complexus (1/2)
Больничная палата встретила их чистыми простынями, множеством трубочек, соприкасающихся с телом или выходящих из него, и тихим попискиванием прибора, следящего за спокойной, но очень неуверенной линией на экране.
Молодой мужчина, похожий на Ренато, но ещё более худой и с более длинными белыми прядями спокойно лежал на кровати, будто прислушиваясь к тихому писку, радующемуся каждым нескольким секундам продолжения жизни. Но ни у кого из живых не осталось надежды на пробуждение спящего красавца.
Бледная от природы кожа за время проведенное в стенах больницы стала алебастрово белой, потеряв любой намёк на цвет. Такие же белые ресницы легонько трепетали то ли видя сны, то ли собираясь распахнуться от лёгкого дуновения ветра, губы были слегка поджаты, давая иллюзорное впечатление слабости.
Такой Бьякуран по мнению Тсунаёши был больше похож на принцессу, чем на принца. Тихий голос репетитора свободно вторгся в его мысли:
— Так ты любишь сказку о Спящей Красавице? Так и быть, можешь поцеловать его, я никому не расскажу.
Тсуна сильно покраснел, осознав факт почти свершившейся измены Киоко с мужчиной старше себя, резко отшатнулся от альбиноса, на всякий случай сделав назад ещё несколько шагов.
— Реборн! — В этом восклицании перемешалось всё: праведное возмущение и смущение, ярость и отчаяние.... Что самое удивительное при всём этом коктейле чувств Савада смог снизить громкость до двадцати децибелов, умудряясь кричать шепотом.
Пока будущий Десятый босс Вонголы приходил в себя, Реборн уже склонился над пациентом и закончил растегивать последнюю пуговицу на больничной рубашке. Тсуна приоткрыл рот, будто собираясь что-то сказать, но передумал и заинтересованно продолжил с непониманием смотреть на действия киллера.
— Реборн... Что ты собираешься сделать? — Наконец не выдержал подросток.
Подобный вопрос для аркобалено был не в новинку. Многие люди из-за его основного вида деятельности, зачастую забывали о его пламени Солнца, способного исцелять. Не сказать, что он любил этим заниматься — убийства всё ещё приносили большее чувство удовлетворения, что уже звучало бы на диагноз для любого другого человека, — но всё же в случае необходимости и сильного ограничения во времени, киллер мог использовать свой атрибут по назначению.
К сожалению сейчас был именно такой случай. Сжигать атрибутом надоедливых врагов ему всё ещё нравилось больше.
Горячие пальцы коснулись холодной, подходящей больше мертвецу, чем живому коже.
— Помолчи, никчёмный ученик, — с некоторой задержкой приказал Реборн. Если бы не необходимость соблюдения концентрации, он бы вообще предпочёл не отвечать. Вот только Савада мог заговорить в самый неподходящий момент, буквально убивая ювелирную работу.
Сердце и без того хрупкий орган, а при силе и объеме пламени аркобалено, то могло как полностью излечить, так и угробить необходимого им человека.
Наконец настроившись, Солнце прислонил ладонь полностью, прекратив описывать на груди альбиноса причудливые узоры. Через контакт кожи холодное тело начало согреваться, после чего управляемое воле пламя вместе с кровью проникло в сердце, вынуждая его ускорить ритм. Красная жидкость забурлила, ускоряя свой бег, и, отправив последний импульс своим пламенем, Реборн отстранился.
Уже из-за продолжающегося на переферии сознания писка, операцию можно было считать успешной, однако убийца окинул тело перед собой быстрым взглядом, на мгновение задержавшись на полупрозрачной маске, закрывающей лицо. Только сейчас он увидел ещё одно отличие между братьями Джессо: в то время как на щеке у Рена красовался клевер, Раньери с гордостью носил под глазом перевёрнутую корону. Мило.
— Реборн?
Конечно же, бывший обычный школьник не смог увидеть работу, которая была проделана на его глазах, как и не мог знать, что, если бы какой-нибудь мафиози увидел, подобное, то под угрозой собственного уничтожения, несомненно, попытался бы затащить аркобалено в свою Семью. Однако будущий Десятый босс Вонголы этого не знал и наивно надеялся на то, что их цель просто была жива и от вмешательства его репетитора не собиралась лишаться жизни.
Ответа не понадобилось — спустя полминуты тишины, тело перед ними пошевелилось и пришло в движение.
—Где он только достал седативное... — неотчетливо пробормотал мужчина, спустив маску с лица. Тонкая рука продолжила свое движение, скользнув по отртсшим волосам и скрыв изможденное лицо в изгибе локтя. — Я ему припомню.
Наконец определившись и что-то для себя решив, альбинос распахнул свои фиолетовые глаза и требовательно уставился на гостей:
— Сколько?
Этот вопрос вновь отправил Тсуну в осадок. Лишь благодаря семейной интуиции, подросток смог воспроизвести информацию из медицинской карты:
— Вы находились в состоянии комы на протяжении года и семи месяцев...
Услышав ответ, мужчина скривил губы в улыбке, окончательно потеряв к ним интерес. Судя по всему, за этой гримасой скрывалось что-то тёмное, но немного более хищное, чем у Ренато. Как-никак, но того мирские хлопоты не интересовали. Будь это иначе, апокалипсис наступил бы гораздо раньше.