Arch one «Consistently bad, consistently dangerous» (1/2)

Ризу вошла словно на цыпочках, почти бесшумно, насколько вообще это было возможно, будучи обутой в шпильки. Майки стоит лицом к выходу, согнувшись в корпусе, опираясь о край стола широко раставленными руками и смотрит вниз, будто под его ногами, в стыке паркета, скрыт ответ на снедающий его внутренности вопрос. Не мог не слышать клацание знакомых металлических набоек, но и не смотрит в их направлении.

— Майки. — вполголоса, Ризу зовёт его на расстоянии, обращая внимание с затенённой границы пола на себя.

Он неподвижен, и внутри всё откликается, когда тёмный взгляд поднимается с пола, скользит по её лицу и останавливается. Он не единожды отнекивался, говоря, что уверен в ней, но подобно судъе, выискивающего подвох в словах подсудимого, с каждым выявленным в Тосве отступником, с недоверием ищет и в ней крупинки измены. Ризу свыкнулась и приняла эту данность, как часть Майки, как обычную черту характера человека, окружившего себя от слова совсем не простыми людьми.

Она переводит дыхание, медленно выпуская через нос задержанный в лёгких воздух, пока поглощённые чёрным пламенем глаза, рыщут в ней и не найдя изломы израды<span class="footnote" id="fn_32990083_0"></span> наконец ослабляют свою бдительность, опустив голову, дозволяя подойти ближе.

Майки обхватывает её упираясь о стол бёдрами. Смягчается и не противиться, устало поддаётся на встречу, когда она касается оглаживая его лицо большими пальцами. Не скрывает подавленного состояния, ощущая на миг прикрытыми глазами, как она нежно водит по скулам и заходит за уши, смыкая пальцы на затылке, ровняя его лицо со своим.

Кажется полностью отдаётся в её руки. Но даже так, будучи в его милости, Ризу приходится тщательно фильтровать слова и вопросы в своей голове. Иначе благосклонность Майки, оборвётся на первом же её полуслове.

Ведь чем больше подвластных тебе людей, тем взыскательней ты становишься.

— Ты устал. — Ризу начинает из далека.

Не те слова. Майки пренебрижительно хмыкает и отводит взгляд, цепляя Ризу. Он выпрямляется и пытается увернутся от её ладоней, но они и не думают отпускать. Ризу упорствует, не сразу осознавая, что делает только хуже.

А чего он ждал? Что она продолжит говорить о делах Тосвы? Начнёт расспрашивать с кем расправятся на этот раз? Или может о погоде? А может, он и вовсе не ждал вопросов? Теперь и думать поздно.

С раздражением, он перехватывает женские запястья и держит между ними, так и быть, возвращая зрительный контакт. Что - то не так. По спине Ризу проходится холодок, когда она видит - чернее бездны глаза Манджиро и не узнает его, когда он сдавливает её руки своими. Контролирует натиск не доставляя боли, но на лице его чистый гнев, челюсть стиснута с такой силой, что видно, как под скулами гуляют желваки. Озарение бьёт током: Он не просто разочарован разговором с Кисаки...

Нет.

Майки не терпит предателей, но этого недостаточно чтобы его вывести. Чхать он хотел на всех с высокой колокольни, его просто растраивал факт, что крысы на его корабле иногда находились. А значит, причина его озлобленности в другом.

Ризу не понимает в чём дело. Что такого должно было случится??

— Помнишь свои слова? — Майки застаёт Ризу врасплох. Его ледяной полушёпот подавляет волю, а выжидающий взгляд, кажется подгоняющим в спину хлыстом и если она ответит не верно, то упругий кнут вознесётся прямо над ней. Именно такой Майки напоминает ей, что имея всё - она не имеет ничего. Вся её мнимая свобода, предоставлена им и находится в полной его власти.

Без согласия Сано, права распоряжаться собственной жизнью у неё нет, ведь даже она, маловероятно, что принадлежит ей.

— Какие слова? — капкан неожиданно защёлкнулся, а она всё ещё не понимает, как из него выбраться. Выбитая из равновесия исходящей от Майки угрозой, не понимает, о чём он.

— Обещание. Помнишь его? — с уст Майки слетает подсказка, но она молчит в немом вопросе. Её плечи прижаты к шее, напряжённые тонкие брови стянулись к переносице, а в лице полном замешательстве не найти ответ. — Если я узнаю, что ты меня предала... Я тебя убью. — глаза Майки пустые, не живые вовсе, а тень допущения о возможной неверности, застывшая в уголках его губ, (что так часто нежно её целуют) заставляют вспомнить о чём - то большем, чем просто смерть. На пару секунд Майки зависает, а потом отпускает руки любимой. — Твои братья определённо не обрадуются этому. Стоит ли говорить, что я с ними сделаю?... Не ставь их под удар, Ризу. Они мне полезны.

Нужны, но он никогда не произнесёт это в слух - любое слово, олицетворяющее слабость, точно их никогда не прописывали ни в одном словаре.

Ризу прошибает. Он безумен. По позвоночнику проходится волна давно подавленного страха. Он в серьёз допускает, что она может предать его. В первые в жизни угрожает ей.

— К чему это? — она потеряла контроль. Майки отпустил её, но ей кажется, что он держал не руки, а давил на шею и до сих пор давит, блокируя кислород. Неосознанно, Ризу касается шеи и пытается сохранить спокойствие. Она знает с кем живёт. Точно. Знает, с кем живёт. Повторяет себе упорно. Смотрит, как он отходит к окну и ищет ему оправдание. — Что вы обсуждали с Кисаки? Что он тебе наплёл?! — Ризу не слышит тишины на свои вопросы. Прикладывая ладонь к давящему лбу, шумно втягивает воздух ноздрями и старается совладать с ситуацией, с эмоциями и разгрести мысленный беспорядок. — Ха.. Боже.. — тяжело вздыхает, в болезненной полуулыбке качая головой куда - то в сторону. — Манджиро. — такое тихое и тёплое.

Майки поворачивается из - за плеча. В видимом ожидании нужных слов смотрит не на неё, а в пол. Ведь своё имя, давно произносимое только ей, по настоящему в тяжёлых обстоятельствах и оказывающее на обоих необъяснимое ментальное воздействие, уже услышал.

— Я не та, кто вонзит тебе нож в спину. Я приму его сама. — слова сами ложатся на язык. Она произносит их разбитым и тонким голосом. И ей кажется, что перед холодным Майки они ничтожно слабы.

Но это та отчаянная правда, её правда, которую так страстно хотел услышать Майки. Впитать в себя и усмирить пробудившихся, раздирающих когтистыми лапами адских псов. Заставить замолчать что - то глубинное, чему не было имени, что жило внутри и пожирало его помутняя рассудок. Её слова, как пулевое в голову, отрезвляющей оплеухой влетели точно в цель, в яблочко на красно - белой мишени. И оплеуха эта такой силы, что разорвалась в голове Майки фейерверком на миллион залпов, заглушив весь прочий шум.

Пару широких шагов и он заключает сохранившее округлость щёк лицо в свои руки. Ризу на успевает отреагировать и только её ладонь в инстинктивной защите, ложится поверх правой кисти Майки. Вобрав в себя весь воздух из кабинета, его язык врывается в её обмякший от волнения рот и она не сразу ему отвечает. Не от страха или обиды, а от неожиданности. Он упивается губами вкуса алкоголя и с ощущаемым усилием отрывается, с облегчением припадая к её лбу своим, скрепляя их пальцы.

Не долго постояв в требуемой обоим передышке, оба собранно выходят из спёртой накалом переговорной, в гостиную.