2.7 (2/2)
Висения поняла, о чем просила Хелейна. Матушка желает забрать их из замка.
Ну уж нет, больше она не покинет Королевской Гавани, не выяснив отношений с одним несносным принцем! Это становится скорбной традицией, бежать на худшей ноте.
Хелейна все еще сжимала ее плечо и испуганно тряслась. Висения ласково погладила ее по волосам.
– Матушка, позволь мне остаться? – принцесса аккуратно сняла руки тети и шагнула к женщинам. – Отъезд и без того омрачен случившимся, будет бестактно отбывать всем…
– Чудесная идея! – лицо Алисенты немного просветлело. – Оставь дочь, а то мы толком не успели повидаться! Нам предстоит многое обсудить.
Сложно было обвинять королеву в двуличии, когда она так тепло обнимала матушку. Во всех движениях Ее Величества, в каждом жесте проглядывалось нечто давно забытое и погребенное, но такое реальное в прошлом. Висении было в новинку видеть королеву такой.
Мать пристально поглядела на принцессу. Конечно, она понимала истинные мотивы дочери.
Рейнира дернула губами, и, наконец, кивнула:
– Да будет так, – она выдохнула. – Что же, тогда потороплю мальчишек и вернусь сразу, как смогу.
***</p>
С братьями поговорить не удалось.
Они считали себя невинными словно младенцы, а наказание столь несправедливым, что дулись на всех, но Висении досталось особенно. Когда сестра попыталась выведать у Джейхейриса детали ссоры, принц взорвался.
– Ты лишь пытаешься выгородить своего одноглазого женишка! – рявкнул он. – Остаешься здесь после его слов… Признайся, Висения, ты просто ищешь повод не расторгать помолвку?! Где твоя гордость?!
Не желая слушать оскорбления, Висения оставила их и подошла к матери.
– Матушка, ты считаешь так же? – тихо спросила она.
Рейнира остановилась. Она медленно провела рукой по изумрудной ткани платья дочери.
– Если бы только в свое время я осмелилась настоять на своем… – в светлых глазах мелькнула та грусть, которую Висения не видела уже много лет. – Ты следуешь сердцу не мешая короне. Не вижу в этом ничего плохого.
– За что же дядя так поступает? Те слова… разве они достойны Таргариена?!
Рейнира нежно прижала дочь к себе. Принцесса удивленно застыла.
– Не стану врать, я не в восторге от брата. Однако, наш король как-то сказал: кровь дракона мятежна и своенравна. Мы действуем импульсивно, подчас глупо, недальновидно. Тебе еще представится шанс спросить принца лично.
Не ожидавшая от матери подобной поддержки, Висения повисла у нее на шее.
Мама права, их кровь горяча, мало ли что спровоцировало принца? Стоит немедленно отправиться к нему и заставить отвечать. Ежели он не желает знаться с Висенией, то пусть скажет это ей в лицо, не прикрываясь битвой с Джейком и Люком!
Девушка готова была бежать прочь прямо сейчас, но Рейнира предугадала намерения дочери:
– Морихан, – голос наследницы стал жестким. – Проследи, чтобы принцесса Висения не покидала сегодня покои. Предупреди стражу. Принцессе надлежит выспаться.
Девушка отпрянула от матери.
– Матушка! – слова возмущения не шли наружу. В конце концов недоверие матери оказалось оправданным. – Я… Что же Вы…
– Личные беседы лучше вести при солнечном свете, дорогая, – усмехнулась наследница. – Поверь моему опыту.
Рейнира поцеловала в лоб мятежную дочь и последовала за сыновьями. Робкая служанка поклонилась будущей королеве. На веснушчатом лице отразилась боевая решимость.
Висения не могла поверить своим ушам, когда Морихан наотрез отказалась отпускать ее. Сколько бы девушка ни приказывала, грозясь скормить служанку Среброкрылой, та стояла на своем.
***</p>
Принцессу довели до покоев матери под конвоем. Морихан собиралась помочь Ее Высочеству облачиться в ночную рубашку, но раздосадованная принцесса выслала служанку прочь. Покраснев до кончиков и без того рыжих волос, Морихан в сотый раз попросила прощения и удалилась.
– До чего несносная! – от досады принцесса пнула сброшенную на пол подушку. – Как же не вовремя в этой девчонке проснулась храбрость!
Висения принялась метаться из стороны в сторону.
Что она может сделать? Призвать Среброкрылую? Но в окно едва ли удастся протиснуться, а если и удастся, Висения не допрыгнет, слишком уж дракон крупная. Может устроить скандал? Припадок? Семеро, да она чокнется, если чего-нибудь не сделает!
Время шло, ситуация не менялась. Висения стояла возле двери, облокотившись о стену, и гипнотизировала занавески. Она насчитала пятнадцать вышитых гербов своего Дома, когда услышала скрежет.
Сначала принцесса не придала ему значения, привыкшая к дыханию старинных построек, но вскоре странные звуки повторились. Висения шагнула вперед, готовая в любую секунду звать на помощь, когда одна из стен подле кровати отъехала в сторону.
В образовавшемся проеме стоял Эймонд.
– Дядя, что ты… – начала принцесса, но мужчина приложил палец к губам, и она замолчала.
Девушка ошарашено глядела на целый коридор, спрятанный ото всех в недрах материнских покоев. Темные лестницы уводили вниз, теряясь во мраке.
Эймонд протянул ей ладонь.
Тонкие женские пальцы коснулись грубых мужских. Ей почудилось, что в месте прикосновения кожа стала искриться, словно огни на День Семерых.
Они спускались вниз, сворачивали в еще более темные переходы, слышали чужие голоса где-то совсем рядом, но ни одной живой души не встретили.
– Что это за место? – едва слышно прошептала Висения. – Откуда тебе известно, что в комнате матери есть тайные ходы?
Принц ответил не обернувшись.
– Я хорошо изучил замок… пока ты отсутствовала, племянница.
Эймонд вывел ее на открытый балкон и остановился.
– Если спустимся ниже, то выйдем в переулках возле рынков.
Только сейчас Висения вспомнила, что зла. Его ядовитые слова и полное отвращения лицо всплыло в сознании. Девушка выдрала руку.
– Зачем мы здесь?! Мне подумалось, моя семья тебе не по душе!
Принц тоже вспомнил. Он поднял подбородок и поглядел на нее сверху вниз:
– Мы оба ошибались.
– Это что еще должно означать?
– Компания Эйгона бесспорно оказалась приятна тебе, – он скрипнул зубами. Голос сполз до рыка.
Висения выпучила глаза.
– Причем тут Эйгон?
Он не ответил.
– Я заслуживаю объяснений, дядя! Вечно делаешь вид, что рад мне, а после оставляешь одну! В день смерти сира Харвина ты был рядом. Несмотря ни на что, был мягок со мной, а потом…– она на мгновение остановилась, проглатывая подступившие слезы. – Я всегда оставалась на твоей стороне, ты же предпочел забыть меня! Чем я насолила тебе сегодня?!
Эймонд все молчал. Висения начинала закипать:
– Отвечай же!
Мужчина сжал губы.
– Будь я старшим сыном, – угрожающе тихо произнес он. – Не потеряй тогда глаза, ты стала бы моею?
Далеко в городе бурлила жизнь. С улиц доносились крики, тут и там мигали огни. Ледяной ветер кружил по полу открытого балкона сухие листья и мелкую ветошь. Казалось, молодые люди вовсе не в замке, а где-то на скрытых улочках Королевской Гавани.
Осознание обрушилось на принцессу внезапно. Мелкие кусочки головоломки, странности поведения дяди встали на свои места. Сохраняя тишину, она шагнула вперед и вытянула руку.
Принц отшатнулся.
– Не прикасайся! – рявкнул он, когда понял, что Висения тянется к лицу.
Лишь на мгновение она застыла, а, после, встала вплотную и стянула с него повязку. На Висению затравленно смотрел один здоровый и один кристаллический глаз. В свете факела он переливался всеми оттенками синего. Глазницу же пересекал внушительный шрам, который едва ли можно было назвать аккуратным.
Эймонд попытался отвернуться, но Висения нежно взяла его за подбородок. Внимательно изучая шрам, она встала на цыпочки, а дядю потянула на себя. Эймонд нехотя склонился. Когда мягкие губы Висении коснулись изуродованной кожи под самым глазом, принц перестал дышать.
– Я уже твоя, дядя. – теплое дыхание прошлось по жесткой щеке. – Всегда была и навеки останусь, разве не знаешь?
Висения не поняла, так быстро все произошло. Эймонд толкнул племянницу в грудь и припечатал своим жестким телом к шершавой стене Красного Замка. Тонкие губы впились в ее, воруя остатки кислорода, Висения дрожащими пальцами вцепилась в рубашку принца.
С распухших губ девушки сорвался стон. Этот простой звук имел на Эймонда безумный эффект: принц схватил ее за бедра и поднял с земли. Многослойные юбки казались отвратительным препятствием. Эймонд целовал ее жарко, голодно, так же, как и бился.
Мир полыхал. Вместе с кожей и разумом, вместе с кровью и нутром, все ее естество превратилось в нескончаемый пожар. Сердце пыталось проломить грудную клетку. Его стук отдавал в барабанных перепонках, окончательно лишая восприятия.
Висения задыхалась от страсти. Калейдоскоп чувств взорвался в груди и по щекам потекли тонкие линии слез.
Принц отпрянул, пристально вглядываясь в девичье лицо. Висения с досадой обнаружила себя снова на земле.
– Мне не следовало так напирать, – Эймонд провел по влажным щекам шершавыми ладонями, заглядывая в глаза племянницы. – Приношу свои извинения…
Девушка засмеялась, помогая вытирать слезы.
– Это от счастья, дурень!
Эймонд облегченно выдохнул. Он взял племянницу за подбородок и мягко потянул к себе, заставляя подниматься на цыпочках. Тонкие губы растянулись в счастливой улыбке.
Надо же, Висения думала он разучился так улыбаться.
– Как ты разговариваешь со своим принцем, девчонка? – хмыкнул мужчина, наклоняясь.
– Я – твоя принцесса, Эймонд Таргариен!
– Моя…
Они зачем-то шептались, прерывая разговоры жаркими поцелуями. Казалось, нет ничего, кроме момента абсолютного бесконечного счастья, так внезапно свалившегося на голову. Часы пролетали мгновениями и Висения тихонечко молилась, чтобы боги заморозили время. Даже дядя забыл о своей повязке.
Так они и стояли, пока первые лучи солнца не лизнули рыжие черепицы городских домов. Эймонд с великим трудом заставил себя остановиться и повести девушку обратно.
Возле самих покоев принц пристально поглядел на Висению. Он ни на мгновение не отпускал ее ладоней.
– Что? – щеки девушки снова зарделись.
– Позволишь ускорить нашу свадьбу?
Висения почувствовала, как ноги становятся ватными. Девушка шагнула вперед, сияющими глазами вглядываясь в лицо Эймонда:
– А тебе нужно мое позволение, дядя?
Принц усмехнулся:
– Нет, – он оставил медленный поцелуй на краю ее губ. – Спокойной ночи, нареченная.
Когда потайная дверь закрылась за Эймондом, девушка бросилась на кровать, и стала кричать, что есть мочи, заглушая вопли подушками.
Этот день стал самым счастливым за всю ее жизнь и Висения знала, что впереди ее ждет множество подобных. Разве могло быть иначе?