Часть 3 (1/2)

7

На следующий день, к моему неудовлетворению, Тройд сказал, что сегодня Вульфхарт снова пригласил нас в Ледовый дворец. Я наотрез отказался ехать туда. Тогда Тройд сказал, что поедет один, без меня. Меня это взбесило, это его маленькое предательство. Я сказал, что, наверное, в Ледовом дворце у него есть кто-то, кого он страстно желал бы видеть. Тройд

иронично ответил, что все может быть. Нет, я не мог отпустить его туда одного! Пришлось ехать вместе. Меня бесило это общество нелюдей с людскими пороками. И это мерзкое шушуканье за спиной.

Вульфхарт встретил нас с распростертыми объятиями. Пока брат, к ужасу моему, проводил длительную беседу с Флер, я общался с самим Вульфхартом, тщательно разыгрывая роль, что все хорошо. У меня был филологический склад ума, в школе я учил филологические науки. Мы беседовали о поэзии и истории. Вульфхарт рассказывал такие исторические подробности, будто был сам очевидцем. Когда я сделал ему замечание, он улыбнулся и сказал, что ему уже почти четыреста лет и что он, будучи иностранцем, жил еще при дворе Людовика XIV, где и познакомился с Флер.

— Я стал вампиром в возрасте четырехсот лет, — рассказывал Вульфхарт, таким и остался навеки. Тебя тоже нужно сделать вампиром...

Я спросил, что разве я еще не вампир? Вульфхарт сказал, что я между небом и землей, ни там, ни тут. Чтобы мне окончательно стать вампиром, меня должны укусить. Вульфхарт сказал, что я ему нравлюсь и предложил свои услуги. Я ответил, что за этим обращусь к брату. Вульфхарт скептически улыбнулся.

С этого дня мы каждый день посещали Ледовый. Я чувствовал, к своему ужасу, что его что-то тянет туда. Флер... Эта рыжеволосая ведьма окончательно свела его с ума.

Преступив порог Ледового, я сразу же почувствовал отчужденность Тройда. Он спешил к ней, а я оставался с Вульфхартом.Он рассказал мне, что здесь есть целые вампирские кланы, ненавидящие друг друга и ведущие войну. Целые кланы-семьи. Вульфхарт задался целью их объединить и создать огромную империю, но это казалось пока что утопией.

Я молча умирал с каждым днем, пока наконец не высказал Тройду все, что думаю по этому поводу. Он обозвал меня дураком и сказал, что уже устал от моих истерик и

ревностей. Что он хочет свободы, хочет отдохнуть. Я психовал и устраивал Тройду сцены. Говорил, что он бесчувственный, что издевается над собственным братом. Мы ругались ежедневно.

И вот, однажды, Тройд сказал мне, что нам стоит прекратить любовные отношения. Я молча сел на кровать, смотря в одну точку. Я не находил, что сказать и отказывался в это верить. Еще недавно он носил меня на руках, называя самым любимым. Все это время я чувствовал себя его собственностью, а теперь чувствовал себя его ненужной

собственностью. Тройд сказал, что это нормально, что бывает такое, когда самые прекрасные и светлые чувства проходят, но остаются хорошие воспоминания. Это меня никак не обрадовало и я стал рыдать, осыпая его упреками.

Тройд, словно палач на эшафоте, сказал, что любит Флер. Что для нас будет лучше, если он отсюда съедет, оставив мне этот номер.

Я выхватил револьвер и сказал, что убью его. Нагло смеясь, Тройд ответил, что все равно бессмертен. Он собрал вещи и ушел, оставив меня одного в постели. Разбитого, растоптанного, апатичного, терзаемого невыносимой ревностью, страдающего безгранично. Сутки я пролежал в постели, не вставая.

Я чувствовал, что пребывание в номере, где все напоминало о нем, просто невыносимо и я поехал в Ледовый. Я хотел поговорить с Вульфхартом.

Буквально ворвавшись в его кабинет, я затараторил, что пришел просить его сделать меня вампиром.

Вульфхарт улыбнулся, сказав, что знал это.

— Вам уже известно, что мой брат и дама

вашего сердца...

— Да, известно, — перебил он. — Но каждый из нас сам выбирает свой путь.

— Вы думаете, она его любит?—спросил я.

Вульфхарт усмехнулся

— Такие вампиры, как Флер, не умеют любить ничего, кроме своего тщеславия.

Эти слова злорадно потешили меня. Я представил, как Флер бросит Тройда, как ему будет больно и обидно, как он приползет на коленях, умоляя о прощении, но будет поздно —

измены я не прощаю.

Мы пошли в салон. Я увидел брата в компании Флер.Она была так красива, что мне от этого делалось еще больнее. Ее пышные рыжие волосы были украшены девственно-белыми лилиями. Ожерелье с изумрудами на ее тонкой грациозной шее светилось так же, как и ее победоносный насмешливый взгляд.

Видя мое перекошенное болью лицо, Вульфхарт принес выпить. Я пил весь вечер. Мне было больно и сердце рыдало, разрываясь на части.

— Вы сделаете меня вампиром? — спросил я.

— Да, только за это я потребую плату, — ответил он.

— Какую?

— Твое тело.

— Почему? — удивился я.

— Потому, что ты давно уже мне симпатичен,—признался Вульфхарт. — Ты очень красивый, чувственный мальчик и мне нравишься. Если ты останешься со мной, то не пожалеешь, у тебя будет все.

Его речи мне понравились. Да... месть — все, чем я сейчас жил. Да и выбора не было, без брата я стал таким одиноким, одиночество меня убивало. По взгляду Вульфхарта я

понял, как сильно он меня хочет. Это было странно. Раньше, кроме брата, для меня никого не существовало. Я не мог представить секс с кем-то другим, а сейчас мне наоборот

захотелось этого назло Тройду. Вульфхарт был красив, изыскан и интересен.

Он познакомил меня с тремя старухами, отвратительными на вид. Они оказались из древнего и очень почитаемого рода графа Дракулы. Старухи похотливо разглядывали

меня, но Вульфхарт сказал, что я с ним и, взяв под руку, увел в свои покои. Его прикосновения были нежными, исполненными аристократического благородства. Мозаичная дверь затворилась и мы присели на кровать. Вульфхарт сказал, что этой ночью сделает меня вампиром. Сказал, чтобы я расслабился и не боялся — сильно больно не будет. Он осторожно снял с меня рубашку и вскрикнул, увидев мою спину:

— Бедный мой мальчик! Этот изверг-брат просто издевался над тобой. Я тебя почти люблю.

Он аккуратно целовал мое изувеченное тело. Вульфхарт был таким внимательным, таким нежным, что я заплакал. Он вытер бегущие по моему лицу слезы. Почему бы мне не полюбить его? Во всех движениях наблюдалась

осторожность, нежность и забота, он так непохож был на Тройда, который стал проявлять склонность к садомазохистским извращениям.

Вульфхарт достал старинный бальзам и намазал мне спину. Я был ему благодарен!

— Можете поцеловать меня? — попросил я, испытывая убийственную горечь и одиночество. Он склонился ко мне и я почувствовал его язык у себя во рту. Я ответил страстным

поцелуем, пытаясь изобразить влюбленность и вычеркнуть Тройда из головы..

Его поцелуй оставил приятное впечатление. Я захотел повторить его еще. Вульфхарт целовал мой рот, продолжая снимать с меня одежду. Мне он начинал нравится. Он был

моим целебным лекарством на рану, нанесенную Тройдом.

Мы уже лежали совсем обнаженные, гладя и лаская друг друга. Я подумал, что Тройд сделал меня мужчиной, лишив девственности, а Вульфхарт сделает меня вампиром. Я

навсегда останусь молодым и прекрасным и гниение не коснется меня. У Вульфхарта было стройное и красивое тело, грациозная осанка. Мне нравилось покрывать его тело

поцелуями. Вульфхарт называл меня чудным мальчиком, говорил, что я прелесть, что он влюбляется в меня с каждой минутой. Я был доволен.

— Возьмешь меня? — спросил я.

— Возьму.

И вот я уже лежал на животе и дрожал от возбуждения, желая его всей душой. Он так искусно овладел мной, что я ничего не почувствовал. Вульфхарт оказался искусным

любовником. Не причинив мне ни грамма боли, он заставил меня стонать от неописуемого восторга. За короткое время я получил тринадцать оргазмов. В сексе Вульфхарт был богом.

Привыкнув к тому, что Тройд в постели готов был меня разорвать, за сегодняшнюю ночь я получил истинное наслаждение.

Вульфхарт убрал волосы с моего лица и спросил, понравилось ли мне. Я опустил глаза и сказал, что у меня просто нет слов. Он сказал, что любит меня и снова стал целовать меня везде, я выгнулся, как кошка.

Вульфхарт ласкал мою нежную шею, я знал, что он сейчас сделает. Я почувствовал легкий укус.

”Ах, это должен был сделать Тройд”, — подумал я. Но Вульфхарт не мог мне не нравится.

Еще немного боли и теплая кровь заструилась по телу. Вульфхарт осторожно вытер перепачканное кровью лицо носовичком. Он слизал струйку крови, стекающую по моей

шее.

— Извини, если причинил тебе боль, мой милый мальчик, — сказал он. — У тебя могут быть недомогание и головокружение. Лихорадки быть не должно, так как у тебя появился иммунитет.

Я поблагодарил его и он сказал, что теперь я принадлежу ему и мы соединимся в нашем бессмертии. Я свернулся калачиком возле него, чувствуя себя несчастным ребенком, а Вульфхарт обнял меня и прижал к себе. Мне это понравилось.

8

Война была неизбежна. Я почувствовал это, держа Вульфхарта под руку, демонстративно явившись в Ледовый вместе с ним. Все двусмысленно заулыбались. Но мне было

плевать. Я видел испепеляющий взгляд Тройда. Он понял, что между мной и Вульфхартом возникла близость. Это его заметно взбесило. Синдром собаки на сене. Он не думал, что я

так быстро с кем-то сближусь. Моя душа ликовала! Положив голову на плечо Вульфхарта, я весь вечер не отходил от него, украдкой наблюдая за реакцией Тройда, который рвал и метал.

Видя, что Тройд и Флер стоят недалеко от нас, я сказал так:

— Любимый, пойдем отдыхать, что-то я неважно себя чувствую.

Я с радостью видел перекошенное злобой лицо Тройда, его мрачный взгляд, сопровождающий нас.

Я чувствовал себя действительно неважно. Каждый переживает тяжелую болезнь, становясь вампиром. У меня все проходило намного легче — был иммунитет, ведь я постоянно пил кровь Тройда. Все равно было плохо, поднялся жар. Меня лихорадило.

Нужно отдать должное Вульфхарту — он не отходил от меня, отпаивая какими-то снадобьями.

Я увидел склонившуюся надо мной одну из тех мерзких старух из рода Дракулы. Старуха скривила рот в похотливой улыбке и протянула ко мне руки:

— Какое милое дитя! Какая нежная кожа!

Я закричал от омерзения.

Подошел Вульфхарт. Я спросил у него, куда делась мерзкая старуха и он ответил, что никакой старухи не было, что это всего лишь галлюцинации.

Вульфхарт приподнял мою голову, влив в рот целительный настой.

Я увидел на постели Тройда. Он разделся и бесцеремонно лег рядом, как раньше. Я спросил, где Флер.

— Никакой Флер не существует, — сказал Тройд, — я пришел, чтобы любить тебя.

— Ты же меня бросил!

— Я не бросал тебя, это тебе приснилось, — ответил Тройд, срывая с меня одеяло.

Я помню лишь животный нечеловеческий секс.

Утром я проснулся и очень разочаровался — Тройда не было, я лежал в объятиях Вульфхарта.

— Где мой брат? — спросил я.

Вульфхарт разъяснил, что вчера меня посещали галлюцинации. Что я домогался его как ненормальный и у нас всю ночь был сумасшедший секс.

— Мне казалось, что рядом Тройд.

Вульфхарт стал грустным.

— Вчера ты назвал меня любимым ради того, чтобы разозлить своего брата?

Я не мог ответить. Иногда так сложно говорить правду.

— Да, —выдавил я.

— Ценю твою искренность, — печально сказал Вульфхарт. — Неужели я тебе совсем безразличен? У меня возникли к тебе серьезные чувства.

— Нет, не безразличен, — ответил я. И я не врал. Вульфхарт действительно мне нравился, хоть я все еще любил брата. Он был такой внимательный, заботливый, сделал меня молодым и бессмертным, я был ему очень благодарен.

— Завтра выходим на промысел,—предупредил Вульфхарт.

— Что такое ПРОМЫСЕЛ? — поинтересовался я.

— Завтра узнаешь.

Мы вышли в салон. Вульфхарт имел деловой разговор с одним из кланов. Здешний народ разделился на две партии, хотя салон принадлежал Вульфхарту. Половина влиятельных семейств бессмертных кровопийц сталасобираться около Флер и моего брата.

Контингент салона мне совсем не импонировал. Эти вампиришки с самыми мерзкими человеческими пороками окидывали меня злобными взглядами. Они завидовали моей

неземной красоте и тому, что теперь я протеже Вульфхарта, что давало власть.

Я стоял в стороне, попивая пунш с кровью, когда заметил родичей Дракулы — омерзительных старух. Мне стало тошно — они оценивали меня похотливыми, всепожирающими взорами.

Я никогда не думал о геронтофилии и про себя нехорошо выругался за то, что они на меня пялились.

Состояние мое улучшилось. В обновленный организм вливались свежие силы. Но сейчас я чувствовал себя одиноким, в сердце зияла дыра, я чувствовал невосполнимую

опустошенность, виной которой был брат, разбивший мою жизнь. Интересно, чтобы я делал, если бы он не ответил мне тогда взаимностью? Учился бы в колледже, пошел бы работать, увяз в бессмысленной рутине жизни с мелочными хлопотами, суетой. Втянулся бы в эту жизнь,забыв о своих мечтах, о том, что есть что-то большее, к чему стоит стремиться... Состарился бы... Мое прекрасное лицо и тело стали бы уродливыми и морщинистыми. Потом я бы попросту издох и это постаревшее и подурневшее тело сожрали бы могильные черви. Меня передернуло от такой перспективы. Нет, никогда я не пожелал бы ничего другого кроме того, чтобы быть вампиром. Быть на

ступень выше людишек, иметь над ними власть! Я смаковал чувство собственного превосходства вместе с кровавым пуншем, пока взгляд мой не упал на до головокружения отвратительных старых пердух. Они так кокетничали передо

мной, словно были красавицами расписными! Черт, как же меня это взбесило... Неужели они не видели себя в зеркало?! Я где-то я читал, что вампиры не отражаются в зеркале — это полный бред! Не отражаются те, кого не существует, а мы существуем. Мы — живые, не мертвые. Мы живем за счет того, что обновляем и поддерживаем свой организм свежей кровью. Мы можем жить столетиями, не умирая человеческой смертью, и все же найдется то, что может нас убить. Я спрашивал Вульфхарта, что это, но он не говорил, думая, что я могу покончить с собой.

Черт, старухи просто доконали! Я, не выдержав, пошел в туалет, удостоив их презрительным взглядом.

Когда я любуюсь собою в зеркале, у меня всегда улучшается настроение. Я восхищался совершенству собственных линий и какой ужас меня охватил, когда за моей спиной появились три старые клячи отвратительного вида! Ощерив свои гнилые клыкастые челюсти, они стали рассыпаться в комплиментах, расхваливая меня все больше и больше. Натянуто улыбнувшись, я поблагодарил их за комплименты, желая поскорее убежать на край света.

Но тут я просто опешил...

Одна из старух с силой Геркулеса прижала меня к зеркалу, другая принялась расстегивать рубашку, а третья полезла к ширинке. Я чувствовал себя будто пришибленный табуретом, не зная, что мне делать.

К еще большему стыду я услышал звонкий переливистый смех Флер, погубившей мою счастливую жизнь. Как всегда великолепна, в платье из темно-зеленого бархата, с разметавшимися рыжими локонами и маленькой шелковой плетью в руке, на которую была надета черная перчатка, Флер продолжала хохотать:

— Здравствуйте, сударь!

Скрипя зубами от стыда и злобы, я ответил, что ее манеры устарели.