сердцем. (1/1)

Подушечки ноющих пальцев упираются в скользкую слизистую смолянисто-черной утробы. Следом впиваются ногти, плотно входя в ткань.

Вечный дух металла, страха и дождя, ударяющегося о бетон, о который стираешь затылок.

Кисти тянут в стороны, разрывая с хрустом полотно, и Хизео с головы заливает густым жёлтым бульоном запаха жизни в этом помещении. Свиной суп утекает в ноздри, глотку, насильно заставляя сглатывать, судорожно выдыхая после.

! Внутренности пережало до состояния изюма от разности атмосфер.

Один лязгающий поворот. Второй. Между фалангами сжата ручка замочного механизма, лишь обрубок мизинца свисает как на британском чаепитии. Мужчина скалится, стараясь не смеяться от данного замечания.

Хорошее укрытие, пока термиты былого братства играясь доедают родной дом. Теккецу молится, укладывая ладонь плотно к ладони, подушечку к подушечке, лишь бы им хватило этой забавы ровно к той секунде, когда его след остынет прямо под ногами.

Угол слепого взора ловит щель открытого шкафа, что в секунду стала забита с треском плотно в раму, пережата случайным обрывком. Никаких лишних глаз.

Тело оседает на кровать, заученно ударяет по коленям ладонями. Раз, два. Раз, два.