Глава 52 (2/2)

Шанс испытать свое изобретение представился ему буквально через день. Во время сдвоенной Трансфигурации, когда МакГонагалл похвалила Лили, идеально трансформировавшую навозного жука в большую пуговицу, сбоку раздалось еле слышное «Грязнокровка», а потом – сдавленный стон.

– Вы что-то сказали, мисс Паркинсон? – сурово поинтересовалась МакГонагалл.

– Н-н-нет, профессор, – пролепетала Фиби.

– Тогда, может, вы хотели сообщить нам что-то важное, мисс Трэверс? – обратилась Минерва к ее соседке по парте, ерзавшей на своем стуле так, точно она сидела на раскаленной сковороде.

Хелен открыла рот, но из него не вылетело ни звука.

– Вы онемели, мисс Трэверс? – нахмурилась МакГонагалл.

Из глаз Хелен градом покатились слезы. Она вскочила с места, но тут же, охнув, заплакала еще горше.

– Всем продолжать тренироваться в превращении жуков в пуговицы, – решительно объявила МакГонагалл, – а мы с мисс Трэверс идем в больничное крыло.

Она ухватила за руку беззвучно рыдавшую Хелен и направилась прочь из класса.

– Что это с ней? – тихо спросила Лили у Северуса.

– Понятия не имею, – пожал плечами тот, с мстительным удовлетворением представив себе, какая неприглядная картина откроется пару минут спустя профессору МакГонагалл и мадам Помфри. Ведь, по его замыслу, произнесший слово «грязнокровка», помимо заклятия Немоты, награждался еще и очень болезненными и трудносводимыми прыщами на заднице. Голос, правда, возвращался через два-три часа, а вот прыщи должны были еще долго напоминать жертве о том, что некоторые слова не стоит произносить вслух.

***

Неделю спустя, когда Хелен Трэверс уже могла безболезненно сидеть за партой, Минерва МакГонагалл собрала своих «львят» в гостиной.

– В последние дни в Хогвартсе происходят весьма странные вещи, – сказала она, окинув студентов строгим взглядом. – Неделю назад во время моего урока второкурсница с факультета Слизерин – мисс Трэверс – подверглась очень неприятному проклятию. Сидевшая неподалеку от нее мисс Мэри МакДональд сообщила мне, что за несколько мгновений до этого мисс Трэверс произнесла слово, которым пользуются, чтобы оскорбить магглорожденных, – МакГонагалл едва заметно передернулась от отвращения, – в адрес одной из наших студенток.

– И что стряслось с этой глупой курицей? – выкрикнул Джеймс.

– Минус пять баллов с Гриффиндора за неуважительное отношение к девочкам, – парировала МакГонагалл, не глядя на него. – Мисс Трэверс на три часа потеряла голос, и у нее... появились болезненные фурункулы, которые с большим трудом удалось свести мадам Помфри. Признаться, я подумала, что это случайность. Но через два дня аналогичному проклятию подвергся староста факультета Слизерин. А вчера это произошло сразу с тремя студентами с разных курсов независимо друг от друга. В связи с этим я хотела бы передать вам слова директора Дамблдора. Хотя он чрезвычайно впечатлен данным колдовством, но просил напомнить, что в Хогвартсе запрещено насылать проклятия на других студентов, даже если подобные грязные ругательства оскорбляют ваших товарищей. В любом случае директор Дамблдор обращает ваше внимание, что прыщи на... – она замялась, – на седалище – пусть и весьма болезненны, но незаметны окружающим. Собственно, это все, что я собиралась вам сообщить.

***

– Любопытно, кто это так наказал слизеринцев? – поинтересовался Джеймс, когда они уселись за уроки.

– Знал бы – непременно пожал бы ему руку, – поддержал его Сириус. – Чистота крови – не повод, чтобы задирать нос, что бы там ни говорила моя матушка. Некоторые магглорожденные волшебники гораздо способнее иных чистокровных. Сравните хотя бы нашу Лили и ту же Трэверс, у которой в роду наверняка магглами и не пахло.

– А ты что думаешь, Северус? Есть предположения, кто это может быть? – спросил Люпин.

– Возможно, кто-нибудь из старшекурсников-когтевранцев, – невозмутимо отозвался Снейп. – Это ведь неимоверно сложное колдовство – зачаровать слово таким образом, чтобы любой, кто произнес его, онемел и заработал прыщи на заднице.

– Кто бы это ни был, он поступает очень порядочно, защищая магглорожденных, – тихо сказала Лили, незаметно толкнув Северуса ногой под столом.

– Правильно! – с жаром закивал Джеймс. – Пусть заткнут наконец свои грязные рты!

Северус усмехнулся. Он вдруг вспомнил, как в иной реальности, в тот проклятый день у озера, Поттер назвал грязным его собственный рот, а потом применил к нему заклинание Экскуро.

Кстати, кажется, и МакГонагалл в своем послании от Дамблдора упомянула «грязные ругательства»...

***

Через неделю, в течение которой слизеринцы держали себя в руках, во время завтрака в Большом зале у одной из семикурсниц, всегда смотревшей на всех свысока, внезапно полезла изо рта мыльная пена. Глядя, как «бедняжка» давится и отплевывается, Северус подумал, что порой к словам Дамблдора стоит прислушиваться.