4. (1/2)
В эту часть леса никогда не приходили просто так, лишь с определённой целью — оставить жертву паучьему демону, дабы насытить его мрачную душу, для того чтобы уберечь деревню от нашествия его мерзких слуг.
И поэтому раз в год в его лесу оставляли невинного ребёнка, лет семи, чья душа ещё не познала греха и была кристально чиста.
Мори Огай был одним из самых жестоких и кровожадных ёкаев. Он не знал пощады к своим жертвам, и в тёмное время суток в лесу лучше было не ходить, если только ты не решил расстаться с жизнью.
А если вдруг и находился глупец, который заплутал в его лесу, то до несчастного добирались сперва слуги Огая: огромные и страшные пауки, которые заставляли жертву трястись от ужаса и уносить оттуда ноги, давая ложную надежду на спасение. А на самом деле загоняли несчастного в тупик и не позволяли вырваться.
Затем появлялся темноволосый мужчина в чёрном кимоно. Глаза, что горели аметистом, обычно выражали ехидство и превосходство. А на губах была улыбка, жуткая и хищная улыбка.
Жертва трясётся, падает на колени, плачет, хнычет и умоляет о том, чтобы Чёрный Паук пощадил его.
Но ждать чего-то подобного от Мори? Вздор. Этот ёкай не знает ни пощады, ни милосердия. С той же улыбкой он вонзит клыки в шею несчастного, наслаждаясь кровью, предсмертными криками и хрипами жертвы. Затем замотает в паутину и оставит огромный кокон недалеко от самой деревни, чтобы потом его нашли люди, напоминая им, что будет с тем, кто осмелиться войти в его лес.
Он был воплощением Смерти среди своих собратьев.
В отличии от тех же Чуи и Осаму, Огай никогда не поддерживал дружеских отношений с другими ёкаями, считая это бесполезным. Он предпочитал запугивать людей, заставляя бояться и поклоняться ему, тем самым укрепляя его авторитет в других деревнях и среди своих собратьев.
Он всегда считал людей лишь источником сил и трусливыми крысами, но весьма хитрыми, раз они нашли способ защитить деревню от Чёрного Паука при помощи «Семилетки» — так окрестил про себя ритуал Огай.
— Ооо, кстати о нём, — сам себе под нос сказал брюнет и направился в свой храм.
Здание было небольшим, обветшалым и покрытым паутиной, впрочем, весь лес был покрыт ею, липкой и мерзкой.
И главной гордостью Огай считал паутины-ловушки, что располагались на земле и были искусно замаскированы, дабы беглец не заметил и попавшись в неё мог лишь барахтаться, только сильнее запутываясь и порой просто задыхаясь в ней.
Он направился к алтарю, по пути слыша детский плач, а также звуки копошения. Приближаясь к ритуальному столу, он облизал губы, также пройдясь кончиком языка по клыкам, завидев, какой деликатес его ожидал — на столе лежала маленькая светловолосая девочка, опутанная паутиной.
— Здравствуй, милая, — протянул он приятным и тягучим голосом и погладил бедняжку по голове. — Ну что ты так плачешь?
Мори никогда не убивал их сразу, любил помучить, поговорить и внушить ложную надежду, чтобы затем играючи разбить её, как хрупкую фарфоровую вазу.
— Ну-ну, не нужно бояться, ты ведь сильная девочка, — вновь заговорил брюнет.
Девочка всхлипнула:
— Мне мне страшно! Я хочу домой! Отпустите меня!
Она и не думала успокаиваться, дёргаясь в липких путах. Бедная девочка ведь совсем не знала, что родители сами отдали её на растерзание восьмилапой смерти.