Часть 2: по забытым дорогам. (2/2)

***

— Когда? — Переспрашивает Йеджи.

— Через год. А может и больше.

Хван спирается о перила и дышит обрывчасто. Они стоят с медсестрой у лестничной клетки, лицо девушки в белом халате выражает по большей мере безразличие, но она с жалостью смотрит на женщину.

— Но не переживайте. Он обязательно сможет вернуться...

Медсестра добавляет что-то ещё, но Йеджи её больше не слышит. Когда девушка уходит, она приседает на лакированый стул в коридоре и подпирает голову руками.

Чонин был её опорой и надеждой, а сейчас лежит с потянутой спиной и скорее всего будет хромать на одну ногу. Глупая надежда поселённая в сердце всезнающей медсестрой, которая всего лишь передавала указания врача, намертво остаётся внутри.

Чонин сможет вернуться.

Йеджи слегка приоткрывает дверь в комнату. Её взгляд блуждает от бледных рук парня от которых тянутся прозрачные трубки, а стёкла в пузырьках полностью облепил пар. Она подходит к кровити ближе, проводит рукой по одеялу и присаживается рядом с Чонином.

У Яна был ли кто, кто мог прити следом за Йеджи? Конечно же был, но это казалось бесмысленным. Чонина показали на большом экране, а этого достаточно. Он провалил важный день, важное задание, важное всё. И это всё достигло конца и с треском обвалилось, пятная лёд стуёй крови.

Чонин медленно открывает глаза. Приходит время осознать, что всё уже случилось и успело закончится не самым приятным исходом. Ян помнит, как оттолкнусля коньком от льда, а дальше в глазах потемнело и погрузилось в туман, голову словно придавило чем-то тяжёлым, что стало сложно дышать. А сейчас — светло-жёлтый потолок над головой, стеклянные трубки по бокам, а шея неподьёмная. Парень тянет руку к голове, и даже не чувствует ладони, бессмысленно тыкая ею себе в щёку, словно не узнаёт своего лица. Рука, что перехватывает его, крепко сжимает пальцы. Чонин всё ещё приходит в себя на этот раз понимая, что повернуть голову может тоже с огромным усилием.

— Чонин? Как ты себя чувствуешь? — Сверху из ниоткуда появляется взволнованое лицо тренера с пучком подобраных рыжих волос на затылке. Её глаза полны тревоги.

Ян что-то шепчет в ответ и кивает, поэтому Йеджи хмурится и переспрашивает.

— Что... произошло?— Чонин смотрит пытливо, но видимо сам понимает, что.

Йеджи продолжает смотреть с сочувствием, и видимо Чонина это раздражает.

С треском трубки слетают с рук. Некоторые баночки с лекарствами и мазями падают на пол и разбиваются на десятки осколков. Парень сам пугается продолжающего звенеть в ушах звона, поэтому жмёт ладони к ушам, в бессильно бъет ногой о матрас, в истерике задыхаясь и давясь воздухом.

— Сколько? Год? — Шипит он.

А что может сделать для него Йеджи? Всё что могла, она отдала Чонину, посвятив ему два года своей жизни и пообещав, что обучит его всему, что умеет и что нужно знать. До травм дело, на несчастью, дойти не успело.

— Быть не может. У меня всё же цело. Через месяц... нет, неделю. Через неделю я смогу...

— Чонин, возьми себя в руки! — Йеджи резко его обрывает.— Выйдешь через месяц, никогда не востановишся и сделаешь только хуже, сам подумай. О недели и речи быть не может. Хочешь крест положить на весь свой труд?

Чонин дышит тяжело, постепенно принимая реальность.

— А если, я не смогу вообще вернуться, что тогда Йеджи?

— Врач сказал, что сможешь. Я понимаю, тебе сейчас нелегко...

Чонин закусывает губу и просит оставить его наедине.

— Поешь обязательно, — сухо говорит Хван, махая рукой в сторону подноса и затем, словно что-то вспомнив, добавляет,— обещаю, я что нибудь придумаю.

Посмотрев на гипсы пару мгновний, она выходит из палаты. Заслонив дверь, Йеджи притуляется к ней спиной. Она и сама знала, что для Чонина значит этот спорт. Но ей ещё стоит пройти часть пути, чтобы понять, как можно исправить ситуацию.