Warm and cold tones of autumn (1/2)

Маленькие мерцающие капли медленно сбегали по стеклу. Вегас потёр глаза и перелистнул страницу.

В покосившихся деревянных шкафах на чердаке обнаружилось множество книг, пожелтевших от времени или сырости. Вегас осторожно перебрал почти всё и отвёз в местную библиотеку те, что были на немецком, которого он не понимал. Некоторые книги на английском были исчерканы примечаниями и переводами отдельных слов. Кто-то учил язык по Брэдбери и Толкиену.

Вегасу нравилось трогать эти книги, как нравилось трогать всяческие старые, потёртые вещи. Нравилось прикасаться к облупившейся краске, рассохшемуся дереву, железкам. Нравилось чувствовать запах предметов с историей. Словно таким образом он приобщался к чему-то обжитому, домашнему. Несколько раз он ловил себя на том, что зачарованно трогает старые открытки или выцветшие ткани в маленьких лавках в центре города. В такие моменты время словно останавливалось, и Вегас впитывал кожей истории других людей. Непохожих на него и при этом так же бежавших из Старого Света. Порш не понимал его увлечения, но с интересом разглядывал всякие штуки, которые Вегас доставал из рюкзака время от времени. Жестяной фонарь, печатная машинка, вязаная крючком салфетка, толстенькая ваза в крапинку, в которой так красиво смотрелись осенние цветы - всё это теперь украшало широкие подоконники бара, а на стенах сама собой возникла целая галерея постеров, сентиментальных и смешных открыток и прочих трогательных картинок. Порш любовался, с каким интересом Вегас рассказывает о той или иной находке. Для него лавки старьёвщиков или секонд-хенды были чем-то вроде пещеры Аладдина, где он умудрялся находить настоящие сокровища за сущие центы.

У самого Порша точно не хватило бы терпения изучать и подбирать всё это, хотя иногда он отправлялся с Вегасом, лишь бы побыть вместе. В дневное время в той части города бродили только туристы, и Вегасу было проще. Потом они обязательно обедали в маленьком кафе, и официанты уже выучили, что высокий загорелый красавчик заказывает пиццу и колу, а худенький парень в очках и неизменной чёрной кепке устраивает большую спортивную сумку на подоконник и просит сделать сливочную пасту без лука. При этом Поршу иногда удаётся скормить Вегасу часть пиццы, пока тот ищет в телефоне информацию, как очистить ржавчину - или наоборот, сохранить патину на металле тёплого цвета. Порш любуется им, эстетом и умником, и только крепче прижимает к себе, скрипя обитым кожей сиденьем диванчика. Затем они едут забирать Че из школы или за продуктами, и дома их встречает сонный взлохмаченный Грей.

Грей также приходит сюда, на чердак, и сидит в углу или обнюхивает внутренности старых скрипучих шкафов. Иногда он засыпает на какой-нибудь затемнённой полке, и Вегас ищет его, прислушиваясь к тихому сопению. Каждая часть дома запирается отдельно, и однажды Грей чуть не довёл Порша до инфаркта, когда посреди ночи тот вышел до ванной и услышал душераздирающие вопли из темноты чердачной лестницы.

Вот и сейчас Грей развалился на полу между вкусно пахнущих свежим деревом досок и наблюдал одним глазом, как Вегас разбирает очередную кучку книг. Рядом лежала медленно растущая стопка книг подклеенных или заново переплетённых. Чинить вещи будто бы добавляло Вегасу уверенности, что он в праве их использовать.

Надо же, ”Вино из одуванчиков”. Кажется, это было одно из первых произведений, которое Вегас прочитал на английском. Он прикрыл глаза, вспоминая книжные полки в том своём старом доме.

- Ой, ты в порядке? - в дверь просунулась голова Порша. Вегас снова не заметил, как тот прокрался сюда.

- Извини, darling, да, конечно, я... - Вегас огляделся вокруг.

Да, так это и выглядит - читаешь вместо того, чтобы заниматься делами.

- Я жду, пока схватится клей, вот, решил ненадолго... - голос его обрывается, и ветхая книжка падает на пол, тут же рассыпаясь. Порш в несколько широких шагов подлетает и собирает страницы. Вегас растерянно наблюдает за ним. Он сидит с ногами в старом кресле, которое оттащил к окну, чтобы освободить нуждающийся в ремонте угол - и сейчас Вегас больше всего похож на вспугнутую птицу в гнезде.

- Извини, опять вломился без стука. - Порш виновато разглядывает страницы, пытаясь собрать их обратно по номерам. Он стоит на коленях перед креслом, и Вегасу снова невыносимо стыдно. - Вот, вроде все тут, прости. - он поднимает взгляд и смущённо улыбается. От Порша сильно пахнет апельсиновым гелем для душа, а волосы ещё чуть-чуть влажные. - Не надо ничего объяснять, я совсем не против, что ты читаешь, честно! И так ты хорошо тут устроил себе, света только маловато... Просто хотел напомнить, что нам скоро выезжать.

Вегас замирает, словно обрабатывая услышанное, а потом расслабляет плечи. Порш с облегчением вздыхает и, не дожидаясь ответа, мягко забирает из его пальцев книжку и складывает поверх стопки, а затем подхватывает мотылька на руки, и тот утыкается ему лицом в шею. Вегасу ещё трудно выносить, что Порш разрешает заниматься чем угодно.

- Грей...

- Я вернусь и закрою тут всё, не переживай.

Порш несёт его вниз по лестнице, и у Вегаса внутри замирает. Он слабо пытается вывернуться из упрямых тигриных объятий, но Порш всё равно доносит его до комнаты и сажает на кровать, а сам возвращается, чтобы подхватить уже старичка Грея, который тяжело спускается ступенька за ступенькой с чердака. Кот урчит и вопросительно мявкает, когда Порш заглядывает обратно на чердак - мол, пусти, большой хозяин, я только что оттуда. Но Поршу нужно убедиться, что все окна плотно закрыты, потому что снаружи опять зачастил дождь. Он оглядывает обшитый свежими досками кусок стены и зачищенный шкуркой стеллаж, который Вегас собирался покрасить и разместить в зале - потому что на подоконниках бара начали - сами собой, разумеется! - скапливаться книги. Порш вспоминает, как ремонтировал первый этаж к открытию. Мда. Дотошный Вегас до сих пор исправляет по чуть-чуть. Что это... Порш вздыхает и одной рукой подцепляет из щели между лежащими на полу досками маленький кухонный нож. Тот самый. Хмурится, подносит к свету. Вроде... чистый, только пятна краски на рукоятке. Грей у него на руках начинает шипеть и вцепляется в толстовку. Порш дёргается, неловко отпирает косое окно и со всей силы швыряет нож, который летит куда-то в переплетение голых кустов позади дома. Порш запирает окно, и прохлада железной ручки отрезвляет его.

Заперев чердак и отпустив кота у двери рабочей комнаты, он спускается в кухню и выпивает залпом стакан воды, а затем прислушивается, как под лёгкими шагами мотылька поскрипывает лестница. Вегас снова в чёрном, и ямочка между ключицами и верхняя часть груди светятся в вырезе толстовки белым мрамором. Порш уверен, что такие контрасты - а также факт, что под худи у Вегаса почти наверняка ничего нет - давно пора объявить вне закона. Хорошо, что Порш несколько раз... запирался в ванной сегодня. Но он по-прежнему не уверен, что сумеет не опозориться, когда увидит Вегаса без одежды в студии Мишель.

Вегас подходит и кладёт руки ему на плечи, и Порш тянет за язычок молнии, чтобы застегнуть чёрную толстовку повыше. Мишель уверяла, что у неё тепло, но Порш всё равно берёт с собой несколько пледов.

Они подъезжают к невзрачному офисному зданию в северной части города, и Порш получает сообщение, что девушка будет через пять минут. В здание просто так не пройдёшь, а стоять на холодном ветру Поршу не хочется, поэтому они паркуются поближе ко входу и сидят в машине. Поршу вообще не хочется вылезать под тусклое мокрое небо. Внезапно он осознаёт, что смена сезонов начинает потихоньку раздражать, ведь день неумолимо становится короче, и целыми неделями не видно ни одного луча солнца. Порш переводит взгляд на Вегаса. Тот разглядывает багровые листья на молодых деревцах по краю здания. Вот кому тихая пасмурная погода по душе. Порш накрывает его ладонь своей и трётся носом о гладко выбритый подбородок.

- Спасибо ещё раз, что согласился. И что привёз свечки вчера, я совсем забыл про них. Никак не привыкну, что так неуютно на улице. Зато дома всё лучше и лучше, я даже начинаю тебя понимать.

Вегас гладит его по голове и поправляет очки.

- Darling... Этот сезон всего лишь значит, что нужно больше света внутри, котёнок.

Порш урчит. Вегас как всегда прав, как всегда объясняет про мир просто и доходчиво.

Через минуту из-за поворота появляется рыжая шевелюра, и Мишель машет им рукой, придерживая другой огромную сумку, из которой торчат цветы и какие-то колоски. Они поднимаются по лестнице, и Мишель отпирает тяжёлую двойную дверь.

- Проходите и будьте как дома. Вот здесь можно повесить верхнюю одежду, вон там ширма, вон за тем зеркалом будем накладывать макияж, а вон там, где лампы, будем вас располагать.

Просторная студия с высоким потолком и светлыми стенами поначалу буквально ослепляет, и Порш щурится от удовольствия. Здесь как будто светит летний день - и он усмехается, разглядывая большой логотип в виде солнца на стене. Туалетный столик сверкает белизной, угол занимают витрины со всякой всячиной - ткани, украшения, какие-то шляпы и непонятные блестящие штуки, а тяжёлые плотные занавески - единственное контрастное пятно - увешаны гирляндами лампочек. В прихожей также громоздятся коробки с надписями ”ёлочные игрушки”, ”свитера”, ”б. огни и прочее - НЕ ТРОГАТЬ!!!”.

- В последних числах ноября начнутся рождественские фотосессии, к концу года расписание у меня трещит по швам. - комментирует Мишель и водружает свою сумку на стол у окна. Она достаёт пёструю охапку цветов, осторожно завёрнутые в бумагу декоративные колоски, лозы, яркие листья, ворох разномастных яблок и яблочек, гроздья ягод и даже несколько кистей розового винограда. Порш смотрит, как у Вегаса широко распахиваются глаза на это буйство красок. Да, Порш уже в курсе, что мотылёк любит осенние цветы и осенние цвета.

- Oh, merde! - Мишель позади них топает ножкой и щёлкает чехлом телефона. - Ребят, простите, придётся подождать, этот неврастеник снова пытался склеить своё разбитое сердце алкоголем - и теперь у него, видите ли, дрожат руки! - Порша до сих пор удивляет прямолинейность этой барышни. Но, кажется, это уже не первый раз, когда помощник подводит её.

- Ничего страшного, только... Неужели совсем нельзя без макияжа? Мы, конечно, клялись тебя слушаться, но, может, обойдёмся без особого грима? Или я могу попробовать сам... eсли... разрешишь... - Вегас несмело подходит к туалетному столику, где Мишель уже включила все лампы. Он завороженно рассматривает мягкие кисточки и блестящие футляры. Порш догадывается, что прямо сейчас Вегаса неудержимо тянет всё это потрогать.

Порш качает головой. Вегас прекрасно знает, как наносить грим. А также как замазывать синяки водостойкими кремами. Он спалился, когда поехал за консилером для несчастной шеи Кима тогда. Но Порш сделал вид, что не обратил на это внимания, и неуклонно следовал своему обещанию не оставлять на теле Вегаса следов. Он не всегда понимал, почему Вегас хочет что-то, но радовался каждый раз, когда тот озвучивал просьбу прямо, словами, не трясясь от страха.

Тем временем Мишель придирчиво осматривает их обоих и капризно дует губы.

- Ваш макияж это часть задумки! Вы, конечно, оба и так как с обложки, но мне нужны совершенно конкретные вещи! Я умею кое-что, но не держу тут всех пигментов. Не волнуйтесь, я написала моему chère Али, он примчится через пятнадцать минут и спасёт всех нас!

Тем временем Вегас рассматривает себя в ярко освещённом зеркале. Мишель следит за его взглядом, а затем подходит маленькими твёрдыми шагами.

- Я не это имею в виду, Вайс. Давай сразу начистоту - я не собираюсь прятать твою кожу здесь.

Тот оборачивается и отводит взгляд.

- Эта штука... она почти вдоль всего тела. И на моей спине... Мы можем не показывать это на фото? Mожем?.. Ты собрала столько красивого реквизита здесь, моё уродство будет выглядеть так нелепо...

- Оу, прости, для тебя это, наверное, напоминание о плохих вещах? Извини за прямоту, но я бы хотела знать, что мне точно не стоит обсуждать или делать. Я, конечно, болтливая, но не настолько.

- Нет... уже нет, дело вообще не в этом. Просто... ты же понимаешь сама, это испортит всю твою задумку.

Порш вскинул брови. Внутри противно защемило. Ну сколько раз можно ему повторять... Он подошёл к Вегасу и намеревался было как следует обнять, но его опередили розовые ладошки Мишель, что уверенно легли Вегасу на предплечья. Она посмотрела своим пронзительным зелёным взглядом снизу вверх, и произнесла практически по слогам:

- То есть дело только в эстетике? Ты меня совсем не понял, mon ami. В студии Мишель Солей нет такого слова, как ”уродство”. Ко мне приходят не только счастливые молодые парочки, а всякие люди - разные, очень разные! С татуировками, шрамами, без ног, бывшие заключённые, женщины с так называемым лишним весом, старушки с лицом как печёное яблочко, люди с растяжками, прыщами, какие угодно! Думаешь, это реально имеет значение? Все следы на поверхности нашего тела - это наша история, наша неотъемлемая часть. Наша индивидуальность, понимаешь? То, что отличает живое от неживого, тебя от миллионов других людей! Как... как отпечатки пальцев. Как... кора у дерева, как неровная форма садовых овощей, как потрёпанный ветром цветок, который всё равно будет тянуться к солнцу и привлекать пчёл, покуда он живой. Я работаю с визажистами, чтобы воплотить образы, которые у меня вот тут. - она ткнула себя пальчиком в лоб. - А не чтобы создать гладкую картинку. Неужели Вин не показывал тебе моё портфолио? - она строго взглянула на широко улыбающегося Порша. Вегас смущённо выдохнул, высвобождаясь из рук Мишель.

- Конечно, показывал... Я не сомневаюсь в тебе абсолютно, просто...

- Тогда марш за ширму! - Мишель деловито подтолкнула обоих к высоким створкам, обтянутым переливчатым атласом с цветочными узорами. - Там найдёте халаты и одноразовые тапочки. Не беспокойтесь, меня такими вещами снабжает сестрица, она заказывает для своего СПА, всё новое и чистое. - она подмигнула Поршу, который в тайне от Вегаса замучал её расспросами. - Бельё можете не снимать, с этим решим по ходу дела. Я прибавила отопление, поэтому не волнуйтесь.

Пока парни переодевались, Мишель раскрыла свои шкафы и достала стопки тканей всевозможных оттенков и настроила лампы и штативы. Она застелила широкий помост несколькими слоями подушек и набросила плотное покрывало, чтобы её сегодняшним моделям не было жёстко. Пока девушка перебирала принесённые с собой цветы, Порш и Вегас облачились в длинные мягкие халаты. Порш снова широко улыбался - его мотылёк выглядел таким домашним и мягким в белоснежной пушистой ткани. От вещей пахло кондиционером для белья, и Вегас, кажется, не выказывал недоверия. Он смущённо трогал логотип с солнышком у Порша на груди и вздрогнул, когда дверь в студию распахнулась.

- О, спаситель задницы моей, да продлятся дни твои на этом свете! - Мишель ринулась обниматься с тяжело пыхтящим пришельцем. Порш и Вегас переглянулись. ”Спаситель” выглядел точь-в-точь как султан из восточной сказки: высокая, на манер тюрбана, шапка украшена крупной брошкой, огромные - даже больше, чем у Мишель (что, казалось, уже просто физически невозможно) - подведённые чёрным глаза, шикарная вьющаяся борода и куртка в узоре с завитушками. Мужчина тепло улыбнулся и осторожно поставил на пол сумку, чтобы обнять девушку пухлыми, но изящными ручками с крупными перстнями и шикарным маникюром. Порш едва слышно сглотнул и неосознанно притянул Вегаса к себе.

- Мои дни точно продлятся, о витамин С души моей, если ты не будешь выдёргивать своего старого доброго Али посреди дня - Брунгильда мне оторвёт голову, если я не успею забрать младшенькую из садика! Нам ещё Рихарда в поликлинику везти сегодня, и я не знаю, с кем оставить Бьёрна и Зигфрида - соседка не может, а эти чудовища способны разнести весь дом! А у Бру срочное совещание с советом директоров, опять засидятся до ночи!

Порш едва удержался, чтобы не прыснуть в кулак. Сборная солянка под названием Америка никогда не прекратит его удивлять.

- Так, Бу и Зигги ты сегодня везёшь ко мне, и мы с ними делаем уроки - и имей в виду, дорогой, что я не оставлю попыток накормить их нормальной едой, а не этими вашими наггетсами! - Порш уже знал, что с Мими спорить бесполезно, и в тайне радовался за желудки вышеобозначенных парнишек - за недолгое время их знакомства барышня успела показать ему, что такое хлеб на закваске, домашний сыр, настоящий паштет - и медленная трапеза.

- Договорились, солнце моё, хотя про наггетсы это ты зря - ты же прекрасно знаешь, что я хорошо готовлю! - мужчина потрепал Мишель по щеке, умостил свою шапку на полочке, стянул куртку и, кряхтя, снял золотистые кроссовки. Порш не мог не улыбнуться при виде крошечных ног в полосатых носочках. Его настороженность начала рассеиваться. Кажется, Вегас тоже выдохнул - и вежливо поздоровался.

- Добрый день, уважаемые, позвольте оценить, так сказать, фронт работ. - Али трогательно поклонился и просеменил к ним, присматриваясь. Он едва доходил Вегасу до плеча и казался блестящей ёлочной игрушкой в своей узорчатой рубашке. Однако выразительные глаза его смотрели цепко и серьёзно. Порш разглядел морщинки в уголках глаз и первые серебряные ниточки в красивой бороде.

- Мишель... - Али упёр руки в бока и оглянулся на девушку. - Я тебя правильно понял, солнце моё, что ты хочешь, чтобы я нарисовал на них всё то, что ты мне скинула?

- Ага, поэтому и попросила тебя прихватить с собой те тени и контуры.

Мужчина скорбно сложил ладошки на груди. Он страдальчески изогнул густые брови и склонил голову набок.

- Девочка, ты же меня не первый год знаешь, а я тебя - и позволь сказать, что сегодня ты имеешь маленькое изящное помутнение мозга, прости уж меня, старого грубияна.

- Что ты имеешь в виду? - Мишель подошла и положила руку ему на плечо.

- Ну вот смотри, принцесса. Остановись на секунду в своём вечном движении и взгляни на них. - Али изящно повёл ладонью. - Если я накрашу вот этого древнегреческого бога, - он деликатно указал на Порша. - То он будет похож на женщину нетяжёлого, так сказать, поведения. - Порш прыснул. Да уж, пробовал его когда-то Че красить, примерно так и получилось. - А если я накрашу вот этого луноликого принца. - кивок в сторону стремительно краснеющего Вегаса. - То ты мне можешь сразу же вызывать амбуланс, потому что это будет значить, что Али твой сошёл с ума и делает совершенно кощунственные вещи, понимаешь? Им же ничего не надо, о апельсинка сердца моего, их красить - только портить. Насколько ты знаешь, я за любой твой полёт фантазии, но прошу, ради Всевышнего, не заставляй меня портить такую натуру. Я подарю тебе полный набор тех золотых и бронзовых тонов, я привезу тебе ещё гору шелков - но пожалуйста, дружочек, не насилуй мою тонкую психику! Тут максимум подравнять тон и наколдовать адекватной освещению матовости, мак-си-мум! - пока из Али изливались все эти жалостливые речи, взгляд Мишель каким-то странным образом словно перефокусировался, будто на дне зелёных её фонариков сменились линзы.

- А ведь ты прав, о драгоценный мой кунжутный пряник, я же сама тут лишь минуту назад разглагольствовала, что не будем ничего прятать. Довольно слов, вверяю мальчиков тебе, не будем терять времени!

Али облегчённо и даже как-то судорожно выдохнул и провёл гостей к удобному сидению у туалетного столика. Он принёс свою сумку и на минуту исчез в маленькой ванной, чтобы вымыть руки. Все его инструменты, как и у Мишель, пахли чистотой. Первым пошёл Порш. Ему нравилось, когда трогали лицо, и было приятно почувствовать, как осторожный Али прикасается пушистой кисточкой и смешной угловатой губкой. Порш с удовольствием пялился на себя в зеркало, отмечая, правда, что линия скул уже не такая острая, а подбородок стал ещё круглее.

- У вас удивительный оттенок кожи, позвольте заметить. - Али за работой приобретал внезапную серьёзность, и его слова не звучали назойливыми комплиментами. - Знаете, здесь немало южан, что естественно, и у меня тут, как видите, полная палитра под любой загар, но именно у вас этот подтон... он золотистый, как мёд, видите? На фоне белого цвета особенно заметно - но тёплые оттенки белого будут вас ”гасить”, потому что белки ваших глаз слегка отливают синим, и именно синеватый белый цвет подчеркнёт ваши достоинства, если будете в дальнейшем выбирать одежду. Чёрный тоже подходит - но осторожнее, чёрный не должен быть блёклым в вашем случае...

Порш с удивлением следил, куда деликатно указывала блестящая кольцами ладошка. Надо же, он ведь даже не задумывался. При этом он поймал в отражении восхищённый взгляд Вегаса, который до этого тихонько рассматривал палитры и кисточки, склоняя голову вбок.

- А теперь вы, молодой человек. - Али усадил Вегаса в кресло и осторожно приподнял за подбородок. Порш напрягся - Вегас не очень-то любил прикосновения чужих людей. Но сейчас он светился любопытством и послушно выполнял все указания. - Кажется, у вас чувствительное лицо, не правда ли? Не беспокойтесь, я тщательно обеззараживаю инструменты, и у меня есть несколько хороших штучек для деликатной кожи, только вот здесь слегка приглушим покраснение, идёт? Вот эту вещь могу рекомендовать, успокаивает на раз и не липкая. Хм... Любопытно, ведь ваш оттенок тоже нечасто встретишь, холодный и удивительно прозрачный - видите, даже будто светлее ткани вашего халата. Держу пари, вы не любитель загорать? - Вегас коротко кивнул, и Порш отметил, что мотылёк ещё совсем чуть-чуть расслабил спину. - Абсолютно правильно, ожоги ни к чему, я вам потом напишу одно название, у них разный процент защиты - а вам понадобится высокий! - но совершенно не ощущается на коже. - Вегас улыбнулся. Откуда Али знает, что он терпеть не может всякие жирные кремы и использует бальзамы только по настоянию Порша? - А вот волосам вашим, кажется, по душе влажность - вьются парадоксально правильно и послушно, все бы так себя вели в этот сырой сезон. Только умоляю, не переусердствуйте с феном! И смотрите вот сюда, тонкая кожа ваших губ явно нуждается в дополнительном питании, я бы порекомендовал бальзамы с маслом ши, а ещё лучше - натуральный мёд, он прекрасно залечивает... С вашего позволения я немного смажу их бальзамом, всё же воздух тут суховатый.

Удивительно, обычно Вегас терпеть не мог непрошеные советы, но глубокий и какой-то заземляющий голос мужчины создавал совершенно особую, доверительную атмосферу. Вегас втайне был благодарен Мишель, что она позвала именно его. С каждой секундой Вегас будто оттаивал заново, внимая журчащей речи Али. Удивительно - тот ни словом не обмолвился про шрамы, будто и не замечал их, будто кроме самого Вегаса они вообще никого больше не беспокоили. Вегасу внезапно захотелось, чтобы его скулы и подбородок ещё раз погладили нежной кисточкой.

- Вот так, золотые мои, а теперь передаю вам в руки моей несравненной феи и откланиваюсь. А ты мне позвони, как закончишь, я рассчитываю на тебя, о хурма души моей! - Али проворно собрал сумку, добродушно чмокнул Мишель в щёку и растворился в полумраке коридора. Порш и Вегас переглянулись - у обоих было ощущение, что их на время погрузило в ароматный дым благовоний, и теперь отсутствие Али казалось каким-то неестественным.

- Шикарный мужчина, правда? - Мишель заперла дверь и усмехнулась. - Я позвала их с женой к вам в бар, директорам больших компаний тоже нужно расслабляться. Моя сестрица обещала забрать всю их ораву в аквапарк - они с Бру старые подруги, а этим двоим забронируйте на пятницу тот столик в углу, ну, там, где лампы цветного стекла и кресло одно зелёное, другое чёрное с золотым, хорошо?

Порш закивал. Али среди всего их богемного разноцветья будет смотреться отлично. Он гордо посмотрел на притихшего в предвкушении Вегаса - ведь именно этот эстет додумался обшить кресла вдоль стены разными сортами тканей, и только на прошлой неделе показал Поршу найденные на гаражной распродаже леденцовые восточные светильники. Мишель уже успела сделать несколько фотосессий прямо у них в зале. Старый Сэм пришёл одним из первых, и Порш с улыбкой вспомнил, с каким важным видом тот позировал в кресле, читая газету, - и как растрогался до слёз, рассматривая потом распечатанные фотографии. В том числе чёрно-белые, с тех самых плёнок - со своей красавицей Молли, да покоится она с миром.

Поэтому Порш всецело доверял шебутной и иногда слишком эмоциональной Мими - для неё каждый человек был особенным, и, как бы она ни чудила со своими придумками (да, Порш до сих пор не может отойти от Хеллоуина), рядом с ней таяли какие-то глубинные слои напряжения. Порш, честное слово, нанял бы её в бар по контракту, так слаженно и непринуждённо они сработались - но Мишель приходила помогать исключительно из желания поддержать Кэт. Да, Порш уже принял решение, что в такие дни почасовая оплата будет удвоена, и неизменно нагружал девчонок пакетами с домашней едой - но сейчас он уже хорошо понимал, что Мишель Солей на своём месте именно здесь - среди всех этих непонятных объективов, ламп, тканей, огоньков.

В студии действительно было тепло. Порш взял Вегаса за руку и повёл в ту часть, где было ложе и стол с ворохом цветов. Сначала они подошли вместе к вытянутому напольному зеркалу у окна, ожидая, пока Мишель расправит первую серию драпировок, и Вегас взглянул на себя. Конечно, эти тяжёлые занавески будут задёрнуты, да и окна выходят в парк, так что на пару минут можно задержаться и здесь. Вегас впервые за долгое время увидел себя во весь рост. В дождливом дневном свете он действительно выглядел почти прозрачно - призрачно, почти потусторонне в белых складках большого не по размеру халата, с тяжёлым тёмным бархатом за спиной. Порш подошел и обнял его сзади - будто на старинную фотографию плеснули жидкого мёда. Зеркало показало, насколько Порш шире и выше. Это было красиво. Вегас зачарованно наблюдал, как котёнок ласково трётся носом об его висок, улыбаясь золотым внутренним светом. Кажется, боится нарушить работу Али, только невесомо целует в белую макушку.

- Готов, мой хороший? - от его голоса всё окончательно встаёт на свои места внутри, и Вегас кивает. Тогда Порш осторожно развязывает его халат и плавно спускает со светящихся мотыльковых плеч. Вегас едва заметно вздрагивает, но не может оторвать взгляда от таких бережных и сильных рук.

- Стоп... Ниже пока не надо. - Мишель тут же материализовывается рядом и осторожно останавливает ладони Порша, которые обнимают Вегаса складками до конца не распахнутого пушистого халата. Её движения, как и у Али, становятся филигранно-точными, а голос приглушается и яснеет, слегка холодит строгостью. Она делает несколько шагов назад, отодвигает зеркало и наставляет на них мерцающий объектив. - Вот так идеально, давайте не будем торопиться.

Порш улыбается одними глазами и замирает. Он привлекает Вегаса к себе, и тот спиной чувствует мерные удары большого сердца сквозь мягкую ткань чужого халата. Да, это ещё не про вспышки цвета и солнечное тепло ламп - это про то, как из кокона надёжных объятий проступает немного неловкой бабочкой тихое, доверчивое любопытство. И это кадр номер один.

Два. Оба халата сброшены с плеч, Порш привычным движением подхватывает Вегаса на руки и несёт к помосту. Мишель снова приказывает замереть, осторожно подталкивает к той части тяжёлых занавесок, где нет огоньков, и пускает по его спине первые струи шёлка - сначала белого, как первый снег. Ткань спускается ласковым водопадом с широких загорелых плеч, и Вегас подхватывает её, укрывая себя и ноги Порша красивыми складками. Он прижимается к выпуклой груди и закрывает глаза - и Мишель лишь чуть-чуть расправляет его волнистые волосы, что почти сливаются с тканью мерцающей белизной. Они и правда подобны древнегреческим богам сейчас, и девушка едва не начинает сомневаться, а нужны ли здесь другие оттенки.

Три. Подходят к импровизированной сцене, и Порш мягко опускает свою ношу на золотистую ткань простыни. Мишель ещё не хочет прятать белый шёлк и отправляется к одной из витрин. Она шуршит там несколько минут и возвращается, чтобы увидеть, как Порш успел удобно раскинуться среди однотонных атласных подушек, а Вегас прижался к нему доверчиво. Мишель, почти не дыша, располагает их руки поверх небрежно наброшенных сверху белых складок и надевает обоим на головы тонкие венцы с листочками - золотой, солнечный для Порша и серебряный, почти невесомый - для Вегаса. На их запястьях появляются витые браслеты тех же тонов, а на расправленный облаками шёлк и обнажённую грудь один за другим опускаются золотистые лепестки-чешуйки, складываясь в ненавязчивые узоры.

Затем Порш предлагает сделать кадры с виноградом, и Мишель любуется, как красиво это античное божество кормит своего молочного принца - и это четыре, пять, шесть... Правда, вскоре приходится остановиться - потому что взгляд Вегаса разгорается тёмным вином, и Поршу приходится усиленно думать про документы, которые уже три дня ждут на краю компьютерного стола.

Семь, восемь, девять... Камера щёлкает и щёлкает, и Вегас перестал считать. Потому что следующими Мишель достаёт рассветные оттенки и заворачивает обоих в почти невесомый пятна розового, сиреневого, голубого, которые смешиваются на просвет, как слои акварели. Мотылёк и котёнок расслабляются навстречу друг другу, почти переставая замечать невесомые прикосновения и тихие слова Мишель. При этом лепестки цветов выстилают узоры от щеки через шею и плечо - и перетекают через прикосновение руки на плечо и бок второго. Лепестки превращаются в волшебную драконью и рыбью чешую, рассыпаются продолжением их волос, их жестов - накрытые сверху полупрозрачной тканью и подсвеченные голубой лампой, Вегас и Порш словно растворяются в безмятежной морской пучине, улыбаются друг другу лучами солнца сквозь волны. Лепестки забираются в рельефы рубцов и шрамов, прорастают из криво заживших швов, вплетаются в сеточку следов от ожогов, прячут под собой старые белые полосы на спине - им всё равно, что в голове у замершего в смущении человека. Лепестки щедро льются из рук одного и текут к сердцу, к губам другого - по вискам, к векам, в самые мысли.

Порш и Вегас почти не разрывают зрительного контакта и не замечают времени, и Мишель рисует на них и вокруг них переливами шёлка и органзы, а затем атласа, а затем бархата и парчи - и добавляет штрихи цветов, колосьев, пушинок, стебельков, семян... Порш умиляется тому, как Вегас разглядывает всё это, втягивает тонкими ноздрями пряные осенние запахи, тихонько трогает бутоны, прикладывает к волосам Порша. А Порш вплетает в волосы Вегаса серебряную полынь и почти бесцветные колоски. Прихватывает зубами прядь-веточку. Ярко горчит, но всё равно не в состоянии заглушить природный запах Вегаса.

Мишель перевивает их руки и ноги лозами, и они сами становятся тугими плетями винограда - изгибы, углы, переплетения. Напряжённые литые мышцы одного, сухие веточки рук другого. Зелёные струи шёлка, змеящийся изумрудный плющ - будто жизненные соки растений, что поднимаются по их телам от земли и до кончиков пальцев.

Крутой скат от мощных плеч до осиной талии - Порш лежит на боку, и на спине его светится точёная мраморная рука - и мифические рыбы на шёлке встречаются с чернильными фениксами. Льдистые оттенки только ярче подчёркивают их контраст - карамель и молоко, мёд и соль. Загорелая щека Порша на белоснежном гладком бедре - там, откуда начинается обожжённая кожа. Отдельным кадром, как он целует это место, почти не боясь неловкой ситуации - потому что они оба обратились сейчас в слух, они дышат друг другом и прислушиваются, зачарованные. Затем голова Порша у Вегаса на животе, белые пальцы трогают длинную загорелую шею, и широкая спина скрывает под собой нижнюю часть тела мотылька. Снова щека Порша - теперь у Вегаса на пояснице, глаза закрыты, и широкая ладонь бережно накрывает то, что ниже. А вот Вегас свернулся хрупкой ракушкой на распластавшемся котёнке, и камера видит их сверху - и это как завиток ещё не размешанных сливок в кофе. В счастливом, жутко довольном собой кофе. Морская пена - или ломкие травинки сухих водорослей - на пропечённом солнцем бронзовом песке.

Вегас помещается на нём, в его объятиях, в логове его рук и ног. Эти двое не просто совпадают - они, кажется перемешиваются поверхностями своих тел. Перемешиваются чёрными и белыми волосами, когда ложатся с разных сторон помоста и соприкасаются затылками на середине. Вот - спина к спине, круглый зверь и угловатая птица. Две пчёлки, дремлющие в бутоне цветка, две жемчужины в ракушке, когда их пеленает розовый и перламутровый шёлк. Давно уже нет никаких чёрных пятен белья, котёнок и мотылёк теперь сами - эти струи ткани, эти растения, эта рассыпавшаяся пыльца.