Глава 20. (1/2)

Зима – это, несомненно, удивительное время, ведь вся природа погружается в глубокий сон. Всё вокруг: земля, деревья, кусты, а также улочки в маленьком городке Тадфилд, покрывающиеся белым снежным одеялом до самой весны. Мороз причудливыми узорами разукрасил все окна и щипал за щёки всякого смельчака, кто отваживался выйти на улицу в эту погоду.

С неба упала снежинка причудливой формы. Она вместе со своими сёстрами закружилась в хороводе и начала медленно опускаться на землю. Азирафаэль наклонил голову, любуясь снежным вальсом, который кружил за окном. Он особенно любил это время года, но не потому, что вокруг всё блестело, а одетая в серебро природа поражала своей красотой, и даже не из-за каникул, которые наступили для студента. Он любил зиму по одной простой причине – Рождество.

Азирафаэль всегда любил Рождество. Он был убеждён, что это самый добрый и светлый праздник. Именно Рождество пробуждает в людях веру в чудеса, а на небе загораются особенно яркие звёзды. И нет ничего лучше, чем встретить этот праздник в кругу семьи.

Понаблюдав за красивым танцем, Азирафаэль вернулся к своим делам. Каждый год на юноше лежала самая ответственная миссия – нарядить дом и украсить ёлку. Поэтому, достав из коробки ярко-красный шарик, он подошёл к пушистой красавице, которая величественно стояла посреди зала, и одел игрушку на одну из веток. После он отошёл чуть назад, чтобы оценить свою работу и убедиться, что шарик висит на своём месте.

Пока он доставал очередную игрушку и начал разглядывать её узор, очерчивая пальчиком контур рисунка, который позабылся за лето, юноша задумался, что совсем скоро этот год подойдёт к концу. А ведь в последнее время с ним столько всего произошло. Взять хотя бы последние пару недель.

После того, как он сбежал из ресторана и весь в слезах позвонил профессору Кроули, который приехал к нему за считанные секунды, блондин нисколько не сомневался, что поступил правильно. Тогда профессор привёз его к себе домой, где выслушал и успокоил. Потрясённый поступком Габриэля, юноша толком и не помнил, как уснул в объятиях своего профессора. Только на утро, когда первые лучи солнца разбудили его, он понял, где находится и что вчера произошло.

Азирафаэль тогда долго сидел один на кровати, не решаясь встать и найти хозяина квартиры. Но вскоре с кухни донёсся приятный аромат еды, и живот заурчал, требуя немедленно себя покормить. Выпутавшись из одеяла, студент опустил босые ноги на пол и на носочках, чтобы не шуметь, прошёл на кухню, где его взору предстал Кроули, сосредоточенно стоявший над плитой и готовивший что-то вкусное.

— Хей, доброе утро! Ты как? — спросил тогда профессор, выкладывая омлет на тарелочку и пододвигая её к студенту, после чего принялся готовить чай.

— Нормально, — робко ответил юноша, накалывая кусочек на вилочку и отправляя его в рот.

Кроули в тот день больше ничего не спрашивал ни о самочувствии, ни о том, что же вчера произошло. Профессор только взял свою тарелку с завтраком и сел напротив блондина. Пожелав приятного аппетита, они начали кушать в тишине. И Азирафаэль был ему за это благодарен. Он не хотел снова вспоминать о том, как подло и низко поступил Габриэль, и о том, что родители ему не поверили.

После того случая они больше не встречались. Сессия подкралась незаметно, так что у них двоих просто не хватало времени.

Кроули ходил вечно сонный и раздражённый, кричал и срывался по любому поводу, ругал студентов и коллег из-за мелочей, бесился и шипел на всех, кроме Азирафаэля, который уже выучил реакцию профессора и всегда знал, как остудить пыл преподавателя. Но он прекрасно понимал Кроули, которому нужно было готовить билеты к экзамену, проверять итоговые контрольные и проекты, принимать отработки у нерадивых студентов, а ещё он продолжал писать книгу и работать над статьёй для весенней конференции. Поэтому, когда Азирафаэль увидел уставшего профессора Кроули, то предложил отложить их встречи. Хоть Кроули и уверял его, что всё в порядке, они оба понимали, что это не так. От голубых глаз не смогли ускользнуть ни усталость, ни переутомление преподавателя.

У самого студента накопилось дел, с которыми следовало разобраться до каникул: выучить билеты по трём сложным экзаменам, подготовиться к зачётам по дополнительным предметам и доделать проекты для некоторых преподавателей.

В итоге, после долгого разговора с профессором Кроули было принято решение возобновить их встречи с началом нового семестра.

Однако учёба не была самой главной проблемой Азирафаэля. Разговор с родителями страшил куда больше несданной сессии.

В то утро, когда Азирафаэль проснулся в квартире Кроули, он не знал, что ему делать. Он долго сидел на диване в гостиной профессора и сверлил стену пустым взглядом, совершенно не представляя, как ему поступить. Нельзя было отсиживаться и ждать, пока проблема сама собой разрешится, особенно если руку к этой проблеме приложил Габриэль. Но и возвращаться тоже не хотелось, ведь тогда блондину предстоит решить сложную путаницу, переубедить родителей и, наконец, избавиться от Гейба. Вот только он боялся этой встречи и не хотел покидать квартиру профессора, которая была очень уютным убежищем и в которой можно было бы переждать. Казалось бы, нет ничего пугающего в том, чтобы позвонить семье и поговорить, но Азирафаэль переживал, нервничал, боялся, что не сможет решить свою взрослую проблему сам.

— Азирафаэль, тебе лучше позвонить им и договориться о встрече. Без Габриэля! Чтобы вы смогли всё обсудить лишь втроём, — наставлял тогда Кроули после того, как юноша долгое время просидел и просмотрел в одну точку, не решаясь что-либо предпринять.

И Азирафаэль его послушал. Вместе с Кроули он набрал номер и с замиранием сердца вслушивался в гудки, а потом с дрожью в голосе договорился о встрече без посторонних лиц. Всё это время преподаватель сидел рядом, скрестив руки на груди. Он с серьёзным видом слушал разговор поставленный на громкую связь, чтобы, в случае чего, помочь волнующемуся студенту.

Юноша встретился с родителями в какой-то маленькой пекарне, где практически не было посетителей. И тогда блондин рассказал семье всю правду о Габриэле, о его словах, об их отношениях, о том, что все чувства были притворством и враньём. Мистер и миссис Фелл его тогда внимательно выслушали и попросили прощения за то, что не слушали сына. Разумеется, Азирафаэль тоже простил их, радуясь, что близкие люди на его стороне. В конце чета Феллов предложила приехать на Рождество домой, а Азирафаэль с радостью согласился.

И вот теперь он дома. Пока мама с папой готовили праздничный ужин на кухне, шумя сковородками и кастрюлями, Азирафаэль честно выполнял свою обязанность по украшению дома. Он вырезал много красивых снежинок и расклеил их на окна, затем достал гирлянду и мишуру, украшая ими стены и камин, достал новогодний венок и повесил его на парадную дверь. Теперь оставалось только нарядить пышную ёлку, чем, собственно, он и был сейчас занят. Он протирал от чердачной пыли шарик, чтобы тот начал блестеть и переливаться в свете огней.

В следующий миг в дверь постучались. Юноша осторожно положил стеклянную игрушку обратно в коробку, чтобы ненароком её не разбить, и поспешил открыть дверь. На пороге его встретила старушка низенького роста, с большими голубыми глазами, с седыми вьющимися коротенькими волосами и добродушной улыбкой. Пожилая женщина поставила толстые чемоданы на крыльцо и раскрыла объятия.

— Азирафаэль! Внучок мой! — раздался весёлый смех бабули.

— Я тоже рад тебя видеть, бабушка, — ответил парень, обнимая бабушку.

Он забрал чемоданы и поспешил их отнести в специально подготовленную к приезду бабушки комнату. Когда он вернулся, старушка уже успела поздороваться со своим сыном и его женой и, по обыкновению, начала учить их, как правильно готовить. Азирафаэль радостно наблюдал, как его бабушка начала заглядывать во все подряд кастрюли и сковородки, пробуя всё на вкус и раздавая свои советы, чем сильно нервировала маму, а папа в свою очередь мягко пытался спровадить её с кухни.

— Бабушка, пойдём лучше в зал. Мы же так давно не виделись! — предложил юноша, за что получил благодарный взгляд родителей.

— Пойдём, Ази, расскажешь, как ты там поживаешь в Лондоне, — согласилась женщина. — Надеюсь, у вас тут ничего не случится без меня? — спросила она, посмотрев перед уходом на сына.

Как только всё семейство заверило старушку, что они прекрасно справятся, Азирафаэль повёл её в зал. Юноша запрыгнул на диван, поджимая коленки к груди, и начал следить за своей бабушкой, которая обошла комнату по кругу, любуясь украшениями.

— Красивая ёлочка, — заключила бабушка, рассматривая забавные стеклянные игрушки. — Ну что, внучок, рассказывай, как жизнь молодая, как учёба. Надеюсь, ты там не режешь лягушек? А то я знаю этих биологов – им волю дай, так они всё изучат вдоль и поперёк, — проворчала она и присела на диван рядом с юношей.

— Да ты что, нет, конечно, – заливисто рассмеялся юноша, – мы только учим теорию, смотрим фильмы, читаем учебники. Хотя, может, препарирование и будет на старших курсах, но я буду искренне надеяться, что эта участь меня минует.

— Вот и хорошо, — облегчённо и даже радостно выдохнула старушка. — Нечего так обращаться с живыми существами, у них же тоже и душа, и чувства есть. Мне вот кажется, что порой даже растения всё чувствуют и понимают. Вот я им говорю: «Хорошие мои, растите большие-пребольшие». И знаешь что? Мои пионы стали самые красивые во всём Саут-Даунсе!

Азирафаэль невольно улыбнулся, вспоминая Кроули, который носился с каждым растением, как с маленьким ребёнком.

— Ну а с учёбой как? Есть хорошие преподаватели или одни бестолочи? — продолжала расспрашивать женщина.

— С учёбой отлично! Я закрыл эту сессию без долгов, что очень радует. Даже без троек. Правда, биология даётся мне сложно, но я справляюсь. Это, конечно, не так интересно изучать, как Шекспира, но тоже есть удивительные вещи. Да и преподаватели толковые попались. Особенно профессор Кроули. Ты не представляешь, какой он! — взахлёб произнёс юноша, начиная рассказ о своей жизни.

— И чем же этот профессор тебя так поразил? — поинтересовалась бабушка, прищурив глаза.

— Он очень умный, начитанный и интересный. Он также, как и ты, любит растения, даже разговаривает с ними. Я с ним могу часами беседовать на любую тему. Он обожает смотреть фильмы про космос и сам многое знает о звёздах. Его бесит, если его называют биологом, а не ботаником. Он любит шутить и смеяться. Сначала он казался мне злым демоном, который живёт в своём мире и никого туда не пускает, а потом я узнал его получше и был приятно удивлён, — закончил юноша, заметно краснея.

— А я всегда тебе говорила, что не стоит судить о книге по обложке, — подмигнула старшая Фелл.

И раз была затронута тема книг, то следующий час прошёл за обсуждением литературы. Миссис Фелл рассказывала о том, какие произведения недавно прочитала и какие новости слышала о новых авторах и жанрах. А Азирафаэль её внимательно слушал с приоткрытым ртом и удивлялся, что его бабушке пришлась по душе современная литература. К сожалению, Азирафаэлю похвастаться было нечем, и он признался, что весь семестр был погружен в учёбу и за всё это время прочитал только одну новую книгу.

— А «Звёздную пыль» ты прочёл? Ту, которую я тебе прислала? — поинтересовалась бабушка, подсев ближе.

— Я начал читать, но дело в том, что мистер Кроули тоже заинтересовался этой книгой, так что мы её читаем вместе. А без него я не могу продолжить, — признался юноша, после чего снова покраснел.

— А чего это ты такой худенький? В Лондоне что, нормальной еды нет? — чуть посмеялась старушка, рассматривая внука.

— Ну, почему нет? Меня однажды профессор Кроули угостил такими вкусными круассанами! Они, конечно, не ровня твоим, но конкуренцию могут составить, — усмехнулся блондин, наблюдая за менявшейся реакцией бабушки на его смелое заявление.

— Ты просто давно моей выпечки не ел, вот и позабыл, какая она вкусная! Я, кстати, привезла твоих любимых блинчиков. Они в моей сумке на кухне. Предлагаю тебе взять нам пару штучек, чтобы ты вспомнил. А потом я ещё тебе в дорогу сделаю, чтобы ты смог своего профессора угостить. — Миссис Фелл потрепала по волосам блондина и рассказала, где конкретно лежат блинчики.

После того, как Азирафаэль без ошибки смог пересказать бабушке, в каком кармане сумки и в каком цветном контейнере из всех привезённых лежит его сокровище, юноша поспешил за добычей. Выйдя из зала и дождавшись, пока отец и мать отвернутся от сумки, он проскочил на кухню и быстро отыскал нужный контейнер, вынув из него пару блинчиков. Он быстро покинул кухню и, довольный собой, шёл назад, откусив от одного блинчика кусочек и довольно его жуя.

И вот когда он проходил мимо парадной двери, раздался новый звонок. Азирафаэль свёл брови к переносице. Странно, ведь все, кого они ждали, уже пришли.

Открыв дверь, блондин застыл на месте.

— Привет, солнце, — ослепительно улыбнулся тому Габриэль.

Азирафаэль так и замер на дороге с полным ртом, продолжая медленно жевать и недоверчиво оглядывать Габриэля.

— Габриэль, как мы рады тебя видеть! — раздался за спиной довольный мамин голос. — Надеюсь, ты не сильно заплутал и добрался нормально.

— Не волнуйтесь, миссис Фелл, я добрался без происшествий. Рад вас всех видеть снова, особенно тебя, солнце, — радостно ответил Габриэль и зашёл в дом, держа в руках большие пакеты с подарками.

Родители окружили улыбчивого брюнета со всех сторон, отряхивая с него снег и помогая раздеться. Пока все они радостно принимали поздравления, добродушные пожелания и обменивались любезностями, Азирафаэль отошёл от них назад, не веря своим глазам.

— А это что ещё за индюк? — раздался за спиной голос бабушки, который привёл Азирафаэля в чувство.

— Да так, один мудак, — вырвалось у Азирафаэля.

— Так, молодой человек, мы не ругаемся, — поправила его бабушка, — ведь есть много других слов. Например, индюк.

В это время Габриэль оторвался от внимания родителей и подошёл к Азирафаэлю. Пока голубоглазый был занят разговором с бабушкой, Гейб незаметно к нему подошёл к со спины, обнимая за талию, и оставил короткий поцелуй на щеке, а затем сунул маленькую коробочку в руки шокированному блондину.

— Любимый, это тебе. С Рождеством.

Габриэль хотел оставить ещё один поцелуй, но Азирафаэль отвернулся и вырвался из объятий, отходя на безопасное расстояние.

— А вы, я так понимаю бабушка Азирафаэля. Я Габриэль, очень рад знакомству. Зира про вас много рассказывал. Я всегда мечтал с вами познакомиться.

— Ага, и я в восторге, — без особого энтузиазма ответила женщина. — А кто ты такой?

— Я Габриэль, я же сказал, — повторил Гейб, произнеся своё имя на тон громче.

— Я старая, но не глухая, Габриэль. Кто ты такой для нашей семьи? — спросила женщина, поставила руки в боки и внимательно осмотрела темноволосого с ног до головы недоверчивым взглядом.

— Так я парень Азирафаэля. Его пара! Правда, солнце? — он подмигнул юноше, который поставил подаренную коробку на тумбочку в прихожей и отошёл от неё подальше.

— Парень? Это как? Друг, что ли, на молодёжном языке? Так ты так и скажи, друг! — сурово проговорила бабушка Фелл.

Габриэль попытался ей объяснить значение этого слова и какие между ним и Азирафаэлем отношения. Бабушка поначалу пыталась его слушать, но потом ей стало скучно, и она, махнув рукой, отвернулась от брюнета и позвала Азирафаэля, чтобы рассказать том, как её сосед пригласил её в кино. Габриэлю ничего не оставалось делать, как пройти за ними в зал и молча сидеть, наблюдая за оживлённой беседой. Но вскоре запахло жареным, и бабушка поспешила на кухню для подмоги.

Оставшись вдвоём, блондин очень долго следил за Гейбом, надеясь, что тот заехал только поздравить их семью и скоро свалит обратно. Но нет, брюнет продолжал сидеть и внимательно его рассматривать, так что Азирафаэль решил лично намекнуть, что тому тут не рады.

— Габриэль, тебе не кажется, что пора уходить? — осторожно начал юноша.

— Неужели, солнце, ты меня прогоняешь? А я всего лишь хотел встретить Рождество вместе с тобой и твоей семьей, — улыбнулся Габриэль своей приторной улыбкой.

— Да как ты смеешь такое говорить? — подскочил с дивана Азирафаэль и сжал кулаки. — И это после того, что ты сделал? После всех тех слов, что ты мне сказал, ты думаешь, я хочу видеть тебя? Ты ужасный человек, Гейб! Я не хочу, чтобы ты был на нашем празднике!

— Вообще-то, – раздался голос отца за спиной, – Габриэля пригласил я. Я понимаю, Азирафаэль, что ты сердишься, но я поговорил с Габриэлем. Он раскаивается, хочет загладить свою вину и наладить отношения с тобой. Потому мы с мамой решили, что вам будет лучше, если вы встретите праздник вместе.

— Но я не хочу, чтобы он... — начал снова возмущаться юноша.

В следующий момент к блондину подошёл отец и серьёзно посмотрел на него, смиряя взглядом.

— Азирафаэль, Габриэль пока ничего плохого не сделал, и я не вижу повода его выгнать. Будь любезен, усмири свой гнев и не порти никому праздник. Тем более сегодня Рождество – день рождения Христа. Давай не будем омрачать этот день.

Получив утвердительный кивок от сына, мистер Фелл скрылся на кухне, где начал активно спорить с бабушкой об очередном моменте готовки.

— Азирафаэль, — мягко произнёс Гейб, подойдя к тому вплотную, — я понимаю, что сделал много плохого и наговорил тебе гадостей, но это всё осталось в прошлом. Я изменился, поменял своё отношение к жизни и к тебе. Те месяцы, что я провёл без тебя, дали мне понять, как много ты для меня значишь. Ты делаешь мою жизнь лучше и светлее. Поэтому я и обратился к твоим родителям, чтобы они смогли повлиять на твоё решение. И я надеялся, что там, в ресторане, ты простишь меня и мы снова будем вместе. Но ты сбежал, и я прощаю тебя и готов начать новый этап наших отношений.

Всё это время Габриэль говорил приятным ласковым голосом, с каждым шагом приближаясь к юноше всё ближе и ближе, пока не встал вплотную. Он обхватил его за талию и притянул к себе, вглядываясь в лицо, потом он победно улыбнулся и потянулся к его губам. Но блондин вырвался из его рук и отстранился на безопасное расстояние.

— Не приближайся! Пусть ты и запудрил мозги моим родителям, но я вижу тебя насквозь. И чтобы ты там ни говорил, я не собираюсь верить ни единому твоему слову!

— О, Господи, как же ты меня задолбал! — раздражённо прошипел Габриэль, в следующий миг на его лице расцвёл дикий оскал. — Азирафаэль, кем ты себя возомнил? Ты как был ничтожеством, так им и остался! А я пытался сделать из тебя человека, приложил максимум усилий, чтобы привести тебя в приемлемый вид, хотел, чтобы тобой восхищались и поражались. Но нет! Ты заупрямился, решил показать мне свои зубы. А я это стерпел – я понял, что перегнул палку, и решил попробовать другой подход: ухаживания, цветы, ресторан. Всё моё внимание было приковано к тебе. Но ты каждый раз отвергал меня! Ты думаешь, что такой особенный, и найдётся идиот, который вытерпит тебя? Я сильно сомневаюсь. Поэтому я тебе сейчас предлагаю подумать, солнце: или ты забываешь все обиды и мы начинаем жить счастливо, или же я отстаю от тебя, но превращаю твою жизнь в ад. Я лично позабочусь, чтобы никто к тебе не подошёл, чтобы ты остался совершенно один.

Азирафаэль всё это слушал, внутри всё снова заболело от обиды. Последние слова Габриэля особенно его ранили. Слёзы сами потекли из глаз, пока он выслушивал угрозы брюнета. Тем временем Гейб, воспользовавшись ситуацией, словно хищник подошёл к юноше вплотную, прижимая к стене.

— Ну что, зо-ло-тце, выбор за тобой, — злобно прошипел брюнет на ухо блондину.

Азирафаэль ударил его в грудь, отодвигая от себя. Увернувшись от крепких чужих рук, что норовили его поймать, юноша убежал вверх по лестнице. Он забежал к себе в комнату и закрыл дверь, прижавшись к ней спиной, тяжело дыша. Когда дыхание более-менее выровнялось, он приоткрыл дверь и заглянул в коридор, прислушиваясь к звукам. Убедившись, что за ним никто не идёт, он облегчённо выдохнул и забрался на свою кровать, поджав ноги к груди и обхватив колени руками. Слёзы не переставая текли, капали с подбородка и пачкали рождественский свитер со снежинками. Азирафаэль тихо сидел, положив голову на колени, надеясь, что Габриэль его не найдёт и оставит в покое.

Парень вздрогнул от испуга, когда его телефон неожиданно зазвонил. Он кинул короткий взгляд на гаджет. Блондин не желал сейчас ни с кем говорить, но он увидел, как на экране высветилось имя «Энтони». Юноша потянулся одной рукой за телефоном, а другой принялся вытирать слёзы.

— Привет, Фелл! С наступающим Рождеством! — раздался счастливый, но уставший голос профессора.

— И вас с праздником, профессор Кроули, — ответил юноша, стараясь сделать свой голос более радостным и убрать нотки печали и грусти.

— Азирафаэль, у тебя всё в порядке? — перебил его взволнованный профессор. — Что-то произошло? Может, мне приехать за тобой?

— Нет, не нужно. Я просто смотрел новогоднее кино и немного растрогался, — поспешил убедить его юноша, а затем переключился на другую тему: