Часть 2 (1/2)

Шрам одновременно корил себя за любопытство и несдержанность и придумывал план на случай, если Диктор-Том захочет вновь схватить его и посадить в заточение. Выход был один — выстрелить в него из пистолета (который Красный всегда носил с собой). Ладно, выходов было чуть больше: полоснуть ножом, ударить табуреткой или даже сбежать в симуляцию. Однако Красный надеялся, что до этого не дойдёт и что они смогут нормально поговорить.

«При твоей вспыльчивости, Шрам, ты вряд ли сможешь сказать хоть слово, не пытаясь прикончить его» — раздался голос разума, но звучал он почему-то как Пустынный.

Однако Первый был согласен с этим. Несмотря на все свои попытки думать и рассчитывать, он иногда слишком сильно поддавался ярости и агрессии, отчего она направлялась либо на что-то внешнее, либо (что бывало чаще) на самого же Красного. И сейчас ущерб явно будет больше пары разбитых кружек или вырванных седых волос.

Шрам быстро переходил из одной симуляции в другую, стараясь игнорировать новых Бобов. Стоит только присмотреться или прислушаться, то его понесёт — разговора не будет, а сам Первый помчится к очередной попытке спасения.

Клоны были наивными и добрыми. Любые. Даже его команда смотрела на него нежными светлыми глазами и верили каждому слову. Иногда Красного раздражала такая беспечность. Особенно когда они могли пострадать. Первый скорее свою голову бы сложил, чем позволил кому-то из своих братьев умереть.

Но, по иронии судьбы, всё сложилось ровным счётом наоборот.

Шрам остановился, поджав губы и устремив взгляд в пол, стараясь побороть участившееся дыхание и щекотные колыхания в животе. Так всегда бывало, когда он задумывался о своих ошибках или выборах. А его команда относится к обеим группам.

Красный прижал к себе тетрадь и зажмурился, начиная медленно дышать, как сам учил Шизо, когда тот только попал к ним. Если уж ему помогало, то и Первому поможет.

Губы сами начали произносить цикличный счёт от одного до десяти, однако лишь на сорока трёх Красный понял, что круг разорвался и вышел на прямую. Так даже лучше.

Первый посмотрел на мелко подрагивающие руки, вновь вздохнул и покачал головой. Не время раскисать. Да, он ошибся. Очень крупно. Однако нет ничего, что нельзя было бы исправить.

Шрам зашагал дальше, гордо подняв голову. В помещении было прохладно — его любимая красная безрукавка не помогала, но холод это последнее, что интересовало клона. Он вышел на финишную прямую.

Проснулись маленькие круглые камеры, которые поворачивали к нему свой красный глаз каждый раз, стоило пройти мимо, а это значило, что Диктор уже знает о своём госте. Но ничего не предпринимает. Лишь дверь впереди открылась, а свет в ней зазывающе моргнул.

Красный шагнул вперёд.

— Что тебя привело в мою скромную хижину, Первый?

Шрам немного сощурился, чтобы лучше рассмотреть говорящего, а после усмехнулся. Это и впрямь был Диктор. Том. Ничуть не изменился за последние года.

Красный повертел тетрадкой, а после бросил её на стол, подходя ближе. Том шумно втянул воздух и посмотрел сначала на неё, а после на клона.

— Надо же. Ребетёнок научился читать. Стоило бы сделать это ещё до той позорной дарственной, что думаешь? — Диктор поправил очки и вальяжно положил ногу на ногу, подперев голову рукой. Первый лишь фыркнул. — Долго молчать будешь?

— Сколько посчитаю нужным, — наконец ответил Красный, сложив руки на груди. Его голос был хриплым и тихим, в отличии от голосов его братьев. Хотя, Том вообще сомневался, что остальные могут говорить сами.

— Всё прочитал? — Красный кивнул, — ну и чего ты хочешь?

— Объяснений.

— Мне расценивать это как детский интерес или как старческий маразм без способности мыслить?

Первый сжал пистолет и направил его на Тома, слегка наклонив голову в бок. Когда-нибудь остальные перестанут шутить по поводу его «старости». Он очень на это надеялся.

— Как плату за свою жизнь.

— Идиот, — Том собрался сказать что-то ещё, однако Красный выстрелил. Но не в него, а вверх, отчего послышался какой-то треск и посыпались искры. Вокруг Диктора стал падать защитный купол.

— Я может и слепой, но не тупой.

Диктор посмотрел наверх, а после на Первого, тихо засмеявшись.

— Что ты. О твоей тупости я задумываюсь редко. Обычно, когда ты делаешь какие-то глупости. Кстати, в последнее время их стало больше. Всё же маразм? — Шрам сжал пистолет сильнее, Том фыркнул, — Обиженка. Убери свою игрушку и слушай. Или ты думаешь, что я не знаю, что там нет патронов?

Красный пожал плечами и убрал пистолет обратно, сложив руки на груди. Попытка не пытка. Хотя, в случае с Диктором, всё что угодно могло быть пыткой.

— Всё, что написано правда. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Это был эдакий сеанс психотерапии и он всё же помог. Не зря деньги плачу, — усмехнулся Том и осмотрел Красного, — Надо же. Уже зажили…

— Зачем эксперименты?

— Весело, — Диктор улыбнулся, а Шрам сделал шаг вперёд, — Что? Ты же явно именно это хотел услышать. Что мне весело наблюдать за страданиями бедных Бобов, что я садист и что я ем детей на завтрак, а после топлю котят. Разве нет?