2. (1/2)

Мальчик проспал довольно долго. А просыпаясь, всё так же чувствовал тепло от меха хвоста: он был мягкий и приятный на ощупь.

Он почувствовал, как его погладили по голове рукой. Было так приятно и спокойно, совсем как рядом с матерью. Мальчик словно забыл, что его деревня сгорела, а родители мертвы.

Он думал, что это рука матери. Он улыбнулся, тихо произнеся:

— Мама…

«Ох малыш, — подумал голубоглазый. — Прости, но я не мама.»

Рю открыл глаза и сонно посмотрел на ёкая.

— Доброе утро.

Мальчик смотрел на него, пока не осознал и, вскрикнув, отскочил. Старший вздохнул: опять.

— Ёкай?

— Да, это я. Поднимайся и иди завтракать.

— Завтракать?

Недалеко от них он увидел небольшую скатерть, на которой стояли две пиалы с рисом и овощами, только у одной пиалки стояла чашка и бутылка. Мальчик перевёл на него взгляд и недоверчиво нахмурился.

— Не отравишься, — произнёс рыжий.

Рю поднимается на слабых ногах и неуверенно подходит к лису. Хоть этот ёкай и ничего ему не сделал, пока тот спал, было рано доверять ему. Да и для ребёнка видеть такое существо было если не страшно, то необычно.

— Не будешь есть, умрёшь от голода. Хочешь присоединиться к родителям?

Рюноске об упоминании про родителей опустил голову и снова заплакал.

— О чёрт, — тихо шикнул на себя лис. Зачем он это сказал?

— Ты злой, ёкай!

— Ты не видел поистине злых ёкаев. А я ещё добрый.

Мальчик продолжал плакать и сел на землю в позу обиженного ребёнка, уткнувшись лицом в коленки. Лис затянулся трубкой и раздражённо выдохнул дым.

— Я не хочу жить с тобой. Я хочу домой,к маме.

— Твой матери больше нет. Ты один во всём мире.

— Нет! Нет! — мальчик рыдает и мотает головой. — Ты врёшь! Врёшь!

— С чего мне врать? Ты ведь и сам это видел, не так ли?

Рю тихо плакал, мотая головой. Детский разум отказывался принимать факт того, что родителей больше нет. Ребёнок продолжал плакать и, казалось, он ни на что не обращал внимания, словно у него было всё время мира, чтобы выражать своё горе.

— Ёкай… Чуя-сама!

— Мм? Что?

Мальчик подполз к нему и посмотрел заплаканными глазками в его глаза. Ёкай смотрел ему в глаза и молчал, видимо, ожидая от малявки продолжения.

Но малыш просто обнял его, прижавшись исхудавшим телом к нему, уткнувшись ему в живот щекой и беря ладонь лиса в свою ладошку, трогая её и водя по ней пальцами:

— Почему… ваши руки как у моей мамы? — мальчишка прижимает к щеке ладонь ёкая тыльной стороной. — Почему вы... как мамочка?

Тот моргнул, смотря на мальчишку, трогающего его руку.

Ситуация заставила лиса слегка напрячься: этот ребёнок уж слишком ластиться к нему. Но почему-то эта самая рука стала поглаживать его по щеке. А затем и по голове. Рука ёкая была нежная и тонкая, от его рук приятно пахло какими-то травами. Мальчик вжимается головкой в его живот, перебирая складки шёлковой одежды.

«Он совсем ребёнок, будет искать в тебе тепло матери, только и всего», — пронеслось в голове Накахары.

— Мама, — словно как в подтверждение его мыслей.

— Я… — уже хотел ответить Чуя, но замер на полуслове.

Мальчик поднял на него взгляд. Он моргнул, смаргивая слезы.

— Ох, Рюноске Я не твоя мать, но ты можешь остаться со мной.

Акутагава вытирает глаза, но слёзы всё равно продолжают литься, и он снова обнимает лиса.

— Ну всё-всё, не плачь. — Тот похлопал его по спине.

Вскоре темноволосый более-менее успокоился, и они сели есть. Рис был чуть остывшим, но не стал менее вкусным, как и овощи. Всё же не время было капризничать, да Рю и никогда не был таким. Сейчас самое главное — набраться сил.

Мальчик посмотрел на бутылку, из которой лис что-то наливал и спросил:

— Что это?

— Саке, — ответил ёкай, тут же отпивая немного. — хочешь попробовать? Смотри только, она горькая. — И протянул чашку мальчишке.

Мальчик принял чашку и чуть отпил, но тут же закашлялся и поморщился:

— Фу! Гадость!

— Я же говорил, — Чуя слегка улыбнулся, смотря как детское личико сморщилось. — Подрастёшь — не вздумай снова пить это.

Рю посмотрел на него:

— А почему вы тогда это пьёте?

— Взрослые вообще много глупостей делают. Подрастёшь, поймёшь, малыш.

Мальчик опустил голову и принялся есть дальше. А лис смотрел на пейзаж из пещеры.

Казалось, словно всё вокруг вымерло, земли перестали быть плодородными, люди стали злее и за еду были готовы драться до крови. А ведь каких-то семь лет назад эта страна процветала.

— Кто мог подумать, что нашу страну настигнет такое? — тихо высказал терзавшие его мысли ёкай.

Мальчик посмотрел туда же, куда и он. Было пустынно и тихо, пока не послышались крики людей.

После показался человек, за которым бежала толпа с палками, вилами и прочей утварью. На его лице читался страх, и он часто оборачивался на тех, кто за ним гонится. В руках беглец держал какую-то небольшую коробку.

— О, кого-то поймали на воровстве, — подал голос демон-лис, затягиваясь трубкой и выдыхая дым.

— А что с ним сделают? — спросил ребёнок.

— В такое время за кражу еды — смертная казнь.

— Его… убьют?

— Да. Так что дважды подумай, прежде чем что-то украсть.

Мальчик снова посмотрел туда, видя, как вора нагоняют. Как тот роняет коробку, из которой падают и после катятся по земле овощи. А после отвернулся — мужчину стали забивать палками.

Слова Накахары он запомнил и дал себе слово никогда не красть. Он не хотел заканчивать как этот вор.

— Доедай и пойдём. Нам нужно идти, — сказал рыжеволосый, допивая саке из чашки.

— Куда? — спросил Акутагава, поднося к губам чашу с чаем.

— В мой храм. Раз тебе некуда идти, будешь помогать мне.

— У вас есть храм?

— Есть. Он, конечно, маленький, но это всё же храм, и за ним надо смотреть.

Мальчишка поджал губы и задумался.