Часть 2 (1/2)

Глава 2. Атлантида.

Неизвестно время и место.

Стоя на возвышенности и обдуваемый приятным морским бризом, я не мог подавить в себе мандраж и разгорающееся чувство предвкушения. То, о чём я так много слышал и отчасти знал из прошлого, наконец-то произойдёт, и я стану свидетелем этого редчайшего и загадочнейшего события. И как ни символично, это произойдёт на рассвете нового дня. Бездна переродится и встретит новый день, озаряемая лучами рассветного солнца, волнами моря зари, его солоноватыми дуновениями ветров. Воистину идеальное стечение обстоятельств, благословлённое судьбой. Само совершенство!

Великолепный момент, даже душа поёт, а в животе поднимается неописуемое чувство, а может, это просто воздействие набирающего силу силового поля. Мне хочется верить в торжество момента, а не в мелочные, материальные причины. Видимо, становлюсь сентиментальным.

Но сколь бы величественным не был этот момент, будет кощунством и натуральной ересью забрать его лишь для себя! Ересью против науки и прекрасного! Так что, подавив этот низменный порыв, я заблаговременно связался с людьми Атлантиды и пригласил их в это волшебное место засвидетельствовать величайший момент истории, что выпал на их краткие мгновения жизни. Да, это правильно. Не нужно быть жадным. Быть может, они даже смогут проникнуться величием момента.

Оказавшись здесь, они не смогут проигнорировать Восход. Возможно, они увидят то, что вижу я, почувствуют то, что чувствую я, им станет дорого то, что дорого мне, и они смогут присоединиться ко мне, хотя бы в этот миг, а может, и поймут меня.

Наивные мечты, но все мы и каждый в отдельности живём мечтами о грядущем, так и я не теряю надежды обрести понимание людей скованных путами табу и предрассудков.

И вот, из тьмы безбрежного моря начали робко пробиваться едва видимые человеческому глазу лучики рассвета, и так совпало, что за моей спиной разверзся зев звёздных врат, буря завихрения, отливающего всеми оттенками белого, голубого и серебра, разрушительная в своей мощи и прекрасная в своей силе. Момент прошел, и вот я стою пред ними, а поверхность врат как гладь воды, а сквозь неё проходят люди. Первый, второй, третий, четвёртый и их оказалось несколько больше, чем я рассчитывал. Видимо, моя весточка с приглашением засвидетельствовать великое торжество, заставила их воспринять его несколько более серьёзно, больше, чем я мог мечтать.

— Изумительно! — невольно вырвалось из меня, а руки сами собой разошлись в стороны приветствуя новоприбывших, чем невольно насторожили моих гостей. О чём свидетельствовали направленные в мою сторону стволы оружия. Право слово, это так мило, и ведь они прекрасно знают, что это бесполезно. Но сложно побороть вбитые в подкорку рефлексы. Так что я спешно решил разрядить обстановку.

— Кхе-кхе, прошу простить мне этот порыв. Я не хотел вас напугать, лишь поприветствовать в этом месте, — слегка поклонился я, со всё также широко раскинутыми руками. Нужно бороться с этой привычкой. — Доктор МакКей, господа полковники, Тейла, Ронан, Майор Форд и прочие, рад вас приветствовать в этом мире, вы как раз вовремя.

— Зачем ты позвал нас, и кто все эти люди? — всё-таки опустив, оружие спросил Шепард.

Жестом прошу подойти его поближе и провожу рукой над раскинувшейся пред нами бездной и кольцом города, обрамляющего его словно диадема.

— Бездна? И это то, что ты так хотел нам показать, как-то мелко не находишь? — с этакой издёвкой уведомил меня полковник. На что я лишь раздосадовано покачал головой и ухмыльнулся краешком губ. Жаль, что под шлемом этого было не видно. Им не понять. Но как только я хотел начать объяснение, к нам подошла полковник Картер и, встав чуть позади меня по левую руку, начала думать, что было, словно как глоток воды в пустыне, в этом царстве серости.

— Не думаю, что он позвал нас для этого. Значит, здесь должно произойти что-то, что привлечёт наше внимание, иначе он не настоял бы на присутствии меня и Родни, а также не попросил бы взять аппаратуру устойчивую к воздействию силового поля Бездны, для замеров, — произнесла госпожа полковник, а названный выше МакКей уже вовсю копошился в аппаратуре вместе с группой учёных, попутно сверяясь с показаниями приборов и бормоча что-то про «невероятное», «открытие», «феномен» и иже с ними.

На что мне осталось лишь легонько похлопать в ладоши, отдавая дань живому уму дамы и расторопности учёных.

— Всё верно. Я позвал вас засвидетельствовать редчайшее событие… — у меня от наплыва чувств перехватило дыхание, ведь с каждым мгновением ощущал приближение этого мига. — Переход Бездны на новую ступень развития, завершение прошлого и начало нового цикла. Эта кладезь надежд и страданий на наших глазах станет глубже во всех возможных смыслах этого слова. Город, что раскинулся под нашими ногами, станет неотъемлемой частью этого нового и неизведанного мира. А люди, что храбро бросали вызов судьбе и с каждым рассветом ступали в её необъятные земли, завещают ей свои тела и души! Разве это не прекрасно!? Разве это не акт истинной любви и самоотверженности!? И Я, нет, МЫ станем свидетелями это акта искреннего и чистого творения! — не смог я удержать в узде свои мысли и выдал всё как на духу, а проклятая привычка взяла надо мной верх. Ведь всю свою речь я сопровождал движениями рук, под конец и вовсе стоял словно в безрезультатной попытке обнять лучи солнца. Я посмотрел на пальцы, и под стать моей душе они трепетали в предвкушении, невозможно было унять дрожь, и будто этого было мало, сам свет ласкался в них словно котёнок, или я хотел так видеть. Но этого не видели мои собеседники. Не понимали, на их лицах застыл ужас и осознание того, что весь этот город в мгновение ока исчезнет, а все его жители умрут.

— Что?! — выкрикнул Джон. — Нужно срочно эвакуировать город! Немедленно! — распалялся полковник. На что я лишь усмехнулся и ответил не оборачиваясь.

— Бесполезно.

— Что!? — не унимался он.

— Хоть вы и считаете меня чудовищем, но я смею считать, что не таков. Как только я понял, что происходит, как тут же начал добровольную эвакуацию жителей и искателей и, как видишь, не преуспел, — я указал в сторону нескольких сотен людей, что, как и мы стояли на холме подле врат. С повозками, скарбом, мешками со всем своим добром, что можно было увезти, в основном там были дети из приютов и немногочисленные взрослые и старики.

— Как видишь, я не преуспел в этом начинании, люди пожелали остаться в своём доме, что возводился не один век, остаться в Бездне. Мы, Джон, должны и принять их выбор. Или ты предлагаешь штурмовать город, ворваться к ним в дома и под дулом оружия выгнать из их жилищ и лишить всего, что они имеют? — даже глухой и далёкий от понятий язвительности и сарказма человек уловил бы в моём тоне ничем не прикрытую издёвку над собеседником.

— У них будут их жизни и шанс начать всё сначала! — сорвался тот на крик. — И зная тебя, ты точно что-то умолчал или заставил их понять тебя не так, а так как нужно тебе в своих целях!

— Я когда-нибудь врал вам, Джон? Хоть раз? — с притворной обидой осведомился у собеседника.

— Нет, но… — слегка сбился полковник.

— Лишь ваша вина в том, что вы воспринимали мои советы и просьбы как бредни выжившего из ума от голода и одиночества Рейфа. А те, кто слышат, а главное слушают то, что я говорю, всегда улавливают суть. Люди этого города, что пожелали спастись — стоят здесь, те же, что остались, прекрасно знают, что это их последний день на этой земле. А может, начало нового и неизведанного пути. Лишь время покажет, встретимся ли мы на дне пропасти.

— Но так нельзя, мы должны спасти этих людей!

— Поздно, — просто ответил я, на что получил направленный в свою сторону ствол автомата. Будто это что-то изменит.

— Он прав, Джон! — воскликнул МакКей. — Приборы сходят с ума, я никогда не видел таких показателей, даже на пятом уровне! — схватился тот за голову и судорожно зачастил из стороны в сторону. — Это, это уже происходит, чем бы оно ни было! — хоть в голосе его и слышен страх, но в эмоциях я чувствую столь родственный мандраж и желание познания. Нужно будет подкинуть ему пару интересных находок, доставшихся мне в одной из экспедиций, может, даже обломки Юнита. Уж кто как не он сможет понять всю величественность этих вещей, несмотря на скверный характер.

И в тот же миг земля содрогнулась, заставив неподготовленную публику пасть ниц. Уши и словно саму душу пронзил нестерпимый, оглушающий гул, но для меня он был словно самая приятная на свете музыка. Люди держались за головы, закрывали уши, кричали не в силах прекратить эту боль и не в силах услышать музыку Бездны. А дрожь всё нарастала, потоки силового поля кружились в немыслимом танце с такой невероятной скоростью, что начали натурально сиять светом, видимым глазам простых смертных и не думали сбавлять темп.

Золото заливало всё вокруг смешиваясь с лучами восходящего солнца, гул что за мгновение до этого оглушал начал превращаться в лёгкую мелодию, но смотря на корчащиеся тела людей, я понимал, что слышу её только я. Лишь я могу ей насладиться, какая жалость.

Стоя пред золотым сиянием, я широко раскинул руки желая обнять это невиданное великолепие. Но попытки мои были тщетны, я мог лишь видеть, слышать, трепетать, но не мог коснуться. Лишь голос, доносящийся с груди, успокаивал меня, пускай словами, пытаясь передать весь спектр чувств, эмоций и ощущений, за что я был ей безмерно благодарен.

Без неё, моего верного белого свистка, мой опыт познания был бы лишь жалкой тенью, крошками, лишенными вкуса, картиной глазами слепца и музыкой доносящейся до глухого. Несмотря на весь пройденный путь я так и не смог приблизиться к пониманию этого явления, хоть и превзошел во всём Лантийцев посчитавших это чудо проклятием.

А музыка всё нарастала и становилась разборчивее, я могу поклясться чем угодно, что узнаю инструменты. Но Бездне было мало! Лишь краем сознания утопающего в блаженстве созерцания, акта чистого творения я уловил голос. Это не мелодия, это песня! Тысячи голосов жителей слившись в единый поют, завещая свои мечты, стремления и души Бездне. Той, что вскормила их и дала цель! Той, что дала радости и печали, счастье и горе! Надежды и мечты! Апатию и восторг! И в этих голосах нет печали и обречённости! Лишь счастье и умиротворение, что пронизывают саму душу! Это… Это… Это так Восхитительно!

Краем глаза я замечаю отошедшего от шока МакКея, что подполз ко мне не в силах подняться на ноги и тоже смотрит в Бездну. И мнится мне, я вижу в его взгляде осознание чего-то понятного только ему, но осознание! Не страх! Восторг!

А танец Золота и Солнца всё продолжался, но ничто не способно длиться вечно. Особенно такое, скоротечное, интимное, непостижимое. Но, прежде чем потерять сознание от шока я услышал последние слова песни, что невольно сорвались с губ в момент моего падения в спасительное небытие.

— Hanezeve Caradhina…

***

Обломки корабля.

Хотел бы я сказать, что моему пробуждению поспособствовало столь психоделичное сновидение, вызванное мутациями моего сознания, но в целом оно мне понравилось. Было что-то в этом видении, нарисованном кистью безумного художника, такое, откликающееся сродством с моими стремлениями. Причиной окончания спячки, как ни странно, являлось чувство этакой завершенности, а также отдалённое ощущение приближения четырёх людских разумов. И по тому, что один из них был как бы приглушён, самую малость, могу судить, что это именно те люди, которых я ждал. Что в очередной раз подтверждает, правоту моих начальных суждений о месте моего прибывания и дальнейших событиях, что сотрясут эту галактику. И, как ни прискорбно, Рейфы, видимо, действительно деградировали и спустили в трубу все свои достижения.

Нет никакого желания ассоциировать себя со стадом дегенератов, что в самом деле, истощили все с трудом добытые МНТ, в безуспешных попытках покорить один единственный, находящийся в не одном десятилетии осады город Древних. И так и не преуспевших в этом начинании, в котором ульи гибли десятками.

Мда, досталась же мне доля. Хоть стой, хоть плачь, хоть хохочи, а то и всё разом. Но с этим нужно что-то делать, желательно с пользой для себя любимого. Вот и остаётся только налаживание отношений с экспедицией Атлантиды. Есть, помимо этого, и идея с подчинением прибывших на этот клочок земли. Но я слишком слаб, да и сама идея, какая-то хищническая, грязная, бескультурная. В общем слишком простая и скучная, не для того я обрёл свой нынешний разум, чтоб действовать как комплексующий школьник, желающий получить всё и вся, не прилагая никаких усилий, тупо давя на дофаминовую кнопку до потери всяких рамок и вкуса жизни. Словно безвольный наркоман.

И этот сон. О дивный сон! И этот образ из мира, так далёкого от этой галактической суеты, со скучными людьми, скучными планетами и скучными технологиями, чей пик был достигнут задолго до того, как в этой галактике возникли зачатки разумной жизни.

Манящая неизвестность и жажда познания, не скованная законами и моралью. Мне нравится этот образ. Чёрные одеяния, манеры и искреннее дружелюбие, это так подкупает! И шлем с вертикальным, фиолетовым визором, что так же является и оружием.

Думаю, мне подойдёт этот образ, как и имя. К тому же, кому как не мне, существу не человеческому, чья природа напрямую связана с лишением людей их жизней, дабы существовать, не принять данную эстафету и не привнести немного исследовательского азарта в этот серый мир? А там гляди и найдётся что-то интересное, до чего не дотянулись загребущие лапы Альтеран.

Стоит, конечно, подкорректировать линию поведения и выстроить некоторые рамки дозволенного, хоть для меня это ничего и не значит, но вряд ли люди оценят опыты на детях и ни в чём не повинных людях. Пегас большой, большинство миров намеренно содержатся в примитивных рамках средневековья, а то и куда более отсталых формах. Быть может, я даже, делая то, что хочу обрету молву славного парня и защитника справедливости. Да! Я карающая длань правосудия! Это будет достойны номер. А главное, люди сами будут снабжать меня материалом, не желая содержать эту падаль — все в выигрыше.

Замечательно! Но планы планами, а мне самую малость, нужно для начала покинуть эту планету, и, что наиболее важно, покинуть Атлантиду, а не остаться там узником совести в руках доброго и понимающего международного контингента, что за неполные полгода своего прибывания в пегасе, наработал на эти самые полгода расстрела, по законам Земли конечно. Они отравили Стива — Сволочи! Создание биологического оружия, развязывание галактической, а в будущем и межгалактической войны и множество приятных мелочей! Они мне уже нравятся.

Но всё потом, сначала нужно затаиться и подумать. Эти люди хоть и малость беспечны, но неопознанная точка на радаре вряд ли настроит их на позитивный лад. Того гляди убегут ещё, а мне потом бегать за ними. И как, спрашивается, мне в таком случае производить правильное впечатление и выстраивать диалог? Под аккомпанемент из свистящих пуль над головой, мне однозначно не удастся донести до них всю искренность моих намерений, как и весь масштаб моего дружелюбия. Да и как-то нелепо будет выглядеть улыбающийся Рейф, бегущий на людей и кричащий про переговоры. Я бы точно не поверил. А вот ситуация, в которой мои будущие союзники будут надёжно связаны и разоружены, однозначно благоприятно скажется на успехах предварительных переговоров. Как и тот факт, что они будут живы, целы и нисколечко не надкусаны. Так и поступлю. Свобода – Жди!

***

Незадачливые учёные, чуть позже.

Доктор Брендон Холл был очень осторожным, несколько пугливым и дотошным учёным, не лишенным, конечно, некоторого исследовательского азарта. Но сейчас он проклинал тот миг, когда при рутинном исследовании солнечной системы Лантеи обнаружил этот треклятый объект, оказавшийся неисправным боевым спутником древних. А казалось бы — открытие! И мало того, Доктор Вейр посодействовала в его назначении в исследовательскую миссию. Так что, он мог лично принять участие в данном открытии из первых рядов.

Лишь длительность перелёта и мучившая на протяжении всего полёта морская болезнь, омрачали это событие. Но первым тревожным звоночком стало обнаружение сигнала бедствия, что принадлежал Рейфам. Вторым звоночком стало знание о повышенной ионизации атмосферы, что могло и стало причиной невозможности связаться с Атлантидой в случае непредвиденной ситуации. А третьим звоночком было, собственно, само нахождение сбитого корабля и всё, что происходило после восхождения на корабль через пробоину в корпусе.

Свидетельство того, что в момент крушения экипаж был жив. И мало того, неприятно знание о каннибализме Рейфов. А апофеозом всех невзгод открытие назначения данного судна — транспорт снабжения, перевозящий сотни, а может и тысячи людей на прокорм армии, штурмующей в те далёкие времена Атлантиду.

Но судьбе в лице Майора Шепарда и Доктора МакКея было мало выпавших на долю скромного учёного и его коллеги стресса. Им приказали изучить стазис капсулы, собрать образцы, так ещё и сосчитать их. А зал этот огромен! И как, господи прости, их все сосчитать? Подписать маркером или вовсе расклеить самоклеящиеся листочки? Так ни того, ни другого не было под рукой! И более того, невооруженным взглядом, даже отсюда видно, что в капсулах лежат человеческие останки.

Холл, как и Абрамс не были трусами, трус бы не согласился отправиться в экспедицию на Атлантиду, где их всех предупреждали о том, что это может оказаться путём в один конец. Но необъятный зал, наполненный человеческими останками, на корабле принадлежавшем Рейфам, явно не входил в тот список допустимых рисков.

Так что, здраво рассудив, учёные решили удовлетвориться простой видео регистрацией на, так предусмотрительно, взятые камеры. И скромным осмотром входа с фонариками.

Люди не предполагали, что, в нише под потолком, за ними с хищным оскалом и нездоровым блеском глаз наблюдал последний выживший член экипажа. И о чём-то размышлял, потирая ладони.

— Холл, Абрамс это Шепард, — раздался вскоре голос из рации не на шутку перепугавший, как от удара током, подпрыгнувшего на месте первого, тот аж схватился за сердце, но, к счастью, там просто располагалась рация.

— Майор, хотите напугать меня до смерти? — спешно ответил тот.

— Может, я слишком осторожен, но придётся… — далее голос Шепарда было не различить за помехами.