У меня есть сердце (Тирис|Чернокрылый) (1/2)

Тирис едва заметно нахмурила брови, внимательным взглядом глядя впереди себя. На сердце было неспокойно, и женщина осторожно ступала по туманной безжизненной пустоши, двигаясь к месту назначения.

На её памяти это был первый раз, когда мастер сам позвал её. Не явился в ответ на её воззвания, не пришёл, когда Тирис нуждалась в этом — сам мысленно позвал её и попросил прийти. И она не могла отказать ему — никогда не смогла бы не только из страха разгневать господина, но из глубокого уважения и любви к нему. Тем более если он сам позвал её, значит, случилось что-то действительно из ряда вон выходящее.

— Мастер? — она на пробу осторожно обратилась в пустоту пространства, когда не встретила никого. — Я пришла.

Пространство не сразу сгустилось несколько поодаль от Тирис, и из тьмы вышла чёрная фигура. Женщина прищурилась, внимательно вглядываясь в неё, пытаясь определить настроение мастера. Не то чтобы она действительно ожидала, что у неё получится сделать это, но столетия жизни и нежизни всё же смогли сделать её чуть более проницательной.

Тяжёлая аура скорби, опущенные крылья — мастер казался чем-то опечаленным и подавленным, и Тирис нахмурилась вновь, на этот раз встревожено. Что такого могло случиться, чтобы довести слугу Смерти до подобного состояния?..

— Мастер? — Вершитель не спешил прерывать тишину, и Тирис дерзнула взять на себя эту ответственность. Глядя с обеспокоенностью, она сделала шаг навстречу и осторожно поинтересовалась: — Ты хотел меня видеть? Чем я могу помочь тебе?

— Когда-то давно я доверил тебе свою тайну, — после долгого молчания негромко и медленно отозвался Вершитель. — И ты сохранила её.

— Я дала клятву, — Тирис кивнула и повела плечом. — Впрочем, и без неё я бы всё равно никогда не предала тебя.

— Именно поэтому я обратился к тебе, — он вздохнул, и было в этом вздохе столько усталости и тяжести, отчего беспокойства внутри Тирис стало ещё больше. — Мне нужна твоя помощь.

— Что я могу сделать для тебя? — невольно она сделала ещё шаг навстречу.

— Когда-то давно я тоже был живым, — проигнорировав её вопрос, с тоскливой печалью произнёс Вершитель. — Был сыном народа, что ныне давным-давно уничтожен по собственной гордости и гордыни. Я был казнён за желание уберечь своих братьев и сестёр от гибели, но наш предводитель увидел во мне соперника, жаждущего заполучить его власть. Он ненавидел меня, и едва выдался удачный повод избавиться от меня, с большим удовольствием сделал это. Его слепота и алчность в конце концов и привели мой народ к краху.

Тирис внимательно слушала неспешный негромкий голос мастера, внимательно глядя на него. Пусть лицо его было скрыто, и она не видела скорбь и печаль, отражающиеся на нём, Тирис считывала их с могучей фигуры Вершителя. Считывала — и тут же бережно прятала в своём сердце, полная благодарности за оказанное невиданное доверие.

— Однако я был не одинок в своей борьбе, — после недолгой паузы Вершитель продолжил, и что-то в его голосе надтреснуло. — Мои верные друзья всегда поддерживали меня. И когда я был казнён… они не предали меня…