Ashes (2/2)
Сердце пропустило удар, слух натянулся тетивой.
Порш, не растерявший навыки уличного боя, резко развернулся, принял боевую стойку.
Нет, не Че - того издалека было видно по пёстрой макушке.
Человек в чёрном приближался, слегка подняв руки в мирном жесте.
Бесконечно.
Медленно.
Приближался.
Порш не выдержал. Бросился навстречу, замер в двух шагах, задыхаясь.
- Прости, что снова напугал тебя, darling.
Не может быть.
Не может быть, малыш. Я снова не верю. Но это ты. And… this is me.
Порш застыл, оглядывая.
Руки. Такие же белые, изящные. Заострившиеся высокие скулы, тёмные лисьи глаза. Обветренные тонкие губы.
Бугристый шрам от виска, захватывающий линию роста волос, по скуле вниз (глаз… глаз цел, и сколько Порш будет благодарить небеса за это, он не знает), по теперь совершенно птичьей выступающей ключице… ныряет под футболку, выныривает по руке вниз. Запёкшаяся уродливыми разводами белая кожа, следы от швов, кто… кто зашивал так странно...
Волнистые волосы пушистыми пружинками, отросшие почти до плеч.
Покрасил?..
Нет.
Седые.
- Неужели… неужели это ты… - Порш понял вдруг, что не дышал всё это время.
Улыбка одними глазами.
- А так - ты узнаёшь меня? - Вегас достал из кармана футляр, надел круглые очки в тонкой оправе. - Так ты узнаёшь меня, малыш?
Порш шагнул навстречу, не удержался - глупо, по-детски поднёс руку к обезображенной скуле, не решаясь касаться. Вегас попытался спрятать за белыми прядями - Порш взял его лицо в ладони, осторожно повернул шрамом к себе.
- Тебе… больно?
- Больно, особенно здесь. - он осторожно приложил руку Порша к своей груди, где трепетало и колотилось, и тот увидел сеточку мелких рубцов и на пальцах. - Но уже не очень. Теперь не очень.
- Как ты… это всё…
Вегас снова посмотрел на него - пронзительно, прямиком в душу, но не ломая. Как умел только он.
- Я расскажу тебе всё, малыш, если ты мне позволишь. Если тебе не отвратителен такой Вегас.
Вместо ответа Порш притянул его к себе за футболку, стиснул, вцепился судорожно.
Вегас почувствовал, как по его шее катятся чужие горячие слёзы.
- Я думал, ты… ты никогда не придёшь… думал, ты снова выкинул какую-то свою дурную штуку. Ты же псих, Вегас, как и я… я ненормальный, я ждал тебя, не знал, куда себя деть… мы с Че…
- Знаю, котёнок. Я знаю про вас, я уже не первую неделю в городе. Я… извини, я следил за тобой. Я боялся, что… вдруг он… вдруг он нашёл тебя раньше, и ты… или ты… я не понимаю, надеялся или боялся, что ты найдёшь кого-то… нормального для себя. Я видел издалека, сколько людей вокруг тебя. Вокруг тебя не может быть по-другому.
- Чёртов сумасшедший, Вегас, как я мог променять тебя на кого-то… придурок, почему ты не пришёл раньше, я даже к психологу записался, я ведь натурально схожу с ума…
Вегас усмехнулся. Провёл рукой по смешной синей макушке.
- Если сходишь с ума - это уже к психиатру.
Не верю. Не верю, что снова могу гладить тебя, котёнок. Что мне можно.
Порш легонько шлёпнул его ниже поясницы, улыбаясь сквозь слёзы.
- Ну почему ты такой зануда, научись уже шутить нормально!
Вегас отстранился и заглянул Поршу в лицо. Щёки были ужасно красные. Он поправил очки и со смущённым видом произнёс:
- Я не зануда, darling. Перед тобой стоит новоиспечённый студент вашего местного медицинского, тут не до шуток. Я, может быть, староват и страшноват для первокурсника, но кто меня остановит?..
- Ты?!.. Просто вот так, взял и приехал за тысячи километров и поступил? Нет, я не сомневался, ты ещё и не на такое способен, чёртов заучка, но… А что, если бы… Если бы у меня появился кто-то или я бы не захотел тебя видеть - слышишь, я совсем дурной, раз говорю такие вещи?
Вегас улыбнулся одними уголками губ.
- Для этого я и наблюдал за вами. Если бы понял, что твое сердце занято другим или другой - или если бы ты сам сказал, что не хочешь меня - я бы просто жил там, в городе, как обычный студент, стараясь не попадаться на глаза. Но я бы всё равно следил, чтобы никто не создавал тебе проблем. Помнишь, тех консервативно настроенных ребят, что подвалили к вам неделю назад? Больше не беспокоят?
Порш привлёк его, тихо поцеловал в лоб.
- Как же иначе, ты же чёртов сумасшедший гангстер, готовый убирать неугодных и размахивать пистолетом в общественных местах по поводу и без.
- Нет, Порш. Я просто сумасшедший. Отныне я самый обычный безнадёжно влюблённый псих.
- Мне всё равно, кто ты, пока держишь свои дурацкие обещания и находишь меня.
Порш легко подхватил Вегаса и закружил, вжавшись в него всем лицом. Почувствовал, что Вегас под одеждой стал ещё тоньше, испугался, что причинит ему боль. Но Вегас брал его за подбородок, заглядывал прямо в глаза - безмятежно, влюблённо, тепло. Гладил по сильным плечам, снова и снова прижимал к себе лохматую голову.
- А ты… ты играешь музыку? - Порш опустил его на землю, но не мог отлепиться, водил пальцами по лицу, по шее. Вспомнить, вспомнить всеми органами чувств сразу.
Вегас покосился на свои руки.
- Я не мог… но… обязательно начну заново, просто… мне немного нужна помощь.
Порш снова прижал его к себе. Вдохнул запах, зарылся носом, перебирал волнистые пряди. Такой родной, такой внезапно хрупкий… такой… серебряный лис, утренний мотылёк. Неважно. Ничего не важно. Живой, здесь. Нет, стереть слёзы, не затапливать болью.
- Если что, обращайся к Че, у него на примете есть один учитель.
Порш не заметил, как Вегас лукаво улыбнулся.
- Спасибо, для меня главное, что снова есть для кого играть. Ты же… не откажешься слушать?.. Как дела у Че, кстати?
Порш фыркнул.
- Этот мелкий вовсю живёт новой жизнью, тусит с какими-то музыкантами, завёл себе кучу друзей. Мне надо у него учиться! Вертится в баре, щебечет на английском не хуже тебя, накопил на гитару, представляешь?! В следующем месяце собирается на концерт. Приезжает какой-то Вик. Ума не приложу, где я мог этот ник слышать… Порче же точно мне рассказывал про него, а я забыл. Надо больше интересоваться его жизнью, а то я совсем замшел со своими этими делами. Попадёт ещё не в ту компанию… Хотя кого я обманываю, балбес адекватнее нас вместе взятых! Вот только краску для волос выбирать не умеет… Представляешь, считает себя некрасивым! Если узнаю, кто ему это внушил, оторву всё что можно. Да этот глазастый шкет скоро станет грозой побережья, мне уже приходится выгонять школьниц из бара, представляешь?!
Вегас не мог не улыбаться, выслушивая свободно льющийся поток восклицаний и ворчания. Не мог разомкнуть рук, не мог наслушаться, не мог надышаться.
Спасибо, что это опять ты, darling.
Прости меня.
Отведи меня на исповедь в церковь твоего тихого ”ничего”, ибо я грешен, и буду искуплять свои трусливые грехи, как только смогу, только позволь… Ибо не должен лекарь чинить страданий. Ибо не должен сын поднимать пистолет на отца своего.
Не отпускай меня, ибо я уже не смогу без твоего лучезарного смеха, что вёл меня, как свет маяка, сквозь всю лишающую разума боль, когда я штопал свою мёртвую кожу, содрогаясь от отвращения к самому себе за всё моё малодушие.
Я больше не могу лететь в свободном падении туда, где тебя нет. Ибо я навсегда мотылёк в твоей руке.
Я не смогу как раньше, понимаешь? Ибо я прошёл не только через огонь, и старый Вегас стал пеплом.
Развей меня-старого над морем, ибо вся моя боль теперь - легче воздуха, и из твоей ладони она рассыпется прахом, не имея больше никакого значения.
Я всё ещё не могу полностью забирать твою боль. Ещё не научился. Но я научусь.
Сделаю всё, чтобы не было страшно.
Пенная эйфория плескалась через край - не могли расплести рук, рассоединиться, разделить обратно биение одного пьянеющего сердца на двоих. Снова стало жарко, снова потекли лавой, обжигая поцелуями, прикосновениями, дыханием. Хотелось всего и сразу - и пылать и не торопиться, и смеяться и плакать, и сгорать и прислушиваться. Хотелось остановить время. Хотелось больше никогда не цепляться судорожно за редкий момент мира, а быть вот так всегда, пульсировать, двигаться вместе.
Стряхнули ненужную одежду и, снова впившись губами друг в друга, наощупь вступили - втанцевали в нагретую воду, чувствуя, как милосердное море смывает и перемешивает, баюкает и венчает. Переплелись мощным бронзовым, трепетным мотыльковым. Как рыбки, как две лёгкие жемчужины на волнах.
На секунду оба обратились в слух. Запрокинули головы вверх одновременно, чтобы с облегчением
подставить
лица
первым
ласковым
каплям
тёп
лого
дож
дя.