Часть 16. Весна снаружи, вечная зима внутри (2/2)

Это мир так изменился. Или настолько сместились его ориентиры? Когда-то он любил новые места, шумные бары, новые лица, вечерние улочки, любил свободу. А теперь… Теперь он видит лишь то, как эти люди силятся скрыть свое поганое нутро под личинами вежливости, а на самом деле, без этих вот гримов и неестественных поз, не отличат тебя на улице от стенки соседнего здания.

Хуже всего стало, когда девушка-расческа «совершенно случайно» подошла к нему, переодевшемуся в свое и ожидающего автомобиля с верхом.

— О, ты еще здесь. Отлично все прошло, твой образ неподражаем. И ты так четко все выполнял. Учился где-то? Вроде я слышала, что искали непрофессиональную модель.

— Нет, я здесь действительно случайно. И вряд ли захочу еще раз.

— Ой, да ладно тебе! Все же получилось великолепно! И быстро благодаря твоим стараниям.

— Пять часов это по-вашему быстро? — Малыш не понимал, удивляться ему или сильнее раздражаться.

— Нууу, ты не представляешь, иногда по трое суток снимаем, на выездной так вообще спим в арендованной студии, кто на диване, кто на стульях…

— Ого, ничего себе.

— Так что с тобой все прошло гораздо легче.

— Ну, я рад.

— Теперь тебе есть чем перед девушкой хвастать!

Ну понятно, к чему она клонит. В ответ он только пожал плечами.

— Понятно. Что ж, повезло твоей избраннице. Даже завидую.

Внутри Эндрю что-то вспыхнуло. Повезло? Титул? Завидует? Знала бы как Ти на самом деле не повезло в жизни. И через что она прошла. Навечно прикованная к одному месту, смотря, как у других появляется шанс уйти, а у нее такого уже не будет. Скоро и ему придется оставить ее одну, а самому вернуться в этот лживый испорченный мир. Что он ему дал? Ничего кроме разочарования в людях, страха тюрьмы и отнятого честного имени. Все, что у него сейчас есть – ему дала Титул. Дисциплина была намного меньшим злом, уступающей честности и подобию семьи в виде запертых там же Вишни и Волчонку. Даже ненавистные верхи – и те по крайней мере не скрывали своего отношения. Он с первой минуты знал, чего они от него хотели. А здесь... освоиться будет не легче, чем в стае диких кайотов.

— С тобой все в порядке? Ты как-то побледнел…

Малышу стало невыносимо от бесконечных расспросов, на которые он не имеет права отвечать, да и не хотел бы. Ему одновременно хотелось сбежать, но в то же время ноги и тело отекли, словно обросли камнями.

— Вы… можете просто оставить меня в покое? — прозвучало жалобным тоном, но он взял себя в руки на одну секунду, на одно лишь слово: — Пожалуйста.

Девица, состроив кислую мину, все-таки удалилась. А Эндрю, все еще не в силах нормально отдышаться от спертого в зобу воздуха, прислонился к стене и сполз на корточки.

Сколько он находился в том холле, пока не услышал гудки клаксона с улицы, он не знал. Но точно успел растереть до припухлости стекленевшие глаза, так и не выпустившие слезы, искусать наконец губы и довести нос до саднящей картофелины. Если бы Эндрю не прошел мимо зеркала с невидящим взглядом к выходу, то в отражении он бы увидел не светящегося мальчика-весну, изображения котрого будут скоро красоваться в каталоге, а замороженный кусочек хрупкого льда, с впадинками вместо глаз и будто подмороженной красной курносостью.

Однако мимо верха, как мимо зеркала, тихо проскочить не удалось. Только завидев выражение лица Эндрю, тот схватил его за шиворот куртки, больно прихватив вместе с волосами, оттянул назад, чтобы он потерял равновесие, а затем зашвырнул на заднее сидение.

— Ты что, сдурел? — воскликнул Малыш, извернувшись после падения на жесткую сидушку и поднимая в сторону верха кроссовок в инстинктивной защите.

Но против оперативника все было бесполезно: верх, перехватив ногу, одним рывком привел Эндрю в сидячее положение. Залез внутрь и впился ледянящим взглядом в лицо пацану.

— Почему такой вид недовольный? Чего ты там устроил?

— Н-ни-чего. — проговорил Малыш, едва слыша чебя через стук сердца. Ушел от прямого сверлящего осмотра, переведя глаза на подголовник спереди, отчитался, — Нормально все было, остались довольны, даже хвалили, что быстро закончили.

— Тогда чего хмурной такой? Хотя, плевать мне, — он вылез обратно, чтобы затем сесть на водительское место. Включил зажигание и донес то, чего хотел высказать еще до мероприятия. — Сидел бы ты не высовываясь. Твоя необузданность порядком достала. Хочешь оставаться — веди себя как подобает. Второй тебе рано или поздно задаст трепку, а я в твою сторону и пальцем не пошевелю.

— Да кто просит-то? — выплюнул Малыш, утыкаясь в боковое стекло.

— Ты потом не пожалей, огрызок. Запереть без еды в синей мы всегда можем, что зря пустует. Понял?

— Понял, — безучастно отозвался Малыш, желая лишь поскорее закончить однотипный разговор.

— Было б чем. — пробурчал верх и тронулся в обратный путь.