Warm nest (1/2)

- Именно... так? - Порш захлёбывается воздухом, пытаясь остановить на скаку гулко колотящееся сердце. Внутри его широкой груди беснуется ураган, но голова трезвеет резко и почти болезненно, и Порш слегка напрягает живот, потому что внизу сводит и буквально скрипит. По спине стекает пот, и холодный он или горячий, Порш определить не может.

- Да. - Вегас смотрит на него расширенными зрачками, и по его виску тоже стекает маленькая капелька. Он отпускает горло Порша, и тот перехватывает его слегка дрожащую ладонь, тепло целует и посасывает костяшки, не разрывая зрительного контакта, а затем уверенно укладывает себе на плечо.

- Тогда держись крепче. - Порш подхватывает Вегаса под бёдра и медленно несёт к кровати. Вегас вцепляется, словно боится, что разрыв контакта может заставить Порша усомниться. Вегас обожает смотреть, как его мальчик танцует и извивается, будучи наездником, но сам он теряет весь запал и инстинктивно отстраняется, когда Порш притягивает его на себя в постели, чтобы усадить сверху. Порш не заставляет, ведь есть множество других способов и поводов взять Вегаса на руки. Он понимает, что не все вещи до сих пор кажутся Вегасу безопасными, как бы оба ни сходили с ума от страсти. Порш слушает руками его тело, он продолжает учиться этому у мотылька, потому что тело не врёт. Сейчас Вегас позволяет забрать себя на колени и поцеловать глубоко и нежно.

Порш перед этим стаскивает с себя джинсы, и Вегас робко просит снять их до конца.

- Хочу, чтобы на тебе... вообще не было... ничего.

Порш отбрасывает носки в сторону и помогает Вегасу умоститься удобнее на своих выпуклых бёдрах.

- Снимешь? - Порш берёт за край слегка мешающей объёмной толстовки.

Вегас внезапно отчаянно мотает головой, зажмуриваясь.

- Хочу так. Пожалуйста.

Порш слегка растерянно кивает и решает снова поцеловать его, осторожно прижимая к себе. Вот эта вещь до сих пор остаётся непонятной. Как Вегас, которому легко даются красивые высказывания и всякие сложные фразы, иногда вдруг в момент теряется и несмело выдаёт простые слова едва слышным голосом. Но хотя бы спина его больше не такая деревянная, и Вегас мало-помалу начинает невесомо раскачиваться у Порша на коленях, потираясь промежностью о горячую кожу под ним. Целуются медленно, почти лениво, будто не они только что порывались проглотить друг друга. Руки Порша блуждают по сахарным бёдрам и прохладным ягодицам, легонько растирая и массируя. Эти ладони кажутся такими большими на теле Вегаса, почти громоздкими, но он сейчас вливает, вкачивает всю возможную бережность в прикосновения. При этом напряжённые члены соприкасаются, пачкая друг друга, но сейчас оба целиком - только губы и руки.

Тонкие пальцы Вегаса исследуют крепкие бицепцы и плечи, скользят по кончикам чернильных языков пламени. Очерчивают ключицы, что всё такие же изящные, и длинную шею, влажную и пульсирующую. Зарываются в непослушные волосы - сначала колючий ёжик в основании головы, затем смешно стоящие торчком на макушке, следом - короткие и мягкие на висках. Вегас гладит его лицо, круглые выразительные линии, прямые брови, поднятые уголки глаз, точёные скулы. Белым пальцам так необходимо знать, что они могут трогать везде - слушать пульс на выступающих венках, тихонько надавливать на краешки кошачьей улыбки-в-поцелуй, трогать забавно ловящие их пухлые губы и нажимать на подбородок, заставляя рот раскрываться шире. Руки Порша на спине не спутаешь с другими, но вот собственным - до сих пор нужно время, чтобы осознать, что перед ним его чуткий, ласковый котёнок.

Потому что Вегас рано выучил, что его руки - это не орган чувств, а инструмент. И, если того не предполагает услуга, которую старательный мальчик оказывает взрослым и важным мужчинам, то руки надо держать при себе. Или они будут пристёгнуты - к кровати, к свисающим с потолка цепям, к ножке тяжёлого стола, пока сегодняшний господин работает, к прутьям клетки. Стянуты за спиной - атласным галстуком, шнуром от тяжёлой бархатной занавески, проволокой, строительными стяжками. Стиснуты до хруста и синяков другими руками, раз уж негодник не может себя контролировать. Потому что надо учиться как следует работать ртом и бёдрами, а не жульничать, помогая себе. Иначе ничего не стоит подвесить тощего мальчишку за запястья, как кусок мяса, и иметь, пока не отключится. Потому что он и есть кусок мяса, который должен оправдать своё существование, поэтому так старательно скачет на члене очередного господина, задыхаясь и почти теряя сознание. Красивый, усердный и вежливый. Кан ювелирно отдрессировал выблядка.

Ах да, ещё эти пальчики годны растягивать своего владельца, чтобы старшим никогда не приходилось пачкаться. Правда, и это необязательно. Чем теснее - тем лучше, особенно если клиент не хочет почувствовать себя оскорблённым из-за собственного скромного размера.

Всё это до тех пор, пока руки послушного ребёнка не начинают кровить следами от бритвы. Тонкими, от которых не останется даже шрамов, но тошнотворными.

Комната мягко тлеет в предвечернем свете, далеко внизу раздаются первые голоса гостей, но Вегас не может оторваться от медовой кожи Порша. Тот на мгновение разрывает поцелуй, чтобы вдохнуть воздуха, и Вегас пугается, что медлит слишком долго - и тут же приподнимается, беря изнывающий член Порша в руку и направляя в себя.

- Эй, так нельзя. - Порш тихонько шлёпает его по попе и тянется пальцами под подушку. - Ты не получишь, чего хочешь, если не дашь подготовить себя.

Вегас замирает и опускает глаза. Когда Порш говорит таким голосом, возражать бесполезно. Он редко бывает строгим без почти комической ворчливости, и сейчас это значит, что он серьёзен. Это значит, что надо ещё больше отпустить контроль и следовать за его руками. Одна сгребает и поднимает толстовку, прислоняет Вегаса на сильную грудь, другая ласкает и успокаивающе похлопывает, постепенно подбираясь к нежной сжатой звёздочке. Порш кряхтит, пытаясь открыть тюбик смазки пальцами одной руки. Вегас одновременно хочет ему помочь, чтобы прикоснуться к тёплой коже его ладони, сделать всё самому и не отпускать надёжные плечи Порша... вообще никогда.

- Мне немного мешает худи на тебе, точно не хочешь снять?

Вегас на секунду сжимается.

Нет. Котёнок, не надо. Не сейчас. Я не могу...

Вегас всем телом вспоминает стылую, неживую духоту тех комнат, куда его приводили на цепочке, обнажённого и подрагивающего. Те мужчины были в одежде - дорогой, жёсткой, прохладной наощупь. Все. И только тоненький светлокожий Вегас не принадлежал к миру субъектов в моменты своей службы, ему одежда не полагалась.

Порш осторожно закатывает подол толстовки, чтобы хоть как-то закрепить её и открыть себе доступ, и Вегас вдруг склоняет голову и берёт ткань в зубы, придерживая как раз на нужной высоте. Это выглядит так невинно и развратно одновременно, что Порш снова почти теряет контроль.

- Что?.. Сможешь так?

Вегас кивает. Внезапно это делает всё проще. Не нужно ничего говорить, можно только сосредоточиться на тепле влажных пальцев, что растягивают постепенно и терпеливо, хотя сам Порш дышит тяжело и напряжённо. Вегас обвивает его шею, закутывает широкими розовыми рукавами, и Порш внезапно чувствует себя в домике, и это почти смешно и снова щемяще щекочет внутри. Он действует вслепую, ориентируясь на едва слышные постанывания Вегаса. Порш не ко времени вспоминает собственную наготу на жёстких коленях полностью одетого Кинна. Ох. Неужели...

Порш придерживает его и прислушивается, как трепещущее тело реагирует и выгибается, как Вегас осторожно пытается насаживаться на пальцы, всхлипывая в закушенную ткань. Порш прекрасно знает, каково это, когда пальцев отчаянно мало, но заставляет себя не торопиться. Он чувствует, как Вегас почти хнычет, когда подушечки пальцев задевают самое чувствительное внутри. Тяжёлый член горячо пачкает его живот, и Порш улыбается - Вегаса не покидает возбуждение, он не боится. Он податливый и наконец-то расслабленный в этой позе. Порш зарывается носом под край толстовки, дотягиваясь языком до розового соска. Там тепло и пахнет Вегасом, и Порш в который раз хочет спрятать его от всего мира и закутать в дюжину одеял, только чтобы оставался доступ ко всем маленьким местечкам, от нежных прикосновений к которым Вегас поскуливает и течёт. Порш и представить не мог, что его настолько заведёт контраст дурацкого мешковатого худи и тоненького ломкого тела под ним.

- Хочешь двигаться сам? - Порш обильно смазывает себя круговыми движениями. Вегас мотает головой, и Порш мягко усмехается, целуя его в солнечное сплетение.

- Договорились... Тогда просто расслабься, мой хороший. Иди ко мне.

Порш поднимает его, смотря снизу вверх во влажные глаза. Неужели этот человек когда-то принадлежал миру мафии, пытал людей, прокрадывался неслышно в сверкающий золотом особняк Главной Семьи, будучи облачён в блестящее, шуршащее, сухое? Потому что прямо сейчас Вегас Тирпанякун - нуждающаяся крошка, такой открытый, такой доверчивый. Порш до скрежета в висках боится причинить боль, поэтому отвлекает, поглаживая и хваля, пока член плавно ныряет внутрь, растягивая и заполняя до краёв. Порш всматривается в лицо Вегаса, чтобы уловить хоть тень неприятных ощущений, но тот только вздыхает - облегчённо и глубоко. И тогда Порш медленно начинает приподнимать и опускать его, лёгкого и мягкого, скорее баюкая, чем трахая. Весь остальной мир исчезает, и Вегас слышит только собственное приглушённое мычание и горячий, влажный шёпот Порша.

- Вот так... Молодец, так хорошо расслабляешься, раскрываешься мне навстречу... мой цветочек. Мой ягодный мальчик, самый сладкий... Мой принц. Мой... мой... Лёгкий... как пёрышко. Облачко! На заре бывают вот такие нежные... розовые... облака, и ты у меня такой же. А внутри горячий и узенький. Идеальная маленькая норка для твоего котёнка, так? Нежная, такая... жадная. Я не ожидал, что ты... у меня окажешься таким. Нет, не пугайся, я не разочарован. Наоборот... это ужасно заводит, я чувствую себя желанным, это восхитительно... Ты восхитительный. Самый лучший... Так хорошо...

Порш поудобнее перехватывает его и накрывает тяжело качающийся член ладонью. Вегас коротко мотает головой и возвращает широкую ладонь себе на ягодицу, где ей самое место сейчас. От рук Порша по позвоночнику прокатываются волны тепла, горячая головка скользит внутри и посылает маленькие мучительные разряды напрямую в воспалённый мозг. С каждым толчком, с каждым неуклюжим нежным словом Порша Вегаса уносит всё дальше и дальше от липкой духоты тех воспоминаний. Он запрокидывает голову, вцепляется пальцами в сильные плечи - кажется, царапает - чувствует кожей жар от тугих мышц, что перекатываются под карамельной кожей. А затем ненадолго перемещает ладонь на низ живота и прижимает, чтобы запомнить это, чтобы слиться с толкающимся в него твёрдым стержнем. Порш сильный.

Да, Порш сильный. Ему ничего не стоит брать своего маленького принца на весу, а сейчас это ещё легче, и он играючи насаживает Вегаса, выбивая сладкие стоны. Эти отчаянные звуки хочется смаковать, их хочется съесть. Ему правда так хорошо внутри этой податливой тесноты, так хорошо от влажных шлепков кожа о кожу, от ощущения драгоценного веса на своих ладонях. Порш помнит краем сознания, что скоро его ждут внизу, но ничего из этого не важно. Он с восхищением смотрит на своего мотылька, который постепенно подхватывает темп и начинает двигаться сам, учась у неутомимых рук Порша. Начинает порхать крохотной розовой птичкой, дышать чаще, и вот уже почти плачет, орошая вязкими струями напряжённый живот Порша. Тот почти сразу следует за ним, потому что Вегас жадно пульсирует и сжимается, и это упоительно.

Вегас, наконец, отпускает край толстовки, и ткань горячая и мокрая. По белым щекам течёт, и сердце заходится очередной заполошной летней грозой, потому что растворяется ещё один слой внутри. Слой грязного непрозрачного льда, присыпанного золой. Слой свалявшегося последнего снега с грязными следами чужих лакированных ботинок. Слой грязного радиоактивного пепла. Грязный слой застарелой грязной грязи.

Порш приподнимает его, чтобы выскользнуть, но Вегас робко просит подержать его ещё немного вот так. Порш трётся носом об его подбородок, целует в раскрасневшиеся губы, по которым соскучился - ох, на них до сих пор призрачный ягодный привкус, розовый предзакатный привкус - и наощупь притягивает одно из одеял из-за спины. Он укутывает свои ноги и мокрую от пота поясницу Вегаса, а сам сгребает ещё одно одеяло и накидывает себе на плечи. Затем он привлекает мотылька на грудь и прижимает крепко-крепко, зарываясь носом под воротник худи. Он гладит Вегаса по волосам чуть дрожащей от перенапряжения рукой, и чувствует, как маленький зверёк заполошного сердца напротив затихает и пульсирует ровно и легко. Собственное сердце вторит глубоководным китовым ультразвуком, заново разгоняя жизнь по венам и вкачивая её, кажется, в Вегаса напрямую через кожу. Порш закрывает глаза и втягивает их общий запах, и у него ломит за ушами от нежности. Он замирает, расслабляя мышцы, не боясь замёрзнуть в коконе из одеял.

И вдруг понимает, что Вегас уснул.