sad sorry after party (1/2)
— Ты помыла руки?
Минни нехотя останавливается, оставляя ладони на бёдрах Миён — тёплые и влажные.
— Разумеется, я помыла руки.
Миён одобрительно хмыкает, подаваясь вперёд, чтобы впечататься губами в губы Минни. Минни отвечает быстро, Минни кусает за нижнюю и зализывает, проталкивая язык в рот. Миён позволяет.
Они слишком быстро перешли — перебежали — от стадии, на которой Минни, как всякая порядочная кураторка и, кроме прочего, вроде как лучшая подруга, предположительно должна была знакомить Миён со всеми, кто мог бы пригодиться ей в этот учебный год, к стадии, когда Миён слишком уж податливо отвечает на поцелуи, открывая глаза только для того, чтобы посмотреть, закрыла ли Минни дверь. Минни не уверена, чья это комната, но она точно гостевая, и честно говоря, остаётся надеяться, что никому не понадобится срочно провести время настолько же весело, насколько проводит его Миён (не считая того, что пару минут назад она не очень приятно приложилась затылком об дверь, ох уж эти порывы страсти). В целом Миён грех жаловаться, потому что студенческие вечеринки должны проходить весело. Студенческие вечеринки проходят особенно весело для тех, кто вливается в активистскую тусовку, и Миён делает это слишком хорошо, пожалуй, потому что переливание слюней с кураторкой-второкурсницей, очевидно, обеспечивает сближение на максимальном уровне из всех возможных.
Она переиграла их всех — всех, кто сейчас заливает в себя водку вперемешку с апельсиновым соком и пытается как можно дольше не уходить в туалет, потому что можно <s>проблевать</s> пропустить всё самое интересное. Всё самое интересное, что можно было ухватить на этой тусовке, Миён уже ухватила — это наверняка.
Джинсы, спущенные к коленям, не дают нормально передвигаться. Не то чтобы это было очень нужно сейчас, но Миён стягивает их ещё ниже, прежде чем переступить и оттолкнуть — чтобы не путались под ногами. Минни не смотрит на её бельё, когда просовывает ладонь под резинку трусов, но на ощупь они ощущаются хлопковыми, немного кружевными по краям. И мокрыми. И Миён хватается за её лицо ладонями, влажными и тёплыми, когда пальцы добираются до вульвы.
Волосы Миён путаются и щекочут лицо — лица, — прилипают к губам. Минни отплёвывается, убирая их свободной рукой. И они оставляют тонкие липкие следы блеска для губ по щекам.
Пальцы Минни оставляют липкие следы на внутренней стороне бёдер. Минни ухмыляется в губы Миён. Они целуются так много, что Миён кажется, что она не сможет побить этот рекорд никогда больше. Потому что с Минни целоваться так блядски хорошо. Они целуются, когда Минни проталкивает пальцы вовнутрь. Миён кажется, что она выкручивает их слишком нереалистичным образом — каким вворачиваются в стены шурупы, если бы шурупы были тентаклями.
Музыка снаружи заглушает стоны. В ушах стучит. В ушах стучит от того, что кто-то стучится в дверь с той стороны — стук отдаёт в голову. Наверное, поэтому всё вокруг такое дрожащее, это не потому, что ноги подкашиваются и отказываются держаться ровно.
— Понравилось?
Миён согласно мычит, позволяя себе сползти по двери на пол и усесться на него без каких-либо сил встать. Минни достаёт телефон из заднего кармана штанов, щурится в экран, в темноте комнаты бьющий лимиты освещения.
Миён застёгивает пуговицу на джинсах, когда Минни, приведя себя в какой-никакой порядок, проворачивает замок двери. Она говорит что-то на выходе, но слышно плохо. Слышно плохо и то, что слышно, отдалённо напоминает «друзья». И Миён, может быть, смотрит на Минни как потерянный котёнок, когда Минни уходит. Потому что её бросили. Минни не оборачивается, захлопывает дверь, оставляя Миён разбираться с заевшей молнией ширинки.
И когда Миён выходит, Минни не видно нигде. Минни растворилась, затерялась в толпе и криках, и в музыке. И Миён обидно. Просто, по-человечески. Она выплывает из комнаты как в тумане, направляется туда-не-знаю-куда, едва ли не в Тридевятое царство. Чужая кухня встречает предложенным шотом чего-то, что Миён без раздумий выпивает залпом. Потом плюётся под общий смех и смело — безрассудно — заявляет, что ей нужно ещё этой пакости, стаканчика два, по-хорошему. Она выпивает ещё один. Второй на оказывается как будто терпимее на вкус.
Она почти выпивает третий.