ortus (1/2)
Разговор Ренато со своим дядей в день пребытия так и не состоялся. У мужчины нашлись какие-то неотложные дела, ради которых он уехал на несколько месяцев, оставив детей своим доверенным людям. Но хоть те и были экспертами, но методы воспитания выбранные семьёй Джессо были весьма специфичны.
<s>Дазай думал, что это похоже на его прежнюю семью, Рэйн, хоть и привык к безразличию, подобного отношения не ожидал. </s> Ренато же пытался понять правила игры, чтобы не стать первым выбывшим. Получалось у него неважно.
***</p>
Первые дни Рену позволили привыкнуть к новой обстановке. Но уже неделю спустя он присоединился к занятиям Раньери.
С альбиносом занимались частные репетиторы, и теперь им предстояло взять под свое крыло ещё одного ребенка. От этой новости никого в восторге не было, но, к удивлению, никто из профессоров активно своего недовольства не высказывал, покорно зачитывая лекции и заваливая домашними заданиями новенького.
Рену думалось, что вопрос о посещении школы в этом доме даже не стоял. Впрочем, выбора у него не было от слова совсем — он бы даже верёвку не нашёл, чтобы повеситься при желании. Пока желания не возникало.
Учеба давалась ему средне — стимула не было от слова совсем, а хмурые лица репетиторов с их монотонными голосами вызывали желание поспать. Пристальный взгляд с соседнего места мешал этому, но не настолько, чтобы Ренато не мог лежать на парте с закрытыми глазами.
Занятия по самозащите были единственным моментом, когда вся реальность протестовала против его сна. Но даже так, у Рена было желание скорее сбежать от инструктора, заставляющего заниматься борьбой. Чувствовать боль от ударов было неприятно.
В голове от этого сразу мелькали моменты с <s>его</s> отцом, пытающимся донести, как подобает вести себя ребенку богатой уважаемой семьи. <s>Осаму думает, что так этому и не научился. Из его отца учитель был так себе. Даже Мори был лучше</s>.
Но даже так ему приходилось учиться, чтобы уменьшить его будущую боль.
Его физическая форма чуть-чуть превосходила физическое состояние его болезненного брата, но разница в силах была настолько мала, что из-за утраченной за время болезни и депрессии силы Рен оказался в отстающих в то время, как Раньери худо-бедно, но справлялся с инструкциями.
Благо, что на лошадей их даже не пытались посадить. Если бы мальчишек заставили заниматься конным спортом, Ренато бы уверился, что его дядя, если его, конечно, всё ещё можно было так назвать, решил вернуться к дворянскому воспитанию. Будто бы в нем была кровь аристократов - даже звучало смешно: в приятной внешности мужчины явственно виднелись следы смешения кровей, которым побрезговали бы носители голубых кровей, избегая некрасивого фиолетового оттенка.
Французский, немецкий и английский каким-то образом перемешивались с японским, известным ему из прошлой жизни, и знаниями политологии и экономики. Основы дипломатии вызывали у него сны, в которых он договаривался о поставках ценного груза и лишь из вредности мешал доставке контрабанды.
Мафия? Мафия...
Слово из прошлых жизней на удивление звучало паршиво. Ему не нравилось.
Уж лучше политика и бизнес.
Взгляд Рена сам собой упёрся в уродливые статуи львов, якобы привлекающих богатство. Его передёрнуло.
С верой и убеждениями у него всё ещё были проблемы.