На "ты" (1/2)

Красный свет светофора заставил Виктора вернуться в реальность. Остановившись, мужчина устало потер лоб ладонью, после чего крепко сжал руль руками. Как только сигнал светофора сменился на зеленый, резко изменил свое направление. Ехать домой сейчас не хотелось. Наблюдать ту обстановку, которую видишь изо дня в день, на протяжении долгих лет, невероятно выматывает и вгоняет в уныние, заставляя понять абсолютную цикличность вечной жизни.

В ту ночь, когда новый знакомый Виктора остался у него, все это унылое бытие вдруг абсолютно переменилось. Ван-Арт до сих пор помнит то чувство, когда он оглядел знакомую и уже приевшуюся комнату, а она перестала казаться ему такой надоедливой. Хрустальные люстры будто бы отражали свет по иному, а ночные птицы пели за окном особенно красивые мелодии.

Виктор, вернувшийся тогда в комнату Демиана с чашкой чая, застал юношу уже спящим. Он не стал тревожить его сон, лишь сел рядом, взглянул на мирно спящего мальчика — именно мальчика, настолько умиротворенно, невинно и юно выглядел в тот момент Демиан. Губы его были приоткрыты, чуть оголяя два белых верхних зуба. На щеках, до прозрачности светлых, сиял румянец, который стал еще ярче благодаря выпитому алкоголю. Ветер играл светлыми волосами, осторожно прокрадываясь в сумрак просторной комнаты через приоткрытое окно. Маленькая родинка под левым глазом завершала этот ангельский образ, не оставляя права на то чтобы отвести взгляд.

Это сейчас, крепко сжимая руль, Виктор понимал, что именно Демиан тогда заставил свет в хрустале преломиться по-особенному, он заставил птиц петь красивее, он стал причиной того, что и та комната, и кажется вся жизнь его изменила свои краски. Именно этот юноша лишь своим присутствием заставлял Виктора выйти из ненавистной цикличности. Даже жажду крови, бывшую для Виктора большой проблемой, он заставил притупиться. Тогда юный вампир лишь молча смотрел на своего нового знакомого, усердно стараясь понять, отчего холодное сердце вдруг снова забилось и стало греть.

* * * </p>

— Демиан? — произнес Виктор, шагая рядом с юношей на одной из их вечерних прогулок.

Бар, в который Ван-ден-Берг впервые привел Виктора пару недель назад, был конечно весьма запоминающимся, но мнения обоих сошлись на том, чтобы проводить свой досуг в более нейтральных местах. Именно поэтому сейчас они шли по ночному парку, любуясь тусклым светом фонарей, и слушая шелест опавшей листвы под ногами, куда они пришли по инициативе Ван-Арта.

— Слушаю вас, Виктор. — с наигранной серьезностью произнес Демиан, запрятав руки в карманы своего черного пальто, и пиная желтые сухие листья.

— Мы видимся с вами ежедневно на протяжении уже нескольких недель, но мне до сих пор кажется, что я о вас абсолютно ничего не знаю.

— Почему же вам так кажется, Виктор? — перед именем мужчины, Демиан, как и всегда, сделал небольшую паузу, кажется ему нравилось постоянно называть вампира по имени, еще и выделяя его какой-то заговорческой интонацией, понятной, вероятно, ему одному.

— Вы вечно что-то рассказываете, но никогда не говорите конкретно о себе. Я ведь даже не знаю вашего возраста. — Виктор сделал паузу, собираясь, кажется, сказать что-то еще, но Демиан тут же ответил:

— Двадцать, — юноша резко сделал шаг перед вампиром, поворачиваясь к нему лицом и перегораживая путь, — Мне двадцать.

— Я хорошо чувствую ложь, Демиан, — произнес Виктор, не сдержав улыбки перед взглядом голубых глаз, — Не лгите мне, я бы не дал вам и девятнадцати.

Демиан по лисьи прищурился, вглядываясь в карие глаза собеседника и, усмехнувшись, произнес:

— Ничего то от вас не скроешь, Виктор, но ведь и вы не говорили мне своего возраста. Хоть вы, как мне кажется, не многим старше меня, а порой разговоры и увлечения у вас старомодней, чем у моих родителей.

«И от вас ничего не скроешь, Демиан.» — усмехнулся про себя Ван-Арт.

— Мне двадцать два. — ответил он.

— Что ж, тогда разница действительно не такая большая. Мне восемнадцать. — с какой-то необыкновенной для себя серьезностью ответил Демиан.

Здесь и способности вампира не понадобились, чтобы понять, что юноша не врет.

— Вот и познакомились. — слегка улыбнулся Виктор, параллельно понимая, что Демиан все это время стоял довольно близко.

Демиан вдруг поднял руку, и длинными пальцами коснулся бледной щеки Ван-Арта. Сначала осторожно, еле касаясь провел по ней сверху вниз, наблюдая за каждым своим движением, затем полностью прильнул ладонью к холодной коже.

Виктор, не сводя глаз с лица юноши, следил за каждой меняющейся эмоцией на его лице. И хоть ни одна мышца лица вампира не дрогнула, внутри сердце билось в бешеном ритме.

— Вам не кажется это странным, Виктор? — произнес Демиан подняв взгляд к медово–карим глазам.

— Ни сколько. Почему это должно казаться мне странным? — спросил Ван-Арт, не смея даже пошевелиться.

— Мой отец считает подобное отвратительным. — юноша улыбается, сказав это как бы «между прочим», но Виктор чувствует, что за этой улыбкой кроется нерадостная история.

Не опуская руки, Демиан медленно приближается к Виктору и осторожно касается губами холодной щеки, обдавая ее теплым дыханием.

— А это вам тоже не кажется странным? — улыбаясь, шепчет он совсем рядом.

Виктору приходится сделать усилие, чтобы остаться невозмутимым. Он глубоко вдыхает, стараясь не смотреть в манящие голубые глаза.

Ночная тишина парка словно отделяла находившихся в нем от внешнего мира, а фонарь, тускло освещающий каменную дорожку своим желтым светом, и вовсе наводил какие-то невероятно смелые мысли, словно позволяя делать все, что вздумается.

Две недели назад, когда Демиан проснулся в поместье Виктора, вампир не стал задавать вопросов о произошедшем прошлой ночью. Ван-ден-Берг тогда лишь поблагодарил за то, что Ван-Арт на ночь приютил его у себя, а тема случайного пьяного поцелуя ни разу не поднималась, из чего Виктор сделал вывод, что юноша действительно не помнит произошедшего. Или не хочет помнить.

Но даже так, те несколько недель, что они общались, очень их сблизили.

У юношей было много точек соприкосновения. Вечерами, бывало, они разучивали Шопена, его Баллада в соль мажоре очень полюбилась Демиану.

В поместье Ван-ден-Берг пару раз они пытались читать книги. Однако, обсуждение прочитанной главы обычно переходило в разговор этой главы вообще не касающийся.