11. (2/2)

Как ей было обидно и больно, когда дети гнали её, когда она хотела поиграть с ними, и называли чудовищем с лёгкой подачи родителей. А повзрослев, каждый в деревне считал долгом плюнуть в её сторону, обозвать демоническим отродьем, а то и вовсе кинуть камень. Никто не заступался за неё: Юкия была сиротой, мать умерла при родах, а отец покинул деревню, бросив дочь, когда той было шесть лет. И так продолжалось десять лет. Несмотря на ужасное отношение, девушка исправно работала в поле, как и все остальные в деревне.

— Если Боги сделали меня такой, то это их нужно винить! — громко произнесла Юкия, вытирая с лица слёзы. — Не моя вина, что я родилась с такой внешностью!

Осаму нахмурился, но вовсе не оттого, что Накаджима винила Великих Богов, а оттого, как жестоки оказались люди по отношению к тому, кто хоть чем-то отличался от них. Теперь он понял, почему бедняжка решила, что принесение в жертву всего лишь предлог, а на самом деле эти ублюдки решили избавиться от неё.

Он протянул руку, коснулся пальцами подбородка спасённой и приподнял её голову. Взглянув ей в глаза, он не увидел ничего демонического, наоборот, ёкай-тигр ещё никогда не видел ничего прекраснее. Волосы Юкии напоминали ему снег, а глаза были цвета драгоценного камня.

— Они не понимают, — произнёс шатен. — Не понимают, что не жертвоприношения приносят богатый урожай и удачный сезон. Это зависит не от Великих Богов, а от самой природы. Никто не смеет указывать ей, она сама себе госпожа.

Двухцветные глаза уставились на него. Неужели он тоже так думает?

Тут Осаму улыбнулся и добавил:

— А ещё они не видят то прекрасное, что сейчас сидит передо мной.

Юкии показалось, что она ослышалась. Прекрасное? Дазай считает её прекрасной? Ей никто и никогда не говорил таких слов. От них стало так приятно и тепло на душе.

— Дазай-сама, — тихо произнесла Накаджима. — Мне никогда, никогда не говорили таких слов. Спасибо Вам за них. И за спасение тоже, спасибо Вам.

***

Дазай Осаму оказался не совсем человеком. Вернее, совсем не человеком, а ёкаем-тигром. Юкия сперва не поверила, однако стоило шатену продемонстрировать тигриные уши и хвост, которые он до этого скрывал, все сомнения тут же отпали. Эта новость слегка ошарашила девушку, но Осаму не увидел в них панического страха и желания сейчас же сбежать. А после её слов, что его ушки очень милые, мужчина удивлённо заморгал. Ему никто такого не говорил.

После завтрака Дазай сказал, что Юкия вольна уйти, куда пожелает. Ведь деревенские уверены, что их «жертва» была принята и «демоническое отродье» мертво, поэтому никто не будет её преследовать. Она сможет найти другое место, где сможет жить спокойно, где никто не будет смотреть на неё, как на чудовище.

Но она вновь удивила его, сказав, что хочет остаться, если хозяин храма ей позволит. На вопрос, почему она желает жить в лесу, вместе с ним и его тиграми, Накаджима ответила, что даже если она уйдёт в другую деревню далеко отсюда, всё равно на неё будут косо смотреть и снова назовут «дочерью демона».

Юкия клялась, что будет полезна. Она будет готовить еду, убираться в храме, даже готова заботиться о тиграх.

Ёкай решил, что если девушка желает остаться, то ничего страшного не будет. А ежели она вздумает навредить ему, он легко справится с ней. Поэтому Осаму позволил ей остаться. Накаджима была безмерна благодарна ему.

Так и началась её новая жизнь.

Однако мысли о том, что Накаджима захочет навредить ему, испарились спустя месяц, как она осталась с ним.

Девушка была трудолюбива: в храме всегда было прибрано, на столе была вкусная еда, его одежда заштопана, если та рвалась. И хоть он спокойно мог выкинуть порванное кимоно или хаори и заменить их на новое, Юкия была против. Живя в нужде, Накаджима ценила каждую вещь, поэтому всегда зашивала и штопала одежду ёкая, да так, что и не подумаешь, что когда-то на этой одежде были дырки.

Даже его тигры приняли её.

По первости, конечно, рычали, но Юкия не боялась их: понимала, что им нужно привыкнуть к ней. Она наблюдала за ними на расстоянии. Величественные и благородные хищники восхищали её, а маленькие тигрята вызывали умиление. И даже в человеческом обличии они оставались таковыми.

Первым с ней подружился Сора, тот самый, который привёл её к Осаму в первый день. Мальчик был любопытным и очень игривым, он рассказывал новой жительнице храма обо всём: о других ёкаях, о своих собратьях, но особенно об обряде взросления тигрят. Он заключался в том, что юный тигрёнок в одиночку отправляется на свою первую охоту, и если она будет удачной и он принесёт добычу, то он становится взрослым и может охотиться на равных с остальными сородичами.

— А когда наступит твой черёд? — поинтересовалась девушка.

— Надеюсь, что скоро! — воскликнул Сора. — Я обязательно пройду обряд и стану настоящим тигром, сильным и ловким, как моя мама!

Накаджима улыбнулась и потрепала мальчика по таким же, как у неё, белым волосам.

— Обязательно станешь, — поддержала она его. — С нетерпением буду ждать этого дня.

После Соры к ней потянулись другие тигрята, видя, что Юкия не опасна. И спустя ещё месяц каждое её новое утро начиналось с того, что, спустившись по лестнице из храма, на неё запрыгивал целый выводок тигрят и вылизывали с головы до ног. Девушка заливисто смеялась и шутила, что она не еда. Наконец и взрослые тигры, и тигрицы поняли, что опасаться нечего, и стали доверять ей. Дошло до того, что она могла сидеть рядом с ними и даже гладить, за что получила приятное уху довольное урчание.

Осаму, смотря на это, не мог нарадоваться, и в сердце поселилась надежда, что однажды люди и ёкаи смогут понять друг друга и жить в мире.

***

С каждым днём Осаму чувствовал, что он и Юки, как он стал ласково называть её, становятся ближе. Спустя год они стали близкими друзьями. Он многому научил девушку. Например, ловить рыбу и ставить ловушки на мелких зверей и птиц. Накаджима оказалась способной ученицей.

А так же она познакомилась с Чуей. Сперва кицунэ также был недоверчив к ней, но спустя время проникся к девушке, и они стали если не друзьями, то хорошими знакомыми.

Дазай был рад, что Юкия осталась с ним. Пусть она и была человеком, но она отличалась от других. Она понимала, что ни Великие Боги, ни ёкаи не несут ответственность за судьбы людей — это сами смертные возвели их в подобный статус и теперь ждали ответной милости.

— Мы сами вершим свои судьбы, — как-то сказала беловолосая красавица. — Но, конечно, проще перенести эту ответственность на высшие силы и ждать, что они всё тебе дадут. Но это неправильно.

Дазай восхищался её силой духа.

***

Роды у тигриц всегда принимал Осаму, но именно в этот раз он не смог, и всё из-за собрания, на котором должны присутствовать все ёкаи и божества, без исключения. Новость ему принёс один из прислужников Аматерасу как раз тогда, когда Дазай и Накаджима были в пещере с тигрицей по имени Мэй, что готовилась принести в мир новое потомство. Ёкай едва слышно выругался.

— Как же невовремя, — нахмурившись, произнёс шатен, недовольно мотая хвостом.

Он не мог не пойти, но также он не хотел оставлять Мэй одну. И тут на его плечо легла рука девушки. Повернувшись в её сторону, он увидел, что взгляд Юкии был полон решимости.

— Осаму, я смогу, — произнесла беловолосая.

— Юки? Ты, но, ты уверена? — беспокоящимся тоном спросил мужчина.

— Да. Я уже несколько раз принимала роды у бродячей кошки, которая жила в деревне, — уверенно заявила она. — Я смогу. Доверься мне.

Осаму долго смотрел в двухцветные глаза и не увидел там ни намёка на страх или растерянность. И тогда он ей поверил. Прежде чем покинуть пещеру, он коснулся рукой щеки Юки и произнёс:

— Позаботься о ней.

Красавица кивнула в ответ. После этого ёкай-тигр встал с колен и вышел из пещеры, вверяя жизнь Мэй и ещё не рождённых тигрят Юкии.

«Аматерасу, пусть всё будет хорошо», — мысленно помолился он госпоже.

Стоило шатену уйти, Мэй обеспокоенно рыкнула. В ответ на это Юкия погладила её по морде, затем по животу, под которым чувствовала сокращения.

— Не бойся, всё будет хорошо, — успокаивала её Накаджима. — Я здесь, я помогу тебе.

Так как в пещере стояли заранее принесённые таз с горячей водой и тряпки, девушке не пришлось убегать в их поиске и оставлять тигрицу одну.

Девушка завязала волосы в хвост лентой, чтобы не мешали, и глубоко вздохнула.

«Всё будет хорошо, я смогу», — подумала она.

***

Следующие несколько часов Осаму слушал «коллег» вполуха, а мысли его были только о Юкии и Мэй. Всё ли у них хорошо? Действительно ли справится Накаджима? А вдруг что-то пойдёт не так? Что, если один из тигрят застрянет?

Миллион мыслей и страшных вещей крутилось в лохматой голове мужчины.

«Можно побыстрее?» — подумал он и чуть не брякнул это вслух.

В итоге собрание закончилось ближе к вечеру. Осаму еле держался, чтобы не рвануть домой, но нужно было попрощаться как положено.

Стоило поклониться последнему высшему божеству, как ёкай обратился в тигра и направился к родному храму.

Пробежав мимо других тигров, Дазай устремился к пещере. Оттуда раздались знакомые ему звуки, от которых у него отлегло от сердца. Обратившись обратно, Осаму тихо зашёл внутрь, и от увиденной картины на губах расплылась улыбка.

Мэй спокойно лежала на боку и отдыхала, а рядом с ней были три маленьких пищащих комочка, что тыкались мордочками ей в живот.

Неподалёку сидела Юкия и держала на руках ещё одного детёныша, вытирая его тряпкой.

— Вот, теперь ты чистенькая, — сказала девушка, после чего подошла к новоиспечённой матери и положила малыша к остальным котятам. — А вот и братики с мамой.

Мэй чуть дёрнулась, почувствовав, как тигрята копошатся между собой.

Наконец Дазай подошёл ближе. Услышав шаги, Юки обернулась, и, увидев его, подскочила, кидаясь с объятиями. Шатен слегка качнулся.

— Всё хорошо, Мэй такая молодец! — произнесла беловолосая. — Все здоровые и крепкие малыши. Три мальчика и одна девочка.

Осаму погладил девушку по голове одной рукой и приобнял за талию второй.

— Ты тоже молодец, — сказал он. — Ты помогла ей. Спасибо тебе.