Глава 3/1 (1/1)

Зима 1947, Бруклин, Нью-ЙоркТы удивился, когда явно нервничающий, но при этом самоуверенно улыбающийся Баки снова явился после вашей первой ночи. А ты думал, что парень вроде него мог бы трахнуть любую девчонку, если бы захотел. Он рассказывал, что встречался с девушками, и ты не сомневался, что он говорил правду. Он был хорош собой, неглуп и чертовски обаятелен. Он бы заполучил кого угодно.В отличие от тебя, он мог трахаться с девушкой. Ему это даже нравилось.Ты думал, что в конце концов он к ним и вернется, стоит ему понять, как же больно жить вот так, постоянно прячась и оглядываясь, когда все желания и потребности тела скрываются исключительно за запертыми дверями или коротко вспыхивают в тайных закоулках убогих анонимных клубов.А тем временем твое упрямое сердце решило, что ты впустишь его, когда бы он ни оказался у тебя перед дверью. Ты просто никогда не мог отказать ему.***—?Когда я был моложе, все было иначе,?— сказал ты ему, придерживая на своих коленях за тонкую талию. Положив подбородок ему на плечо, ты видел, до какого места он дочитал: одна его рука лежала на журнальной статье, о которой вы говорили, другая?— на стакане виски, который вы делили между собой.—?Угу-мн,?— пробормотал Бакки, отпивая глоток.Когда он глотал, ты без труда мог проследить движение глотка под белой кожей его шеи.Когда вы разговаривали за столом, он прекрасно умел слушать и задавать умные вопросы, но больше всего тебе нравилось, что он не притворялся, что слушает тебя, когда ему надоедало. Он был довольно откровенен, и в такие моменты он начинал осторожно елозить на твоих коленях, сдвигаясь так, чтобы прижаться к тебе ягодицами. Его застенчивость и его мальчишеское обаяние были так же очевидны, как и невозможно глубокая синева прекрасных глаз, ямочка на аккуратном подбородке, одновременно грубоватое и нежное пожатие мозолистых рук. Ему было абсолютно наплевать на социалистические собрания, на которые ты ходил в его возрасте, во всяком случае, сейчас.Ты позволил рукам скользнуть вниз на его бедра, удерживая на месте. Повернув лицо к теплому изгибу, где плечо встречалось с шеей, ты коснулся носом и губами чувствительной кожи под его ухом, так, как ему всегда нравилось. Баки вздрогнул, и ты тоже улыбнулся, будто был его ровесником.Для этого не было никакого значимого повода, но делить с ним постель ощущалось совсем иначе, чем с другими, с кем ты когда-либо спал. Ты придумал и отбросил тысячу различных причин, почему быть с ним значило для тебя так чертовски много, и поэтому ты просто решил, что все дело было в нем самом, ты испытывал нечто настолько сложное и всеобъемлющее, словно речь шла о религии.Твоя любовь к нему напоминала веру.—?Боже всемогущий,?— выдохнул он, когда твоя рука скользнула ему между ног и мягко потерла ребром ладони растущую выпуклость.Ты любил даже его член; а еще то, как Баки по-юношески всегда был готов к траху; скользкое плотное скольжение его крайней плоти; то, как он беззастенчиво погружался в наслаждение без страха и беспокойства, весь беззаботная похоть, сонный и одновременно сексуальный взгляд и твердый член.То, как он без оглядки, почти небрежно, отдался тебе. Но перед всем этим ты тоже был бессилен, и потому ты подавлял свое чувство вины мыслью о том, что между вами все было честно.Его голова откинулась на твое плечо, и когда ты повернулся, то увидел, что глаза Баки вновь прищурились до щелочек.—?Кажется, ты меня как следует и не поцеловал, когда я пришел сегодня,?— сказал Баки, чуть касаясь пухлыми губами твоего подбородка, что по ощущениям напоминало самое нежнейшее бритье в мире.—?Ах, нет? —?сказал ты, приблизив губы к его щеке, к уголку глаза, к виску.Но все еще не целуя.Баки снова замурлыкал, издав низкий хриплый стон, который можно было даже почувствовать.—?Нет, Стив. Не сделал.В ответ ты положил руку ему на подбородок, чтобы прижать его лицо к своему, и, вытянув шею, подарил ему медленный и продолжительный поцелуй. Ты целовал его до тех пор, пока у него не перехватило дыхание, пока ты не почувствовал, как он обмякает в твоих объятиях, словно горячий песок, утекающий сквозь пальцы и растекающийся у тебя по коленям.Ты отстранился и ткнулся носом в его щеку.—?Ну так как, лапушка,?— спросил ты у него,?— этого поцелуя достаточно, чтобы отправить тебя в постель?—?Пожалуй,?— пробормотал Баки тебе в кожу, пройдясь зубами (всерьез, неловко, коротко) по твоей щетине, прежде чем соскользнуть с колен. —?Пойдем,?— сказал он, протягивая руку и сдергивая тебя со стула, а потом ведя тебя к кровати спиной вперед и целуя все это время.Баки с энтузиазмом занялся твоими штанами, швырнув их к собственным брюкам и трусам на полу: он всегда скидывал одежду то на пол, то на сиденье стула, то вешал на спинку кровати. Ты помог ему, стянув рубашку через голову и позволив ей упасть на пол, решив не тратить времени, чтобы сложить ее. Баки широко улыбнулся, когда закончил с собственной рубашкой и увидел тебя полностью обнаженным, распростершимся на кровати.Стоило тебе потянуться к члену, как Баки уже вскарабкался на кровать, оседлал твои бедра, сплюнул несколько раз в ладонь и отшвырнул твою руку с дороги.Он дрочил тебе до момента, когда тебе стало невыносимо, двигая рукой то медленно, то ускоряясь, делая порой коротенькие перерывы, чтобы поцеловать сжавшиеся в точку кружки твоих сосков или приласкать самый кончик твоего члена, алеющий из-под крайней плоти. Судя по кривой ухмылке на его лице, он точно знал, что делал.—?Сколько можно дразниться,?— укорил его ты, задыхаясь от удовольствия.Судя по тому, что усмешка стала явственнее, ты оказался прав.Ты решительно отвел его слишком расслабленный кулак от собственного члена. После этого опрокинуть его на спину было секундным делом, и он захлебнулся воздухом вместо смеха, когда ты рывком навис над ним.Смех сменился негромкими стонами удовольствия, когда ты начал сосать его член. Ты разом заглотил его до самого горла и сразу взял быстрый и грязный темп, двигаясь вверх и вниз, пока его взмокшие руки не вцепились тебе в волосы, а бедра не начали беспорядочно подергиваться в крепкой хватке твоих рук.Его дыхание ускорилось, превратившись в короткие резкие вдохи, напоминавшие икоту, сотрясавшие идеальный свод его грудной клетки. Тебе была видна краска, появившаяся на его щеках, и приоткрытый искусанный красный рот.Так что ты медленно проследил его член ртом до самой головки, чуть задержавшись в этом месте, чтобы приласкать ее, а затем…Ты отпустил этот сладкий член, идеально заполнявший твой рот, позволив ему выскользнуть. Он был таким твердым, что шлепнул по напряженному животику и редкой полосочке темных волос на нем. Вместо того, чтобы снова прикоснуться к нему губами, как тебе однозначно хотелось, ты позволил себе широко провести языком по внутренней стороне его бедра, по густым темным волосам, которые росли у него на ногах.—?Подай-ка мне смазку, лапушка,?— скомандовал ты, вылизывая коротенькие волоски, росшие на самой мягкой, потайной части его бедер, невыносимо близко к заветной складочке его тела с солоновато-мускусным ароматом.Извернувшись, он принялся шарить под матрасом; ты же в это время обхватил его бедра и занялся мягкой, покрытой пушком кожей на его животе. Ты улыбнулся, когда он плюхнулся на спину и сунул тебе в руки тюбик со смазкой.Тебя всегда поражало, с какой готовностью он открывался для тебя, даже когда оказался в твоей постели впервые, напуганный и совершенно неопытный. И чем чаще он в нее попадал, тем легче все шло. Не будь ты настолько осторожным с самого начала, ты бы позавидовал этой легкости.Выдавив на кончики пальцев достаточное количество смазки, так что она потекла вниз, ты постепенно проник ими между его бедер, едва прикасаясь к коже. Поигрывая со складочкой, ты, однако, совершенно не помогал ему расслабиться.?— Что ты хочешь, лапушка? —?спросил ты, одновременно чуть крепче сжимая мякоть его бедра, намекая на большее. —?Хочешь, чтобы я тебя трахнул вот так? —?продолжил ты, ослабляя хватку и поглаживая кожу, увлажняя ее. Потом ты позволил себе пробраться чуть глубже, дотронувшись до скрытых между ягодиц складочек. —?Или хочешь меня внутри?Тыльной стороной ладони Баки откинул со лба волосы, чуть влажные от пота и липкие от бриолина, так что они встали торчком, обрамляя лицо. Ты видел, как он мечется, раздираемый противоречивыми желания, поэтому решил усложнить ему задачу и занялся сосками, облизывая их по очереди.—?В меня,?— потребовал он, пока ты вылизывал его грудь. —?Но пообещай быть со мной нежным,?— продолжил он, глядя на тебя таким взглядом, который, вероятно, расценивался им как суровый, но на самом деле завел тебя только сильнее. Должно быть, это отразилось на твоем лице, потому что выражение его лица стало еще более угрюмым и одновременно очаровательным. —?Я не шучу, приятель,?— пробормотал он припухшими губами. —?Трахни меня, будто я настоящая принцесса. Завтра после работы мне придется мыть полы в спортзале.—?Как скажешь, лапушка,?— согласился ты.Говоря подобные вещи, Баки вовсе не имел в виду принцессу на самом деле, и ты тоже это понимал. Так он обозначал секс, при котором кровать едва прогибалась, но который ощущался всем телом, а не только теми несколькими дюймами твоего члена, проникавшего в него. Подобный секс длился дольше, чем ты мог сосчитать, заставляя все твое тело покрываться потом, несмотря на то, что ты едва двигался?Это любовь?,?— думал ты, целуя пушистые волоски в нижней части его мошонки. И это все еще оставалась любовь, когда ты приподнял бедра и помог Баки перевернуться на живот, устроившись между твоих раздвинутых ног. Это была любовь, когда Баки ухмылялся тебе через плечо, и все еще любовь, когда ты вжал в него влажный до блеска кончик пальца, нависая над ним, так что он целиком оказался под навесом твоего слишком крупного по сравнением с ним самим тела.Ты растрахивал его пальцем так долго, что было просто легче лежать на боку рядом, вдыхая чистый мыльный запах его волос, сохранившийся после душа, который он принял после работы. Баки заявился к тебе все еще грязный, с песком и металлической пылью под ногтями; он утащил твое мыло и полотенце и исчез в коридоре, прежде чем вернуться пять минут спустя с еще влажной кожей. Теперь она была пропитана слабым ароматом твоего дешевого мыла, зато он был отмыт, сверкая бледной кожей и несколькими родинками в изгибе гладкой спины. Тщательно готовя его, ты не мог не прижаться к ним поцелуем, одновременно оценив свои усилия по тому, как он задерживал дыхание, и по легкой дрожи, пробегавшей по его позвоночнику, явным признаком желания, невидимого невооруженным взглядом.Он мычал и вздыхал, пока ты растягивал его, за двоих издавая низкие протяжные звуки, и они, смутные, но счастливые, смешивались с влагой, покрывавшей ваши тела. Когда Баки достаточно расслабился вокруг твоих пальцев, став восприимчивым к малейшему прикосновению, ты перекатил его ближе к себе, помогая устроиться на боку и наслаждаясь тем, как он растворяется в тебе, как послушно следует линиям твоего тела. Он горел, словно у него немного поднялась температура. Не в силах сдержаться, ты потерся своим членом о его бедро и чуть ниже, о его ногу; влага, собравшаяся на твоей крайней плоти, оставляла липкие поцелуи на его коже.То ли ты сам теснее прижался к нему, то ли это Баки придвинулся к тебе, но вы оба оказались на боку, и, раздвинув бедра, он выгнулся тебе навстречу и позволил развести себе ягодицы, следуя нажиму твоих нетерпелевых рук. В желтоватом свете лампы ты видел его обласканное отверстие, припухшее и нежное, готовое открыться для тебя, такое теплое, расслабленное, но одновременно тугое до неприличия. Баки быстро поверхностно дышал, пока ты потирался самым кончиком члена о его дырочку, не пытаясь проникнуть внутрь, а просто проверяя его реакцию, то, насколько он был растянут, хоть и заметно, но вовсе не так сильно, как после траха. На него эти подразнивания действовали не слабее, чем на тебя самого: каждый раз, когда ты проходился членом по его гладкой, горячей на ощупь расселине, он еще сильнее выгибался назад, податливо раздвигая ноги шире. Его действия просто-таки кричали о том, чтобы ты вставил ему побыстрее, и это желание ты игнорировал слишком долго.Ты позволил себе поддаться, все еще дразнясь и одновременно наслаждаясь тем, как его тело медленно принимало тебя, поглощая целиком, сантиметр за сантиметром. Ты изо всех сил сдерживался, позволив себе вставить внутрь только головку члена, которую его тело плотно обхватило собой. Поначалу ты еще ощущал в нем легкое напряжение, едва заметную дрожь пальцев, которыми он сжимал твою руку, но потом Баки выдохнул и подался всем телом к тебе, падая в матрас и в твои объятия, как камень падает в воду.Трахаясь с ним, тебе постоянно приходилось подавлять свое желание грубо войти в него сразу и до конца, пока твои яйца не прижались бы к гладкой поверхности его промежности, а растянутая до предела дырка не сжалась бы тисками вокруг основания твоего члена. Но сама мысль о том, чтобы причинить ему боль сверх необходимого, вызывала у тебя отторжение и гнев одновременно.В ту ночь ты едва трахнул его. Ты никогда не проникал глубже, чем на пару жалких дюймов, невзирая на то, что он умолял о большем. Твое внимание рассеивалось, занятое разнообразными ощущениями. Ты чувствовал одуряющую тесноту его тела, поглотившего тебя, и хватку его влажной руки на твоей, и аромат мыла и пота, сохранившийся на основании его шеи.—?Господи Иисусе,?— выдохнул Баки после целой вечности медленных легких толчков и сдавленных стонов, и его голос, ставший ниже и глубже, отозвался очередной волной удовольствия у тебя в животе. В его богохульствах было что-то такое, что заводило тебя.Ты лизнул влажную кожу его шеи.—?Только представь себе, что я буду трахать тебя вот так же медленно еще целый час,?— непринужденно, словно ведя светскую беседу, сказал ты, точно зная, что это его рассердит. —?Как ты к этому отнесешься, лапушка?Ты ослабил толчки настолько, что только самая головка твоего члена оставалась в тесном плену его тела, отмечая мелкими, едва заметными движениями каждое слово.Из-за его плеча ты увидел, что он закатил свое потемневшие, как море при шторме, глаза.—?Да пошел ты, дружище,?— ответил он, скривив рот в усмешке, в которой блеснули его прекрасные белые зубки идеальной формы.Ты негромко промычал в знак согласия, но потом потянул его руку вниз, к члену, которым вы занялись вместе. Пока твои пальцы поигрывали с головкой, пощипывая ее и выцеживая жемчужные капли, которые больше не сдерживала крайняя плоть, Баки потянулся ниже и занялся мошонкой, потирая ее легкими круговыми движениями.Когда он начал крепче прижиматься к тебе, пытаясь насадиться поглубже, ты почти позволил ему это сделать. Было бы так здорово войти в него до самого конца, пока вы бы не слились в единое целое.Но ты обещал ему сладкий, неторопливый, очень нежный трах, достойный принцессы, и именно на это он мог рассчитывать.В конце концов, тебе пришлось удерживать его за бедра, чтобы он не принял тебя целиком. Ты велел ему самому довести себя до разрядки, отчасти потому, что тебе просто нравилось смотреть, как его длиннопалая угловатая ладонь движется по багровому члену. Баки вздрогнул, когда ты зашептал ему на ухо, как же он хорош собой, насколько он милый и замечательный. Ты смотрел через его плечо, как он начал гладить себя, наслаждаясь тем, как его кулак все ускорялся от твоих слов. Его пот, движения плеча под твоими губами?— они ощущались и были на вкус как блаженная гордость.Баки натягивался, как струна, под твоим ртом, под твоими руками, на поверхности твоего тела. Все линии его стройного тела словно стремились к единому центру, и ты мог чувствовать это почти, почти, почти, пульсировавшее в нем.—?Позволь мне увидеть, лапушка, пожалуйста. Просто дай мне посмотреть на тебя.От того, как прерывисто и отчаянно прозвучал твой голос, его рука напряглась, двигаясь резко и быстро.Он вскрикнул, когда кончил, но в следующее мгновение уже проглотил этот восхитительный пронзительный звук, подобно тому, как его пальцы крепко сжали пролившуюся сперму в кулаке.Неровное подрагивание его скользкого от смазки отверстия вокруг разбухшей головки твоего члена, единственной части тела, все еще находившейся внутри него, сводило тебя с ума. Не в силах терпеть, ты отпустил его бедро и обхватил основание своего члена. Ты просто не мог больше сдерживаться, чувствуя потребность прикоснуться к себе, потереть себя в ритме сокращений его сногсшибательного растянутого отверстия, которое обхватило твой член.Одна мысль, некая идея пронзила тебя насквозь, жаркая, пьянящая и… блядь.Ты мог кончить в него. Ты мог бы кончить в него, не полностью, не до конца, вытащить свой член на мгновение позже, чем надо, и увидеть, как остатки твоей спермы проливаются ему в расселину и на заднюю часть яиц, как они текут по его прекрасным, покрытым волосками бедрам…С ним ты еще ни разу не делал ничего подобного. Да и раньше почти никогда и ни с кем не делал.—?Бак, лапушка, Бак, пожалуйста, можно я кончу в тебя, немножко, пожалуйста, позволь мне…Его голос опустился до надтреснутого шепота:—?Да, Стив, пожалуйста, кончи.Неужели он умолял?Иисусе.После этого тебе хватило всего несколько быстрых неглубоких толчков, чтобы кончить, и ты сильно пришиб себе губы, когда ткнулся ртом ему в затылок, чтобы не произвести лишнего шума. Ощущение пронзило тебя насквозь, краткое помутнение сознания, быстрое, как вихрь, залившее весь мир вокруг тебя ослепительно белым светом.После долгого мгновения напряженной неподвижности, во время которой ты тяжело дышал, чувствуя легкое головокружение, ты медленно расслабился и, придерживая ягодицы Баки, осторожно вышел из него. Ты не упустил ни единого самого слабенького движения, когда он почувствовав себя внезапно пустым, того, как из его входа лениво поползли капли твоей спермы. Его тело медленно расслабилось под твоим пристальным взглядом, и только тогда ты неохотно убрал руки, которыми удерживал его раскрытым, чтобы видеть все это. Ты чувствовал себя одновременно немного виноватым и удовлетворенным, но куда сильнее выжатым, как лимон, так что если бы ты позволил себе, то упал бы обратно на него и отрубился. Но вместо этого ты сдвинулся с места и заставил себя встать, чтобы сходить за влажной салфеткой.Все еще пребывая в некой дымке, ты сначала вытер Баки руку, в которую он кончил, потом протер его между ног, нежно убирая липкие беспорядочные следы своего оргазма. Баки все еще оставался таким же податливым и бескостным, как мокрая тряпка в твоей руке. Начавшие завиваться пряди волос перепутались, он едва удерживал открытыми сонные голубые глаза. Неприкрытая бледная кожа вся была покрыта пятнами румянца и красными отметинами в тех местах, где ты сжимал его слишком крепко.Сам ты кое-как обмылся холодной водой, а потом выжал тряпку насухо и кинул ее на мешок для белья, чтобы она подсохла. Твой стакан с виски все еще стоял на столе, одежда валялась на полу, но ты растянулся на кровати рядом с Баки, так и не одевшись.—?Ужинать будешь? —?спросил ты его, прослеживая воображаемые линии от родинок на плече до его поясницы и выпуклых ягодиц.Баки невнятно что-то пробормотал и придвинулся ближе, прося прижать всю ладонь к середине его спины.—?Позже,?— проворчал он в подушку.Ты знал, что рано или поздно он захочет есть: как правило, он ел больше тебя, что было неудивительно. Он все еще рос, раздавался в плечах, становясь шире, чем был, а его лицо стало еще привлекательнее благодаря резкости, появившейся в чертах.—?Ладно,?— сказал ты. —?Тогда пойдем погуляем.На мгновение воцарилась тишина, а потом Баки повернул голову и посмотрел на тебя одним темно-синим глазом. По его требовательной ухмылке можно было понять, что он что-то задумал, как будто идея была буквально начертана прямо на этом темном рту на простом английском языке.—?Чего же ты хочешь? —?спросил ты, стараясь не показать, что уже сдался.—?Там у кровати мой журнал… —?сказал он, прижимаясь к тебе еще чуть ближе. —?Один рассказик? —?с надеждой спросил он.Ты бросил на него рассерженный взгляд, но все же потянулся через край кровати, подхватил мятый экземпляр ?Галактики? и, положив книгу на его голую кожу и используя его спину как стол, принялся перелистывать страницы в надежде найти рассказ, который он еще не читал.Баки медленно просыпался, пока ты с выражением читал абзац за абзацем, постепенно придвигаясь к тебе все ближе. Пока ты говорил, он молча массировал твое бедро, сосредоточенно нахмурившись и разминая мышцы с невнимательной осторожностью. Он слушал всем телом. Его пальцы останавливались в напряженных моментах, впивались чуть сильнее, когда действие достигало своего апогея, и нежно ласкали в моменты книжной романтики.—?Тебе бы на радио выступать,?— сказал он после того, как ты закончил последний рассказ и бросил журнал обратно на стопку книг.Вы внимательно посмотрел на него.—?С таким-то акцентом, приятель? —?спросил ты, усиливая свой и без того протяжный выговор, чтобы доставить ему удовольствие. —?Сомневаюсь.—?Ну, мне нравится, как ты читаешь вслух, Стив,?— ответил Баки, нежно поцеловав тебя в губы. —?Придется держать тебя при себе.Ты поцеловал его в ответ, а потом вы оделись и сходили в дешевую забегаловку неподалеку, где купили сэндвичей на вынос. Возвращаясь обратно, вы смеялись, перебрасываясь пакетами из вощеной бумаги и используя холод и пронизывающий ветер как предлог, чтобы прижаться друг к другу на тротуаре.Вы оба жадно поели и тут же забрались обратно в постель. Баки провалился в сон так же быстро, как и всегда, то есть почти в тот момент, когда его голова коснулась подушки. Ты засыпал медленнее, обернувшись вокруг его стройного тела, думая о том, как он сказал: ?Придется держать тебя при себе.? Так легко, будто он всерьез думал, что сказать такое, признаться в подобном, вообще принять подобное решение ничего ему не стоило.