Глава 2. Дьявол (1/2)
I had a drink with the devil</p>
He’s looking for new slaves</p>
He told me that my life</p>
Could be the one he saves</p>
What happens when you turn the devil down?</p>
The Mystery Lights. What Happens When</p>
— Мисс, постойте! Да стойте же!
Петра смахнула выступившую слезу и обернулась. Один из охранников мистера Смита догнал её уже на улице.
— Мистер Смит предлагает вам работу. Приходите завтра в «клуб-ресторан Рай». На входе попросите позвать Уилла Бейкера, он проводит вас внутрь.
— Передайте мистеру Смиту благодарность за заботу, но я не настолько отчаялась, чтобы стать шлюхой и…
— Тише, тише, дамочка, — перебил её охранник, заухмылявшись и моментально меняя тон с вежливого на фамильярный. — Если бы босс хотел предложить тебе стать шлюхой — позвал бы не в «Рай», так что не торопись с выводами. Да и ты, похоже, нуждаешься в деньгах.
Охранник вытащил бумажник и, отсчитав несколько купюр протянул ей:
— На такси. Чаевые от мистера Смита.
Петра очень нуждалась в деньгах, но мысль о том, что это становится очевидно для окружающих была унизительна. Она опустила взгляд и посмотрела на своё простенькое платье. Подумала, что мамина шляпка-кош не очень подходит к нему по цвету, а синяки под глазами после нескольких бессонных ночей подряд уж точно не прибавляют свежести лицу.
Охранник, не дождавшись пока Петра примет деньги, сам вложил купюры ей в ладонь и ушёл, оставив одну на оживленном тротуаре перед входом в гостиницу.
Она посмотрела на высокое здание, где на входе портье открывали двери перед богатыми гостями. Бросила быстрый взгляд в сторону припаркованных такси, сунула деньги в сумочку и побрела домой пешком, оставляя позади красивые иллюстрации чужой счастливой жизни, а вместе с ними и мистера Смита. О нём Петра подумала с отдельной досадой: Смит был её любимым клиентом.
Салон, в котором Петра работала маникюршей, занимался выездным обслуживанием. Основной клиентурой были женщины: жены и подруги состоятельных бизнесменов и прочих важных шишек, но были и клиенты-мужчины, одним из которых был Эрвин Смит.
Мистер Смит не жил в собственном доме или квартире, а если и жил, то огласке этот момент не придавал. Раз в пару недель он заказывал к себе в гостиничный номер цирюльника и пару маникюрщиц. Гостиницы часто менялись, но услугами Петры и её коллег он пользовался регулярно.
«Как тебя зовут, пташка?» — спросил он в первый сеанс, когда она закончила полировать ногти на его правой руке. Он приподнял её за подбородок и заглянул в глаза. Петра пожалела, что не может оказаться на месте цирюльника Жака, чтобы почаще смотреть на лицо мистера Смита.
На него можно было смотреть часами, не отрываясь.
Смит понравился Петре не только внешне. Многие из нанимателей обращались с прислугой с ледяной чопорностью, не утруждая себя даже элементарной вежливостью. Мистер Смит всегда был приветлив, знал всё своё окружение по именам, благодарил, мог пошутить и поддержать незатейливый разговор.
Обсуждать клиентов в их коллективе было не принято (за этим строго следил начальник Петры — мистер Холл, сопровождающий своих подчиненных к некоторым особо важным персонам лично), но она не могла не поинтересоваться, кто такой и чем занимается мистер Смит, и очень удивилась, услышав, что их клиент гангстер. Слишком уж красив и приятен в общении был этот человек и никак не похож на одного из тех бандитов, о которых много и красноречиво писали в газетах.
Со временем, отели, в которых останавливался мистер Смит, становились дороже, а размер чаевых, оставленных им — всё больше. Сидя рядом и вдыхая запах хорошего одеколона, Петра размышляла о том сколько денег, оружия и женщин держали эти руки, которые она тщательно приводит в порядок. Она во всех красках представляла, как и чем мистер Смит зарабатывает на жизнь из-за чего его личность становилась загадочнее, а красота и обаяние приобрели зловещий оттенок.
Так бы продолжалось и дальше пока Петру не стали заботить другие мысли, связанные с бедственным положением её семьи и болезнью отца. С тех пор как продуктовая лавка их семьи разорилась папа начал сдавать. Он стал часто тревожиться и выпивать до тех пор пока его сердце не отреагировало ударом, сразившим его и его близких.
Клиенты никогда не жаловались на неё, она была старательной, вежливой и улыбчивой, но накопившаяся усталость, подавленность дали о себе знать, и она стала совершать мелкие оплошности.
Сегодня она опоздала на сеанс к мистеру Смиту.
Когда она вбежала в гостиничный номер, Жак уже вовсю орудовал бритвой, а Линда послала ей насмешливый уничижительный взгляд и ускорилась в своей работе. Не будь в номере мистера Холла, приехавшего лично проследить за работой подчиненных, то возможно всё и обошлось. Однако чаша терпения Холла переполнилась. Едва Петра выскользнула из комнаты, где мистер Смит наводил красоту, начальник больно ухватил её за локоть и вполголоса принялся распекать за нерасторопность и все прошлые огрехи. В сердцах, она послала его к черту. Холл шумно и сердито втянул в себя воздух и объявил ей, что она уволена. В этот момент из комнаты вышел мистер Смит. Петра в последний раз посмотрела в глубокий манящий омут голубых глаз и выбежала из номера.
Идя по улице, безработная и несчастная, она старательно убеждала себя в том, что иметь дела с мистером Смитом не стоит, но почему-то ни один из доводов разума не мог отогнать стойкого желания увидеть этого загадочного мужчину вновь.
Придя домой, вдохнув запах лекарств и дерьма, въевшихся в старую мебель и пыльные занавески, решимость в необходимости новой встречи укрепилась, и на следующий день она уже стояла у входа в клуб-ресторан «Рай», принадлежавший мистеру Смиту
«Рай» встречал посетителей звуками джаза, толпой модниц в компании рисковых парней в шикарных костюмах, шорохом игральных карт и шипением игристых вин. Смехом, весельем и атмосферой бесконечного праздника — всем от чего она давно отвыкла.
Услышав от управляющего клубом условия работы официантки и заверения, что никто не собирается заставлять её торговать телом, Петра, с обновленной решимостью в желании стать частью восхитительного мира, в котором люди свободны от забот, согласилась остаться в «Раю».
***</p>
«Минувшим вечером в районе Верхнего Вест-Сайда взорвался автомобиль. В результате взрыва погиб комиссар полиции Найл Док. По предварительной версии следствия причиной взрыва стала утечка топлива. Редакция выражает соболезнования семье мистера Дока: его вдове и двум дочерям…»
— Как дела, Петра?
Петра свернула газету, спрятала под барную стойку и приветливо улыбнулась.
— Вы сегодня рано, мистер Смит, — она поставила перед ним пепельницу и занялась приготовлением чая. Когда босс приезжает в клуб до открытия, то всегда начинает обход своих владений с бара в общем зале и чашки чая.
Выждав пока он раскурит сигарету и отопьёт пару глотков, Петра вновь заговорила:
— Мистер Смит, я хотела поблагодарить вас за всё. Это место чудесное, как и люди, что здесь работают, — она скромно опустила ресницы. — И вы тоже замечательный.
Он мягко улыбнулся, но неожиданно серьёзно сказал:
— Приятно это слышать, но клуб придётся закрыть, — понаблюдав за её растерянным выражением, улыбнулся вновь. — Ненадолго.
— Можно узнать причину?
— Ты уже видела сегодняшние новости о смерти комиссара Дока? — она кивнула, и он продолжил: — Скоро в Нью-Йорк съедется куча федералов, и нет никакой гарантии, что они не будут рыскать по всему городу, мешая отдыху добропорядочных граждан. Я бы не хотел видеть их в своём клубе, так что лучше переждать.
Петра не стала скрывать вздох облегчения и Смит добродушно усмехнулся.
— Думаю, это не займет больше нескольких недель. За это время отдохнёшь и вернёшься к работе с новыми силами. Считай, что у тебя отпуск. Оплачиваемый, разумеется, — добавил он напоследок, но Петра была безутешна.
— Я совсем не устала и сил у меня полно.
— Правда?
Она замолчала под его внимательным взглядом. Смит затушил окурок и перехватил её руку, тянущуюся к пепельнице, ласково и уверенно сжав ладонь.
— Посвящая себя заботе о других, стоит время от времени вспоминать о себе, иначе быстро угаснешь. Сейчас ты молода и красива, но это временно. Что будет с тобой через десять лет? Какие воспоминания у тебя останутся? О стенах в твоём доме, испачканных дерьмом и потных пьянчугах, что лапали тебя на работе? Это всё чего ты достойна?
Петра поежилась от резкой перемены в голосе мистера Смит, ставшего вдруг жестким, и хотела освободить руку, но он не дал ей это сделать.
— Ты хорошая девушка, но в нашем мире добродетель ничего не стоит. Лучше всех живут те, у кого хватает духу переступить человечность и не позволять судьбе загонять себя в угол. Только такие люди вправе называть себя свободными.
Она негромко вскрикнула в испуге. Он сжал её пальцы, так крепко, что она поняла: ему вполне по силам их сломать.
— Сейчас ты в клетке, пташка, но едва дверца приоткроется — лети вперёд и не оглядывайся.
— Эрвин.
Услышав своё имя, Смит медленно разжал пальцы. Петра выдернула руку и встретилась с изучающим взглядом Леви Аккермана, рассматривающим её и Смита. Боль моментально перестала её заботить.
— Звонил Род. Хочет встретиться и обсудить условия сделки.
— Ты не сказал, куда ему следует отправиться?
— Сказал, но он хочет услышать это от тебя.
Смит сделал глоток из чашки и бросил на стойку деньги.
— Извини, Петра, я, должно быть, напугал тебя. Из-за работы нервы стали ни к черту. Хорошего вечера.
Он подал Леви знак, указывая на дальний зал, откуда можно пройти в закрытые комнаты с тяжелыми плотными дверями.
— Мистер Аккерман, — окликнула Петра, растягивая губы в улыбке. — Нам вновь завезли лапсанг сушонг, который вам так понравился и ещё несколько новых сортов. Будет время — приходите попробовать.
Аккерман с привычным равнодушием окинул её быстрым взглядом и двинулся вслед за боссом.
Петра глубоко вздохнула, проводив мужчин взглядом.
— Привет!
Нифа и Нанаба, переодевшись в белые форменные платья, присоединились к ней за барную стойку — скоротать время в ожидании первых клиентов. В отличие от неё эти двое приходили на работу вовремя. Петра напротив — приходила раньше всех и уходила самой последней.
— Опять просила мистера Смита разрешить тебе работать бесплатно? — спросила Нанаба, заметив направление взгляда Петры.
— Да нет же, — вмешалась Нифа. — Она пускала слюни на задницу Аккермана. Глянь, как раскраснелась. Наверное, мечтает, чтобы он научил её «французскому» способу любви.
— Майк говорил, что Аккерман педик, — хмыкнула Нанаба. — Вряд ли он способен на любовь с женщиной.
На языке вертелся едкий комментарий о сексуальных аппетитах нанабиного любовника, но можно не тратить время слова, если рядом есть тот, кто скажет всё за тебя.
— Вы с ним успеваете разговаривать? Должно быть, ваши разговоры очень содержательные. — Нифа прислонилась спиной к стойке, раскрыла руки по сторонам и соблазнительно выгнулась грудью вверх. — «О, Майк! О, малыш! Не кончай мне на лицо, а то я захлебнусь».
— Заткнись и не завидуй, — буркнула Нанаба.
— Да-да, какая тоска, что меня не разрывает пополам гигантская елда и не приходится потом идти к врачу зашиваться.
— Что? Что ты несёшь?
— Хотя Майк заботливый и щедрый — этого у него не отнять, — ехидно продолжала Нифа. — Всегда даёт девочкам передышку: если одна вышла из строя — пойдёт к другой осчастливить её своим могучим «жезлом страсти». На прошлой неделе осчастливил Рене. То-то она взяла отгулы на несколько смен вперёд.
Лицо Нанабы стало красным.
— Он и нам с Петрой предлагал покататься, — не унималась Нифа. — Мы бы сидели на его хере вдвоём, как вороны на телеграфном столбе, но Петра любит работу, а я не люблю докторов, поэтому мы отказались.
— Эй, крошки, не меня обсуждаете?
Обсуждаемый Майк, явил себя во всей своей двухметровой красе. Петра взглянув на него поморщилась и сразу же отвела взгляд. Этот усатый громила вызывал в ней смешанные чувства. Месяц назад она застукала его и Нанабу в подсобке. Открывшаяся картина навсегда отпечаталась в мозгу: толстый мясной поезд с разгона въезжал в худую задницу Нанабы орущей, как кошка в течке. Такой и вправду может разорвать пополам.
Нанаба перегнулась через стойку и чмокнула в губы наклонившегося к ней Майка.
— Нет, малыш, мы говорили о любви некоторых девушек к маленьким обрезанным пенисам.
Майк глянул на Петру и громко оскорбительно засмеялся.
— Извиняйте, девочки. Не могу остаться поболтать с вами. Босс ждёт.
Нанаба послала Майку ещё один воздушный поцелуй, а в «Рай» пришли первые за этот вечер гости, и девушкам стало не до разговоров.
Петра очень старалась, чтобы её улыбка во время общения с гостями выглядела естественно.
— Слушай, Нифа, а ты случайно не говорила с мистером Смитом о моём отце? — спросила Петра во время короткого перерыва между подачей блюд.
— Нет. Да и с чего бы?
— Просто, он упомянул в разговоре одну вещь, о которой никак не мог знать.
На прошлой неделе водитель мистера Смита пьяница и юбочник Гельгер перепил и стал лапать официанток. От Петры за такую выходку он получил по лицу круглым металлическим подносом. Управляющий выпроводил Гельгера прочь из клуба и отчитал Петру за слишком бурную реакцию на безобидный, на его взгляд, флирт.
Нифа пришла к ней и успокаивала пока Петра сидела в подсобке, захлебываясь рыданиями, рассказывала, как утром опять отмывала стены в комнате отца, которые он повадился мазать собственным дерьмом.
То был один из паршивых дней, когда невыносимо притворяться, что всё хорошо.
— Не понимаю о чём ты, — отмахнулась Нифа. — Я никогда не выдаю ничьих тайн.
— Ясно. Наверное, мне показалось.
— Нужно больше отдыхать, дорогуша, — подмигнула Нифа и поманила к себе шепнув на ухо: — Завтра Рене выйдет на работу. Как думаешь, Нанаба выдерет ей волосы?
***</p>
— Ты знаешь кто это? — спросила Нанаба, наблюдая, как мистер Смит усаживает свою спутницу за лучший столик в общем зале. — Это же вдова комиссара Дока!
Проходя мимо, Петра рассмотрела спутницу мистера Смита ближе. Стройная фигура в темном коктейльном платье, обшитым стразами, гармоничные черты лица, светлые волосы завиты и оформлены в аккуратную прическу. Женщина тепло улыбалась во время разговора, темные карие глаза светились нежностью и интересом.
Мистер Смит сменил обычный деловой костюм на изящный фрак, много говорил и сам подливал ей вино. Закончив с первым блюдом, он поднялся, взял свою даму под руку и прошёл с ней по всему клубу, устроив экскурсию. После десерта подозвал управляющего. Через пять минут веселый свинг, звучавший в клубе, сменился лиричной композицией и пара отправилась на танцпол.
— Вот потаскушка, — зло зашипела Нифа. — Ещё труп муженька не остыл, а она уже хочет схватить за яйца новую жертву.
Все, кто был в «Раю» перешептывались, посмеивались, буравили взглядами красивую пару, делали ставки как скоро мистеру Смиту станет скучно в компании новой пассии.
Женщин в его окружении водилось достаточно. Они часто менялись, из-за чего никто не утруждал запоминать их лица и имена. Не будь эта красотка вдовой Дока внимания ей уделили гораздо меньше.
Скрипнул барный стул. Петра изменила фокус внимания на другого привлекательного мужчину.
— Как всегда, — бросил ей Аккерман, закуривая.
Она поставила перед ним чашку чая. Черного. Без сахара. Почти кипяток.
Если мистер Смит не был в компании женщин, то почти всегда рядом с ним была его вторая тень — Леви Аккерман. Мрачный, серьёзный и, по слухам, самый опасный из всех, кто работает на мистера Смита. Он даже двигался, как тень. Или как смерть. Неслышно. Неотвратимо.
Наблюдать за ним Петре нравилось даже больше, чем за Смитом.
Сейчас она заметила перемену в поведении Аккермана.
Обычная плавность в его движениях исчезла. Он то и дело запускал пятерню в свои волосы, много курил и явно был чем-то озабочен. К чаю даже не притронулся.
— Мистер Аккерман, я понимаю, это не моё дело, но я вижу, что вы расстроены. Если я могу чем-то помочь — только скажите, — с сердцем произнесла Петра.
Вспышка гнева, мелькнувшая в его взгляде, была похожа на короткий разряд тока: напугала и исчезла.
А потом он задал вопрос, который Петра ждала чуть ли не с первого дня, как впервые увидела его.
— Ты свободна в эту субботу?
***</p>
Петра попросила забрать её на другой улице, подальше от дома. Леви легко согласился и не стал задавать лишних вопросов — и это было замечательно.
Мать бы ни за что не одобрила подобного кавалера: хмурого подозрительного мужчину намного старше Петры, так в придачу ещё и еврея.
Городской пейзаж за окном автомобиля сменился на виды окраин, заброшенных зданий и ещё через несколько миль авто выехало на пустошь.
Машина остановилась, и пассажиры вышли наружу. Легкий ветерок ударил в лицо и холодил кожу. Она запахнула пальто, накинутое поверх лучшего платья, что было у неё в гардеробе, и осмотрелась. Он не сказал заранее куда они пойдут, лишь предупредил, что надо быть готовой ко всему.
Было светло, но солнце уже опустилось ниже к горизонту: близился закат. Вдалеке виднелся лес, а рядом заброшенная ферма и стоги пожухлой скошенной травы.
— Здесь мы тренируем «мальков» перед тем, как пускать в свободное плавание.
На ровной площадке валялась куча деревянных ящиков, бочек и бревен, а под ними осколки бутылок, искорёженные банки и прочий мусор.
Леви вытащил из багажника ящик с пустыми бутылками и отправился расставлять их.
— Я изредка приезжаю сюда один, чтобы выпустить пар.
Он вернулся к ней, расстегнул пальто, вытащил из кобуры револьвер и подал ей.
— Нравится?
Петра медленно провела пальцами по прохладному корпусу и положила палец на курок. Подняв руки, нацелилась на ближайшую мишень.
Бам!
Пуля ушла влево и сколола уголок ящика.
Она хотела опустить оружие, но прохладные мужские ладони остановили её.
— Ноги шире, — скомандовал он, легко ударив носком ботинка по её ступне. Его ладони прошлись по плечам, спине, выпрямили корпус и легли сзади на талию.
Сердце забилось, как пойманный в силки зайчонок.
— Представь, что вместо бутылок лица всех, кто когда-либо сделал тебе зло и пали. Можешь выпустить всю обойму, — сказал он и отошёл назад.
Петра прицелилась.
Бам!
Все кто стал сторониться её семьи в час нужды кричали от боли и просили пощады.
Бам!
Лица всех гребанных сучек, пытающихся самоутвердится за её счёт, истекали кровью.
Бам!
Грязные мужланы, что норовили потрясти перед ней своими мудями в ужасе ищут их ошметки, где-то среди собственных кишок, вываленных на пол.
Бам! Бам! Бам!
С восторженной возбужденной улыбкой она повернулась к нему. Леви, прислонившись спиной к машине, задумчиво курил и вопросительно приподнял бровь. Поняв, что держит ствол в его направлении, Петра ойкнула, опустила оружие и вновь улыбнулась.
— А ты забавная. Теперь ясно, почему Эрвин обратил на тебя внимание. Он любит коллекционировать интересных зверушек, что вечно вьются вокруг него.
— Я не понимаю, — растеряно произнесла она.
— Хватит строить из себя дурочку, — его рука медленно скользнула в карман пальто. — Думаешь, я не заметил, как ты крутишься возле него?
— Это потому, что ты был рядом с ним.
Она закусила губу и опустила голову, больше не в силах ничего сказать. Они довольно долго молчали. Петра рассматривала мелкие осколки стекла под ногами пока в поле зрения не попали носки мужских ботинок.
По коже пробежали мурашки, когда он коснулся её руки и забрал револьвер.
— Я должен признаться кое в чём, — он вытащил из барабана одну оставшуюся пулю, покрутил в руках и вставил обратно. — Я ещё ни разу не водил девчонок на свидания. Совсем. Ебля с ними не в счёт.
Свободной рукой он притянул её к себе за талию.
— А я ни разу не держала пушку в руке, — она провела по ремню на его брюках и протолкнула под него несколько пальцев. — Совсем. Этот раз не в счёт.
Петра не вздрогнула, когда во время поцелуя за её за спиной взорвалась последняя бутылка.
Бам!
***</p>
Слух о помолвке мистера Смита лесным пожаром пронесся по «Раю» и вскоре здесь устроили вечеринку в честь предстоящей свадьбы.
Бокалы с шампанским взмывали в воздух, раздавались поздравительные речи, блестели брильянты, джазисты выдували легкие через трубы, все радовались и восхищались будущими молодоженами.
Пока вокруг веселые пьяные гости смеялись и болтали, Петра чувствовала себя на этом празднике, если не в центре обозримой вселенной, то хотя бы не на обочине жизни.
Она переглянулась с Нанабой, сидящей вместе с Майком за столом напротив. Они улыбнулись друг другу и посмотрели на Нифу со сжатой челюстью убирающей грязные тарелки. Насладившись мигом злорадного торжества, Нанаба переключила внимание на Майка. Весь вечер она жалась к нему, трогала под столом за мускулистую ляжку и всем видом показывала как счастлива быть его спутницей в этот вечер.
Петра незаметно коснулась лодыжкой ноги Леви. Он вяло ковырял еду в тарелке, глубоко, погруженный в свои мысли и, кажется, ничего не заметил. Тогда уже не скрываясь, она погладила его по предплечью. Он посмотрел на неё пустыми глазами, но моргнув его взгляд вновь приобрел повседневное выражение: стал тяжелым, цепким, как у хищника готового к прыжку.
Она взяла его за руку и выражение смягчилось. Хищник был сыт и разрешил ступить на свою территорию. Петра улыбнулась, надеясь растопить грусть своего мужчины, причины, которой ей были неведомы, но пока получалось плохо.
Они встречались всего несколько месяцев — недостаточно, чтобы узнать друг друга как следует.
Через пару дней после свидания со стрельбой по бутылкам к Петре подошёл Гельгер с большим букетом цветов и двумя большими синяками под глазами. «Это от Аккермана, — сказал Гельгер, протянув букет. Помявшись, с неохотой указал на свои опухшие глаза. — И это тоже». Нанаба и Нифа смотрели на эту сцену с вручением цветов широко отрыв рты, а Петра громко смеялась и долго не могла остановиться. Жаль, что цветы пришлось оставить на работе.
Чаще всего они виделись в клубе: он стал задерживаться в баре чуть дольше, чем обычно. Остальные подчиненные мистера Смита держались от неё в стороне, и никто к ней больше не приставал. Управляющий и персонал клуба бросали в её сторону косые взгляды, но никто ничего не говорил. Только Нифа с Нанабой периодически, как бы невзначай, заводили отстранённый разговор о том какой член лучше: обрезанный или обычный.
Их второе свидание прошло в кино. Леви отвёл её в кинотеатр на Таймс-сквер, где показывали модное звуковое кино. После они гуляли под руку по улице. Она узнала, что он родился во Франции, но потом его семья уехала в Америку, где осела в Новом Орлеане. Когда ему исполнилось восемнадцать, он приехал в Нью-Йорк и перебивался разными заработками, пока однажды не встретил Смита и тот предложил стать его телохранителем.
«Но у вас с мистером Смитом довольно близкие отношения, верно? Вы друзья?» — не сдержавшись, поинтересовалась она во время прогулки.
«Это так заметно?»
«Очень. Обычные телохранители держатся рядом, но не так близко, чтобы словить пулю за босса: никто не хочет умирать за чужого человека, сколько бы он не заплатил. Ты же буквально на полшага позади».
Он тогда заткнул её поцелуем. Долгим, горячим, одним из тех, от которых подгибаются колени. Если бы он захотел, она отдалась бы ему прямо на улице, в ближайшем закутке рядом с мусорными баками, как самая дешевая уличная девка, но он не настаивал на близости.
Звуки ударов вилкой по бокалу обратили всё внимание на мистера Смита.
— Сегодня прозвучало много добрых слов в наш с Мари адрес, — Смит улыбнулся и посмотрел на свою невесту, что с обожанием смотрела на него как на бога, сошедшего с Олимпа.
— Знаю, что многим присутствующим искусство беседы даётся тяжело без огневой поддержки, но я рад, что каждому из вас нашлось, что сказать. Кроме тебя, Леви.
Гости затаив дыхание посмотрели на Леви. Он медленно поднялся, поправив костюм.
— Поздравляю, Эрвин. Вы с Мари прекрасная пара. Надеюсь, вы будете счастливы в семейной жизни. Ты прав на счёт разговоров. Я предпочитаю слову дело. Вдохновившись вашим примером, я хочу сделать одну вещь.
Он достал из кармана пиджака маленькую коробочку и повернулся к Петре.
Отведя взгляд от кольца, она посмотрела вокруг. Все взгляды были направлены на неё.
***</p>
Петра тысячу раз пожалела, что назвала матери настоящее место работы, которое до этого скрывала. Про гнездо порока, где собираются бандиты и блудницы, а черные играют свою бесовскую музыку, часто писали в газетах и говорили по радио. Узнав, что дочь не только прислуживала «дьяволам», но и связалась с жидом, мать закатила скандал со слезами. Под крики «Потаскуха! Воровская девка!» Петра бросила на тумбочку деньги, закрыла за собой дверь и позвонила из телефонной будки в «Рай».
Через час черный «Форд» подъехал к парку, где она ждала своего жениха.
— Заходи, не стесняйся. Я редко бываю здесь, так что может быть немного грязно.
Петра оглядела скромную квартиру, в которую привёл её Леви. Всего одна комната с минимумом мебели и санузел.
— Не хватает женской руки, — сказала она, рассматривая телефон, стоящий прямо на полу.
— Мне много не нужно.
— И еды, — высказала она наблюдения, открыв холодильник, обнаружив лишь банку томатного супа и бутылку скисшего молока.
— У меня есть чай.
— И занавесок, — она открыла единственное окно, выходящее во внутренний двор, где внизу играли итальянские детишки и лазили кошки по мусорным бакам
— Только давай без всех этих девчачьих розовых рюшей.
— А это что? — она указала на большой футляр под кроватью.
— «Метла».
Он вытащил футляр, положил на кровать и раскрыл его.
— Так вот почему тебя называют «Уборщик», — Петра, нагнувшись над футляром, с интересом смотрела на разобранный пистолет-пулемёт Томпсона с полным набором боеприпасов, которых хватит, чтобы «вымести» целую толпу.
— Подметаешь дорогу для мистера Смита.
— Верно.
Он развернул её и толкнул на свободное место рядом с футляром. Юбка задралась, обнажая коленки. Она села на край кровати и помогла ему спустить брюки.
Налитый свинцовой тяжестью обрезанный ствол удобно лежал в руке и на вкус был терпким и соленым.
Теперь она точно чувствовала себя воровской девкой. Свободной и влюбленной.
***</p>
Кто-то сильно забарабанил в дверь. Петра отложила ложку и выключила конфорку, где кипел соус. Приглушив радиоприемник, на ходу запахнула шелковый халатик и пошла открывать.
Леви ввалился внутрь, волоча за собой здоровенный и тяжелый на вид чемодан. Захлопнув за собой двери и закрыв на замок, он выволок чемодан на середину комнаты и открыл.
Петра ахнула. В чемодане лежала связанная девочка без сознания. Леви поднял её на руки и усадил на стул. Её тело безвольно завалилось набок. Он проверил её пульс и стал развязывать веревки на руках, чтобы перевязать их сзади за стулом.
— Петра, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, — он подошёл к ней и обхватил ладонями её лицо. — Отец этой девчушки кинул Эрвина на крупную сумму, поэтому пришлось надавить на него. Мы отправили ему послание и через пару часов он должен передать деньги.
Петра чуть повернула голову, чтобы взглянуть на девочку, но Леви отвернул её, заставляя смотреть в глаза.
— Я не хотел тащить её сюда, но пришлось. Скоро она должна очнуться, постарайся успокоить её. Если начнёт сильно шуметь — усыпишь её вновь, я оставлю хлороформ. Мне нужно идти закончить кое-какие дела. Сюда уже едет Майк — он присмотрит за вами. Следите за телефоном: я или Эрвин дадим сигнал, что нужно будет делать дальше. Ты всё поняла?
— Да, Леви. Я всё сделаю.
Оставшись наедине со связанной девочкой, Петра быстро переоделась, ни на миг не отводя взгляд от спящей, боясь пропустить момент, когда она начнёт приходить в себя.
Она тихо подошла к ней, чтобы рассмотрела пленницу внимательнее. Девчонка была мелкая, но уже не ребенок. И хорошо скроенное платье на ней было совсем не детское. Под белокурой челкой скрывалось хорошенькое личико нимфетки. Она распахнула большие голубые глаза, уставилась на Петру и замычала в кляп.