.

— Ну как знаешь, — я пожала плечами.

Проведя своих необычных гостей до двери, я также взглядом провела их до поворота, ведущего на Форум. Как только прихрамывающий мужчина и поддерживающий его мальчик скрылись из моего вида, я вернулась в дом. Следовало убрать грязную постель, частично испачканную кровью, поэтому именно этим я решила занять себя до пробуждения остальной части дома.

Сгребая с кровати простынь, я вдруг заметила, как с неё на пол что-то упало. Отложив грязное бельё в сторону, я подошла к находке, поднимая её. Ею оказался ярко-пурпурный нашейный платок, сделанный из легчайшей и нежнейшей ткани, в которой я не без удивления признала шёлк.

«Шёлк?! Ещё и пурпурный?!» — от изумления мои глаза полезли на лоб, и я пялилась на кусочек ткани в своей руке как баран на новые ворота. Шёлк был баснословно дорогим материалом как для Рима, к тому же он входил в категорию роскоши и был запрещён законами против этой самой роскоши. А пурпурный краситель — в те времена самый дорогой краситель, добывать который умели только финикийские торговцы — лишь добавлял ему цены.

«Это ж с кем мне только что посчастливилось завязать знакомство!?» — всё ещё ошеломлённая, я поспешила спрятать его в своеобразный «карман» в складках своей столы.

Человек, владеющий такой ценностью, явно не принадлежал к числу обычных граждан, и либо сам занимал достаточно высокое положение, либо имел невероятно влиятельного покровителя. И теперь, так или иначе, наши с ним дороги пересеклись. Пока что я не знала, было ли это хорошо, или плохо, но одно знала точно.

Теперь о спокойной жизни я точно могла забыть.