ms 10pm bedtime (1/2)

У строгих родителей вырастают ниндзя, поэтому когда Юци начинает чувствовать нутром (живот скручивает неприятным ожиданием звонка от отца), что уже без пятнадцати где-шлялась, она решает, что сегодня возвращаться домой уже слишком поздно. Она откидывается на кровать, спиной схлопывая пустую пачку из-под чипсов. Вытягивает её из-под себя, складывает в четверть, прежде чем скинуть на пол. Пачка обречённо шуршит, непослушно раскрывается из конвертика и уползает под кровать, как дворовая собака, испугавшись взорванной рядом петарды. Соён не оборачивается на шум, только больше придвигаясь к экрану. Кульминация фильма приближается. Спина Соён, немного скруглённая и напряжённая из-за упора на руки, оттеняется светом от экрана ноутбука, и Юци нравится, как выглядит на ней кроп топ, вздёрнутый кверху неаккуратными движениями рук. Нэтфликс энд чилл никогда не были такими буквальными, как сейчас.

И Юци нравится фильм, наверное — потому что она его, кажется, и выбирала (тыкнуть на рандомный фильм из подборки первой ссылке в Гугле ведь считается, да?). И ей определённо нравится Соён.

Юци переворачивается на бок, скручивая своё тело на манер синнабона из кофейни, в которой они познакомились. И когда её колени наталкиваются на руку Соён, Соён медлит, прежде чем отвлечься от экрана. Она переносит вес тела так, чтобы положить ладонь на одну из коленок, верхнюю, поглаживает пальцами. Через мохнатые домашние спортивки Юци всё равно чувствует, как по коже устраивают спринт мурашки — каждый раз, когда Соён нажимает ногтями сильнее. Это заставляет мычать несуразицу и идиотски улыбаться, уткнувшись лицом в плед, постеленный на кровать покрывалом. Соён поворачивает голову, периферическим зрением улавливая движения. И Юци прикрывает глаза, по-кошачьи вытягивая руки вперёд, — сжимает и разжимает воздух пальцами. Соён улыбается уголком губ.

Она нащупывает телефон, провалившийся в плед, поддевает его за петлю брелока и подтягивает к себе. Бусины перекатываются между пальцами как чётки. Жёлтые чётки с именем Соён, с обеих сторон ограниченным полупрозрачными сердечками — свидетельство давней гиперфиксации на бисероплетении. Юци уже не нравится бисер, но Соён продолжает перевешивать её подарок с чехла на чехол. И Юци, быть может, немного гордится тем, что поравнялась с Луффи по важности в жизни Соён — по крайней мере, откусила себе места в её телефоне. Пусть не на экране блокировки, но всё-таки.

Соён щурится и сбавляет яркость. И Юци готова поклясться, что её улыбка становится немного менее искренней, когда на экран смело выплывает 21:53.

— Тебе не пора? — спрашивает; Юци кажется, что она не придумывает себе грустные нотки в её голосе, — Опоздаешь же.

Чёткие графики никогда не были особой слабостью Юци, если начистоту. Если совсем честно — она ненавидит их всей душой, даже больше чем серьёзные разговоры и конфетно-букетные периоды. Но Соён мило улыбается — Соён отрицает, что улыбается мило, — Соён больше не строит из себя ту крутую девчонку, на которую было так легко запасть. Юци такая Соён нравится даже больше чем та, в которую она по глупости успела влюбиться по уши в первые недели знакомства. И Юци не нравится, насколько Соён за всеми рваными джинсами, рубашками на голое тело и проколотым языком — правильная.

Так что когда комендантский час Юци бьёт пощёчиной разочарования — для Юци, по крайней мере, — Соён поступает так, как поступают правильные девушки. Соён терпеливо провожает её до такси, иногда до дома. Иногда Юци кажется, что она попала в прошлый век — с этими поклонами родителям и возвращением после свидания максимум в десять.

И Юци думает, что это наверняка её расстраивает, потому что было бы логично предположить, что Соён — вероятно — рассчитывает на что-то большее, чем посиделки в кафе или фильм двенадцать плюс в кинотеатре. На её месте Юци рассчитывала бы.

Почему родителям всегда кажется, что всё плохое случается с их детьми ночью? Всё что угодно при должном старании имеет все шансы случиться когда угодно. Юци считает себя достаточно старательной и, что важнее, — завидно везучей.

Она закрывает глаза и вздыхает, прежде чем наконец пробормотать:

— Я подумала… Подумала, может, мне сегодня остаться?

Соён разворачивается окончательно, смеривает Юци оценивающим взглядом.

— Ты серьёзно?

Юци перекатывается обратно на спину, прежде чем окончательно сесть, оттолкнувшись локтями от кровати. Она складывает ноги по-турецки и наклоняет голову вбок. Думает немного, уставившись на лицо Соён. Соён держится стойко — не выдаёт любопытства и предвкушения; по крайней мере, это не слишком очевидно. Не слишком — не значит вполне.

— Более чем.

А потом Юци теряется. В руках и ногах, и пледе, и в Соён, и в её дурацких маленьких поцелуях по всему лицу. Она теряется во времени, поцелуи переползают на шею. Соён оттягивает ворот футболки, оставляя розоватый след от гигиенички на плече, по ключице, она оставляет отпечатки гигиенички на вороте тоже — случайные. Юци не думает о том, что ворот можно так безвозвратно убить. Она притягивает лицо Соён наверх, целует снова, на этот раз основательно и почти не хихикая в губы. Соён отвечает, руки сползают на чужие колени и проскальзывают вперёд рывком падения, когда Юци тянет на себя. Ногти впиваются в пушистые штаны. Соён запутывается. Юци смеётся. И это так по-дурацки.