Глава 2. О понимании (1/2)

Незадолго до отъезда Саша прислал Косте какую-то статью из серии «10 фактов о жизни в Германии», порекомендовав ознакомиться заранее, чтобы потом быть ко всему готовым. Костя совету не внял, потому что никак не мог сосредоточиться на чём-то конкретном накануне, да и в самолёте единственное, что занимало его мысли, — грядущая встреча с Федей.

Наконец-то забрав свой несчастный багаж, Костя вместе с Федей идёт на ближайшую остановку. Чалов утверждает, что они не настолько богаты, чтобы кататься на такси, поэтому воспользуются общественным транспортом.

— Саня рассказывал, что в Германии очень много кто ездит на велосипедах, — внезапно вспоминает Костя, оглядываясь по сторонам, но находя только пару-тройку велосипедов, да и то вряд ли кто-то прямо сейчас прыгнет на них и поедет куда-нибудь.

— А, ну, если хочешь на велосипеде... Хватай чемодан и вперёд, — хмыкает Чалов.

В дороге Федя рассказывает, что они, в целом, даже не в Берлине ещё, а всего лишь в Бранденбурге, потому что аэропорт находится на границе двух городов. Ехать им долго, Костя за это время вполне успеет и выспаться, и разрядить в ноль свой телефон, и даже устать заново.

— А ещё дальше нельзя было жильё найти? — бубнит Костя, рассматривая карту Берлина, на которой достаточно чётко обозначено, что их с Федей квартира находится где-то очень не близко. Как житель Москвы, Костя прекрасно знает, что значит жить на выселках. Хотя его родное Северное Измайлово вряд ли можно назвать такими уж выселками.

Их новый район называется Марцан-Халлерсдорф. Обыкновенный спальный район времён ГДР; ходят слухи, что после падения Берлинской стены его считали самым неблагополучным и криминальным. На этой ноте Костя хочет спросить, какого чёрта они с Федей собираются там жить, неужели дешевле нигде квартир не было. Действительно, не было. Особенно для студентов. Всего лишь восемь с половиной евро в месяц, тогда как в других районах цена начиналась от десяти минимум.

— Нойкёльн, правда, всего на евро дороже, — поясняет Федя. — Хочешь соседствовать с иммигрантами из Турции и Сирии?

— Окей, я понял. Будем считать, что эти криминальные ебеня — дань памяти дорогому гаражному району нашей Москвы.

— На самом деле, не такой уж и криминальный этот Марцан. Во всяком случае, более свежие отзывы говорят об этом.

— А учишься ты где?

— В Митте. Это самый центр, там почти все университеты города.

Костя немедленно забивает в карту маршрут от их района до центра Берлина. Он недоверчиво смотрит на Федю, решительно не понимая, как тот планирует добираться на нескольких автобусах каждое утро в течение года. Впрочем, от Чалова можно было ожидать подобного. Человек, который всю свою жизнь до этого момента посвящал лишь учёбе, вряд ли видит какие-то минусы в бесконечном пути до университета.

— Полчаса на метро, — тут же поправляет Федя.

— А до метро доехать не нужно? Ты чем думал, когда выбирал это захолустье?!

— Я думал о том, что из нас двоих только у меня есть стипендия и деньги, которые будут присылать родители. И на это нам нужно как-то жить.

Костя хочет сказать, что ему тоже будут присылать деньги, но тут же вспоминает, что, кажется, не договаривался с родителями об этом. Во многих семьях, наверное, такая функция является само собой разумеющейся, никто бы и лишних вопросов не задал, но у Кучаевых всё-таки упор делался на самостоятельность. Именно поэтому Костю никогда не попрекали ни учёбой, ни увлечениями, ни друзьями. И даже к переезду в другую страну отнеслись с пониманием, потому что это Костино решение, и, если он считает, что ему нужно, значит, он берёт на себя некую ответственность. Значит, он понимает, что нужно где-то жить и что-то есть, значит, он имеет какой-то план о том, как этого достичь.

Проблема в том, что плана, похоже, у Кости нет. Он, конечно, не глупый и не считал, что всё будет легко и просто, по одному только желанию. Тем не менее, сталкиваться с действительностью буквально сразу же всё равно неожиданно. Костя надолго замолкает, и впервые в его голове проносится мысль о том, что он не будет просить денег у родителей, уж тем более, не станет сидеть на шее у своего парня, а найдёт себе работу. Костя будет зарабатывать, Федя учиться, и они обязательно переедут потом в нормальный район, поближе к университету.

Эта мысль теперь будет с Костей всегда, с утра до вечера. Он начнёт жить этой мыслью, каждый день делая небольшие шаги к достижению заветной цели. Второй чётко поставленной цели, потому что первой был переезд в Германию.

***</p>

Квартира, которую нашëл Федя, оказывается более, чем скромной. Не то чтобы кто-то ждал хоромы с тремя спальнями и двумя ванными комнатами, но и мизерная студия на восемь с половиной евро как-то не тянет.

Придирчиво оглядев жалкие квадратные метры, поморщившись с небольшой долей разочарования, Костя поворачивается к Феде с немым вопросом на лице: «Чем ты всë-таки думал, когда соглашался на это?» Но у Чалова ответ одинаков. Он исходил из их общих возможностей, которые пока есть только у него.

— Я найду работу, — решительно заявляет Костя, хватаясь за ручку чемодана и втаскивая его в единственную комнату.

— Ты не знаешь языка, — произносит Федя, перевешивая Костину брошенную на тумбочке кепку на крючок, чтобы висела ближе к его собственным вещам.

— Я выучу.

— На это потребуется время. Учитывая твои способности к языкам, довольно долгое.

— Но ты же обещал со мной заниматься, а ты всегда так классно объясняешь, что я сразу всë усваиваю. Я этот немецкий за полгода выучу! Тем более, он был у нас в школе два года.

— У нас есть полмесяца, — замечает Федя. — Потом я начну учиться и не думаю, что у меня останутся время и силы на то, чтобы пройти с тобой ещё несколько уроков.

Костя прикидывает, что оставшегося до осени времени ему точно не хватит. Каким бы потрясающим учителем ни был Федя, он не сможет заставить Кучаева заговорить на немецком так быстро. Либо же им придëтся целыми днями только и делать, что учить немецкий, на что Костя совершенно не согласен. Он ехал сюда ради своего парня, а не ради ещё одного процесса вдалбливания информации в голову. Этим он сыт по горло за одиннадцать лет в школе.

На следующий день Федя собирается в магазин. Костю он с собой не берëт, аргументируя это тем, чтобы Кучаев разобрал свой чемодан, так как терпеть его в углу неопределённое время Федя не намерен. Для пущей убедительности он даже приводит в пример Костиных друзей, Антона с Лëшей, которые два месяца как переехали в новую квартиру и до сих пор живут среди коробок и развала. Более того, Федя уверен, что в этом же состоянии они будут находиться и через год, и через два.

Просто раскладывать вещи в тишине Косте не нравится, поэтому он включает себе на телефоне музыку, прибавляя громкость на максимум, чтобы было слышно в любой точке квартиры. У одной стены и у противоположной, если уточнять.

Так уж повелось с каких-то незапамятных времён, что Костя обожает музыку «Касты», поэтому готов слушать её везде и всегда. Ему кажется, что их песни подходят под любые жизненные ситуации. Вон, как показывает практика, даже под перелёт из Москвы в Берлин. И сейчас Костя вытаскивает свои вещи из чемодана, подпевая:

— Мания моя, как у пиратов была на Карибах. Покорить мир, как его покорил Бах<span class="footnote" id="fn_32666581_0"></span>.

Где-то на периферии Косте кажется, будто он слышит подозрительный стук то ли от соседей сбоку, то ли сверху. Но не по батареям, значит, вряд ли стук обращён к нему. Да и не думает Костя, что его музыкальный вкус может быть кем-то не понят. Он ещё научит Германию любить ростовский рэп. Костя продолжает свой концерт без заявок и для самых больших поклонников в виде футболок на полках шкафа.

Наконец, раздаётся звонок в дверь, и вот тут Костя отвлекается от своего занятия лишь при мысли, что мог вернуться Федя из магазина. Мало ли сколько он там понабрал, может быть, он не в состоянии открыть дверь собственным ключом. Костя вываливается из квартиры, улыбаясь, и находит перед собой недовольного чем-то парня примерно своего возраста.

— Вы не могли бы сделать музыку чуть тише?! А лучше научитесь использовать наушники, — частит парень на немецком, вызывая у Кости полное недоумение. — Ваш музыкальный вкус отвратителен.

Последнее было добавлено явно только из-за того, что парень прекрасно видит, что Костя ничего не понимает. Кучаев задумчиво чешет затылок, после чего показывает пальцем, чтобы его подождали буквально мгновение, и возвращается обратно уже с телефоном в руке. Музыка по понятным причинам временно перестаёт играть, но Костя теперь тычет парню в лицо телефоном, имея в виду, чтобы тот озвучивал свои претензии в переводчик.

— Я прошу всего лишь перестать слушать музыку.

— А что вас не устраивает? — спрашивает Костя, тоже обращаясь к переводчику.

— Она мешает мне! Вы живёте не один в этом доме!

Косте хочется ответить, что это не его проблемы, если кто-то не в состоянии оценить прекрасное. Во всяком случае, Костино воспитание, прошедшее большей частью в гаражных застройках и прочих подворотнях, вполне позволяет говорить в таком тоне с недовольными незнакомцами. Но именно в этот момент на горизонте появляется Федя с пакетами. Он видит, что его парень стоит около квартиры вместе с кем-то, и у Феди нет ни одного положительного оправдания ситуации. Внутреннее чутьё подсказывает, что Костя умудрился вляпаться в какую-то историю на второй день пребывания в Берлине. Впрочем, а чего ещё Федя мог ожидать? Удивительно, почему с Костей ничего не случилось ещё вчера.

— Добрый день, я могу чем-то помочь? — спрашивает Федя у возмущённого парня. — Что произошло?

— Добрый! — отмахивается парень нетерпеливо. Он уже немного напоминает Феде кого-то из Костиных друзей. Антона, что ли? Тот тоже вечно высказывается по поводу и без, не особо желая слушать кого-то в ответ. — Вы знаете этого человека? Скажите ему, чтобы он выключил музыку! Это невозможно! Я вчера работал в ночную смену, только прилёг поспать, а тут это! Просто немыслимо! Если это повторится снова, я напишу в управление.

— Этого больше никогда не повторится, могу вас заверить. Извините его. Мы оба неместные, он приехал сюда только вчера и совершенно не знает немецкого. Мне не стоило оставлять его одного в квартире. Ещё раз приношу свои извинения.

— Неместные! А мне-то, что? Понаехали гастарбайтеры всякие, не пойми откуда. Валите в свой Нойкёльн! — парень фыркает, презрительно морщась, пока смотрит на Федю с Костей, после чего почти успевает развернуться.

Костя видит, как его парень хватает незнакомца за плечо и резко разворачивает обратно. Федя с непонятно откуда взявшейся ненавистью глядит пару мгновений на него, а потом разражается настолько гневной и длинной речью на немецком, будто только за этим его и учил большую часть жизни. Стоит напомнить, что немецкий, в принципе, отличается довольно нетипичным звучанием, грубоватым и резким, непривычными для таких дилетантов, как Костя. Их в школе подобному не учили и, кстати, зря.

Судя по лицу незнакомого парня, Федя говорит ему нечто очень серьёзное, буквально повествует о сотворении мира, правда, слишком уж ругательно. И это Костю настолько поражает и восхищает одновременно, что он готов стоять тут вечно. Плевать, что из соседней квартиры уже высунулась на площадку какая-то пожилая женщина в бледно-розовом халате. Федя на секунду останавливается, чтобы перевести дыхание, улыбнуться соседке и пожелать ей доброго дня, после чего схватить Костю за руку и втащить в квартиру, оставив при этом того парня в одиночестве.