Часть 2 (1/2)

4

Мы совсем отдалились с Тройдом. Казалось, прошло каких-то несколько дней, а мы стали, как чужие. Я не знаю почему это произошло. Он где-то бродил ночами. Стал часто уединяться. Я не мог поручиться за то, что у него никого не было. Я грустил и страдал, но первый сближаться не хотел. Казалось, ему на меня стало все равно. Хотя где гарантия, что он не разыгрывает фарс? Но неужели эти губы, эти руки лгали!

Родители собирались в загородный дом, к деду. Мы собирались в поездку с ними. Загородный дом всегда ассоциировался у меня с запахом сена и лошадьми в конюшне. Дед любил разводить лошадей. Всю дорогу Тройд молчал, о чем-то думая. Он отвечал только ”да”, либо ”нет”. Я рассматривал его лицо, пока он не видел меня. Что случилось с его чудесной матовой кожей! Мертвенная бледность покрыла лицо. Я не выдержал и подошел к Тройду.

— Послушай, — сказал я, — ты что, гримируешься белой пудрой?

Он растерянно посмотрел на меня и покрутил указательным пальцем у виска. На этом наш разговор был исчерпан.

Дед, постригавший ярко-зеленый газон, бросился к нам навстречу, а Тройд направился к лошадям. Лошади всегда любили его. Он мог объездить самого дикого и строптивого

скакуна.

Дед держал под уздцы двух жеребцов — черного и гнедого. Я вскочил на гнедого. Завидев Тройда, черный жеребец стал нервничать, фыркать и бить копытами. Тройд резко

дернул животное за уздечку. Немалых трудов стоило ему запрыгнуть на жеребца. Жеребец словно обезумел. Глаза его налились кровью, он встал на дыбы, а потом помчался в

неизвестном направлении, пытаясь всеми силами скинуть с себя назойливого седока.

— Этот конь взбесился! — в испуге сказала мать.

— Это самое мирное и спокойное животное в моей конюшне, — отвечал дед.

Я погнал гнедого следом за Тройдом, чувствуя, что это дело может весьма плачевно закончиться.

Жеребец казался ненормальным. Он носился хаотичными кругами, становясь время от времени на дыбы. С ужасом я увидел, как Тройд не удержался и распластался на траве.

Мать закричала. Жеребец помчался в сторону леса, как безумный, фыркая на ходу.

Я спрыгнул с гнедого и кинулся к Тройду. Он лежал на земле, напоминая египетскую мумию.

— Зайчонок... — я провел рукой по его щеке.

Он открыл глаза,которые не выражали ничего.

— Тебе сильно больно? — с участием спросил я.

— Мне не бывает больно, — монотонно ответил Тройд.

Я погладил его растрепавшиеся волосы с красными прядями.

— Я тебя люблю, — проговорил я совсем тихо.

Он продолжал смотреть на меня ничего не выражающим взглядом. Подбежала мать, нарушив мою маленькую идиллию. Она стала осматривать и ощупывать Тройда, который сказал, что у него ничего не болит.

Потом мы пошли обедать. Дед возмущался, не зная, что бы могло случиться с его лучшим конем, который убежал, кажется, безвозвратно.

Тройд не смотрел на меня. Мне казалось, что ему глубоко наплевать на то, что творится вокруг него.

Я уснул, как убитый. Утомительный день сказался на организме. Разбудило меня дикое ржание лошадей, доносившееся из конюшни. Было это посреди ночи. Я, в одних

плавках, закутавшись в старый дедовский плед, потихоньку прокрался в конюшню, чтобы посмотреть, что происходит с лошадьми. Картина, которую я увидел, меня слишком

впечатлила. Я увидел, как Тройд впивается зубами в шею лошади, чтобы высмоктать кровь. Несчастные животные подняли шум.

— Тройд! — воскликнул я.

Он обернулся на меня с демонической улыбкой и все его лицо было перепачкано кровью.

— Что ты делаешь?!

— Ты же прекрасно видишь, что я делаю, к чему вопросы? — спросил он, подходя ближе.

Я попятился назад.

— Тройд... тебе нужно лечиться...

Он схватил меня за руку.

— У тебя кровь... — пролепетал я.

Он радостно вытер лицо рукавом и прижал меня к себе. Плед упал, я остался в одних плавках и в его объятиях.

— Не нужно... — попытался улизнуть я.

Этот эпизод с лошадьми мне совсем не понравился.

— У меня кроме тебя никого нет, — зашептали его губы с пылкой страстью. — Кто же еще может любить меня, как не мой родной брат? Мы же две половинки одного целого, а

целое получается только в совокупности. Давай же, Нарцисс, расслабься. Здесь нам никто не помешает...

Его слова очаровали меня. Мое обнаженное тело было в его руках и он знал, что сейчас сможет с ним сделать все, что захочет.

Мы опустились на мягкое сено, которое источало аромат скошенного луга. Тройд принялся расстегивать свою рубашку. Раздевшись совершенно донага он плюхнулся на сено рядом со мной.

— Ты меня хочешь? — спросил Тройд, а рука его скользнула по моей груди.

— Да, — ответил я, — чувствуя пробегающие по телу мурашки.

— Мой котенок, — ласково сказал Тройд.

Он залез на меня сверху и стал целовать и облизывать мое тело, как говорится, с головы до пят. Мне оставалось лежать и постанывать от убийственного блаженства.

Черты его совершенного лица отчетливо выделялись в темноте. Тройд укусил меня за плечо. Я вскрикнул от боли. Так укусить может лишь какое-то животное, во рту у которого

острые клыки. Я почувствовал, как на плече выступила капля теплой крови. Со сверкающими глазами, Тройд стал слизывать ее, причмокивая от удовольствия.

— Что ты делаешь? — поразился я.

Он игриво засмеялся, еще раз цапнув меня за плечо острыми зубами. Мне было уже не до смеха. Тройд втянул в себя струйку моей теплой крови.

— Прекрати! — начал я, пытаясь подняться.

Но он начал чмокать меня в рот своими красными губами с привкусом крови. Это мне начинало не нравиться. Я все хотел подняться, а он хохотал и не отпускал меня. Потом Тройд сказал, что если я буду ему сопротивляться, то он свяжет меня уздечкой. Он стал лизать мой живот, зная, что я ужасно боюсь щекотки на животе. Я пытался поймать его руки, но он смеялся и увиливал. Я почувствовал его пальцы внутри себя. Это возбудило меня до такой степени, что я застонал. Он закинул мою ногу к себе на плечо. Я ощутил, что наполняюсь болью и чем-то невыразимо приятным. Он был во мне. Наконец-то я это чувствовал.

Боль ушла на задний план. Я уже не ощущал ее. Я лишь мог чувствовать движение внутри себя, доводящее меня до экстаза. Я вцепился в спину Тройда ногтями. Он чувствовал, что мне больно, поэтому принялся нежно целовать и ласкать меня, называя самыми трогательными эпитетами. Повторял, что я его любимый мальчик и что теперь-то, наконец, две половины одного целого склеились и стали единым. Он продолжил движение внутри меня, а я сильно обхватил его за шею. Внезапно представилась картина, как если бы сейчас сюда зашли родители и увидели эту сцену. Я стал хохотать.

Вскоре мы лежали совершенно обессиленные и тяжело дышащие.

— Спасибо, — тихо сказал я Тройду.

— Тебе понравилось? — не поворачивая головы, спросил он.

— Это было фантастично! Откуда у тебя такой опыт?

Тройд промолчал. Я попросил его обнять меня. Он прижал меня к своему разгоряченному телу. Я зарылся в мягкое сено и счастливо вздохнул, сказав ему, что хочу

спать здесь с ним, в этом чудесном сене. По крайней мере до рассвета, до того, как родители проснутся, можно поваляться здесь, в уединении.

Я положил голову на грудь Тройда, а он обхватил меня обеими руками и прижал к себе. Я был настолько счастлив, что хотелось кричать об этом на весь мир не своим голосом. По телу разливалось тепло.

— Послушай, — сказал я, — может ты считаешь,что мы поступили неправильно, что любовь наша вышла за рамки братской?

— Тебе же было хорошо, Нарцисс? — спросил Тройд.

— Да, — ответил я.

— Мне тоже. Что же в этом неправильного?

— Но ведь раньше ты...

— А ты не живи прошлым, — перебил меня Тройд. — Живи настоящим.

— Хочу всегда быть с тобой, — прошептал я.

Мы замолчали. Ах, это чудесное сено! Как же здесь хорошо. Я закрыл глаза, прижимаясь к Тройду.

— Нарцисс, — неожиданно сказал он. — А ты веришь в вампиров?

Я хихикнул.

— Потянуло на сказочки?

Он начал уверять меня, что стал вампиром. Я, смеясь, кивал. Вскоре мы заснули, обняв друг друга и зарывшись в сено.

Мы направились к лесу, взявшись за руки. Было так хорошо, свободно. Запах хвои и полевых цветов, трав,раскачивающихся на ветру, мне безумно нравился.

Тройд прислонил меня к огромному дубу и обнял за шею.

— Мой братик, любимый...

Он достал маленький нож и выцарапал сердце на коре дуба. Сверху было написано «Нарцисс», а внизу — «Тройд». Я этому умилился. Тройд присел, облокотившись о мощный ствол и меня пригласил сделать то же самое.

— Слушай, — видимо нервничая, сказал он. — Мне больше некому такое рассказать. Я на тебя надеюсь. Во мне происходят странные перемены. Я не знаю, что делать...

— Мне ты можешь рассказать все, — сказал я.

— Видишь ли... — начал он. — Один раз, возвращаясь вечером домой, я заметил, как за мной кто-то следит. Я попытался запутать этого маньяка, блуждая по переулкам, но он не отставал...

— Это был маньяк?!

— Я не знаю до сих пор, могу только предполагать... Он погнался за мной и я понял, что это конец. Я решил, что этот псих меня задушит. А он взял да и схватил меня зубами за шею.

Тройд откинул волосы в сторону и я увидел два шрама на его шее, будто от клыков.

— После этого с каждым днем мне становилось все хуже и хуже, началась болезнь... Я умирал... А потом очнулся и стал другим. Стал видеть мир по-другому. И есть стал по-другому... — при этих словах что-то зверское появилось в его взгляде. — Мне постоянно хотелось сырого мяса и крови...

Я слушал и не верил.

— Вот и сейчас я хочу тебя трахнуть и высмоктать из тебя теплую кровь, — сказал Тройд и захохотал.

Я нервно вздрогнул.

— Не бойся, зайчонок, — сказал он, принявшись ластиться ко мне и я почувствовал на своих губах вкус его губ.

— Я не знаю, кто я теперь... — продолжал Тройд. — Если я вампир, стало быть, бессмертен. Хочешь, вместе станем бессмертными? Сейчас я укушу зубками тебя за шейку!

Я шарахнулся в сторону.

— Ах, какой я голодный! — кричал Тройд. — Как давно я ничего не ел! Нечего есть. — Он начал плакать.

— Зайчонок... — кинулся ко мне Тройд с видом безумного. — Дай мне немного крови... — простонал он. — Видишь, братик твой любимый так проголодался!

— Ты что! — дернулся я, видя, что Тройд не шутит.

— Мой мальчик, самый любимый, всего немножко крови... Я буду любить и целовать тебя, как скажешь, как захочешь, исполню любую твою прихоть, ты будешь моим господином...

Его начало ломать. Я был шокирован, но я так любил его, что сказал:

— Делай, что хочешь!

Он поднялся с земли, глаза его ожили. Он взял ножик и, крепко держа мою руку, полоснул чуть ниже плеча. Я поморщился от боли, а Тройд припал к ране, как путник, избороздивший пустыню и нашедший, наконец, свой источник.

Он жадно высасывал теплую клейкую жидкость, а я гладил его по волосам.

Напившись крови, Тройд с благодарностью посмотрел на меня:

— Спасибо, любимый...

Он взял мою руку и поднес к своим губам. Я нежно обнял брата.

Среди ночи у меня в спальне появилось привидение в белом. Я протер глаза. Это был Тройд в ночной рубахе.

— Нарцисс, пожалуйста... — умоляюще прошептал он.

Я знал, что ему нужно. Он подсел на мою кровь, как на наркотик — она подходила ему более всего. Постепенно я становился донором для собственного брата.

Я достал из-под подушки лезвие и, вздохнув, резанул себя по животу. С восклицанием восторга, Тройд припал к маленькому порезу, а меня начало это возбуждать. То, как он высасывал кровь из моего живота.

Когда он насытился кровью, мы занялись диким сексом. На сей раз я обладал им. Нужно было когда-то учиться!

Потом Тройд придумал план. Он сказал родителям, что его преследуют кошмары и что он хотел бы пожить в моей комнате. Родители дали добро. Мы ликовали. Мы запирались в комнате, закрывали окна, включали на полную катушку музыку и начинали свой садо-мазохистский обряд, который пришелся мне по вкусу.

Тройд садился на меня, держа в руках лезвие. Он проводил им по моей груди и, когда на ней выступала кровь, с аппетитом голодного волка слизывал ее. Это начинало меня возбуждать. Потом следовал жесткий секс, который, казалось, не закончится никогда. Громкая музыка заглушала наши вопли.

Потом мы часами обессиленные валялись в постели, говоря друг другу всякие нежности и прочую любовную чушь. Мы были так счастливы! Нам казалось, что вокруг никого не существует.

Один раз во время одной из наших безумных оргий в дверях появился отец... Мы забыли запереть дверь. Не найдется слов, чтобы описать лицо отца, наблюдающего, как я занимаюсь сексом с собственным братом...

Уже вторую неделю мы сидели в своих комнатах под замками. Торнадо, по сравнению с разразившимся в нашей семье скандалом, покажется просто легким бризом.

Нас решили разлучить.

Отец уже готовил документы, чтобы отправить меня учиться за границу. Как всякий эгоистичный ребенок, имеющий братьев или сестер, я скажу, что Тройда любили больше. Представляю, как его сейчас ломало без моей крови! Интересно заметить, что мне тоже начинало становиться плохо от того, что он не выпивал мою кровь и теперь мне делалось дурно. Я знал, что Тройд не мог долго обходиться без свежей крови. Осознание этого сделало меня изобретательным. Всунув ножницы в расщелину между дверью, я начал колдовать. После часа мучений замок сломался, не выдержав моего упорства. Я пробрался в кабинет отца. Мне было известно, где он хранит свои ключи. Войдя в комнату Тройда, я включил маленький фонарик, чтобы подсветить себе. Я тихо позвал его, но он не отозвался.

Я увидел, как Тройд полулежал в углу, склонив голову на руки. Я обнял ладонью его подбородок, приподнимая голову. Казалось, что он был где-то далеко. Безжизненный, туманный взгляд и лицо, бледнее обычного, сильно исхудавшее увидел я. Но я знал, что нужно делать. Главное, чтобы не было поздно. Я достал лезвие и провел им по своей руке. Увидев капельки крови, глаза брата вспыхнули. Дрожа всем телом, он вцепился в мою руку и жадно припал к ранке. Как же он изголодался, бедный мой брат!

Утолив голод, Тройд поцеловал меня кроваво-красными губами. Я слизал капельки крови, смакуя ее, как гурман. Мне начинал нравиться ее специфический вус.

— Послушай, — сказал я Тройду. — Нам нужно бежать и немедленно! Пока нас не разлучили навсегда. В сейфе отца сбережения за всю жизнь...

Тройд кивнул.

Мы обчистили сейф и на рассвете были на пути из города. Тройд заметил, что, если он действительно вампир, то рассказы о том, что вампиров сжигает солнце — просто ерунда.

Люди оборачивались на нас. А мы шли, держась за руки, и хохотали с перепачканными кровью лицами. Мы шли навстречу новой жизни, жизни, улыбающейся только нам.

Мы путешествовали автостопом, пока не поняли, что находимся слишком далеко от своего города.

Переодевшись в экстравагантные костюмы, мы сняли номер в одном приличном отеле.

— Что будете пить? — спросил официант в баре.

— Кровь со льдом, — непринужденно улыбнулся Тройд.

Официант не понял его.

— Хорошо, тогда принесите просто лед!

Когда официант поставил на столик бокал со льдом, Тройд взял мою руку и сделал надрез. Будто бы так и надо, Тройд перемешал напиток трубочкой и поднес к губам. Люди испуганно и удивленно косились на нас. Нам было абсолютно все равно и мы целовались на виду у всех.

Отныне наша прелюдия к сексу стала священным нерушимым кровавым обрядом. Мы резали друг друга лезвием и с наслаждением сосали друг у друга кровь.

Я быстро повзрослел. У меня отросли волосы, а строгий костюм придавал мне солидный и благородный вид.

Мы наслаждались жизнью, любовью и... кровью.

Как-то раз я бегал по магазинам и задержался, а когда пришел в номер, то увидел на НАШЕЙ постели молодого парня. Он лежал полуобнаженный и находился в полуобморочном состоянии, а на меня смотрел Тройд, весь перепачканный кровью. Эта картина меня убила. От обиды к горлу подступил ком, а глаза наполнились слезами. Я отвернулся, чтобы Тройд не видел этого и пошел прочь, оставив дверь открытой.

Я всерьез задумался о суициде.

Я сидел один. В парке. На лавочке. Жизнь утратила сенс. Я не знал, куда теперь пойду, но в номер решил ни за что не возвращаться.

Я сидел на лавочке до наступления темноты. Передо мной появился Тройд.

— Как ты меня нашел? — спросил я от неожиданности.

— Ты поцарапал руку об гвоздь и я нашел тебя по запаху крови.

— Это ничего не меняет! — сказал я резко. — Я больше не хочу тебя видеть!

— Ты лжешь сам себе. Сильно обиделся на меня, любимый?

Его томный голос заставил тепло разливаться по моему телу.

— Разговор исчерпан, — отрезал я.

Он сел рядом со мной, ласково взяв меня за руку. Я отвернулся.

— У меня ничего не было с тем парнем. Он мне был нужен, как донор.

Я молчал.

Вот я уже начал чувствовать его язык на своей шее...

«Не поддаваться!» — строго сказал я себе, пытаясь игнорировать все уловки Тройда.

Этот экзамен был для меня самым сложным. Выдерживать его было просто невыносимо. Я уже был готов сдаться и кинуться в его объятия, но первым сдался Тройд.

— Ты не хочешь больше меня видеть? — печально спросил он.

— Нет, не хочу! — злорадно ответил я.

— Тогда и не увидишь. Никогда не увидишь. Я умру!

Я с интересом наблюдал, что он будет делать дальше. Я видел, как он ушел в сторону дороги. О... Нет... Я увидел, как он бросился под машину...

Я не мог пошевелиться. Члены моего тела не слушались меня. Через несколько минут до меня дошел смысл случившегося и я бросился бежать в том направлении.

Я оттащил Тройда. Он был мертв.

Немой крик застрял в горле. Я лег на тело, обняв его обеими руками, твердо решив в эту минуту, что раз уж я виноват в смерти брата, так пусть меня вместе с ним и похоронят.

Через какое-то время я очнулся от ощущения, что меня кто-то гладит по голове и обомлел, увидев перед собою Тройда.

— Ты же умер...

Тройд грустно улыбнулся.

— Кажется, подтверждаются догадки о моем бессмертии.

Я обнял его, прижавшись всем телом, в котором билось такое странное и такое любящее сердце.

5

Я лежал в постели, обняв Тройда обеими руками, как ребенок обнимает своего любимого плюшевого мишку. Я не выпускал брата из объятий весь день, никуда не позволяя ему отойти. Я все еще никак не мог прийти в себя от страха, что мог навсегда потерять его. Меня все еще трусило от этой мысли и я покрепче вцепился в Тройда. Он — моя жизнь, без него я умру.

— Ну, что ты? — ласково спросил меня он.