Часть 2 (1/2)
«My obsession» (Наваждение)
Cinema Bizarre
Если хочешь, чтобы я слышал, — шепчи,
Если хочешь, чтобы я бежал, — иди.
Спрячь свое имя в шнуровке и коже.
Я могу слышать тебя,
Тебе не нужно говорить.
Давай сделаем тысячу ошибок,
Потому что мы никогда не научимся.
Ты моя навязчивая идея,
Мой фетиш, моя религия,
Мое смятение, моя исповедь,
Единственное, чего я желаю сегодня ночью.
Ты моя навязчивая идея,
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты,
Ты мой фетиш.
Ты можешь пытать меня своим поцелуем,
Заковать меня в золотые цепи,
Покинуть меня, когда я буду тайно просить о помиловании.
Правильно или нет —
Это только ролевая игра.
Ты моя навязчивая идея,
Мой фетиш, моя религия,
Мое смятение, моя исповедь,
Единственное, чего я желаю сегодня ночью.
Ты моя навязчивая идея,
Вопрос и ответ,
Ты, ты, ты,
Ты мой фетиш.
***
Полицейский участок
Тот же день.
Аньелли слушал, что говорит ему комиссар Деймон Бейкер, и ловил себя на мысли, что ни на грош не верит его россказням.
Вполне вероятно, агент AISI был необъективен. И возможно, если бы с первых же секунд их знакомства упомянутый комиссар не вызвал у него стойкую антипатию, Аньелли совсем по-другому отнесся бы к его словам. Возможно. Но факт оставался фактом: Мануэль был убежден, что Бейкер несет сущую пургу. А важные сведения намеренно умалчивает.
Время шло, но полезной информации не прибавлялось. Агент рассеяно вдыхал раздражающе навязчивый аромат горелого кофе, исходящий от комиссара. Тот, несомненно, был Альфа, но какой-то... Странный.
Слишком молодой? Слишком... эксцентричный? Слишком НЕ альфный?
Внешний вид тоже был, мягко говоря, странноват. И абсолютно не соответствовал занимаемой должности. Светлые джинсы, эпатажная белая рубашка с пестрым фиолетовым принтом, ультрамодные остроносые ботинки. Прическа-отдельная песня. Для завсегдатаев римских клубов-самое то. Но никак не для главы полиции.
Н-да, как же он смог, при своей вызывающей внешности, достигнуть такой серьезной должности в крайне консервативном, маленьком городке? Интересно.
Либо у парня мощная поддержка ”сверху”, либо (что маловероятно) действительно уникальные способности и хватка.
Аньелли склонялся к первому варианту. Смазливая физиономия комиссара, вкупе с одеждой, однозначно намекали на вполне определенные предпочтения. Не то, чтобы Мануэль был против, при его-то вкусах! Просто все детали тогда складывались в идеальную картинку. Ибо поверить, что этот гламурный парень - гений сыска и кладезь интеллекта, было крайне сложно.
Комиссар Бейкер также не пылал восторгом от общения с агентом AISI. Получив позавчера известие о скором приезде столичного детектива, он от всей души надеялся, что римский отдел пришлет какого-нибудь начинающего юного Бету, который, чисто для видимости, послоняется по участку. Накатает пару протоколов для отчетности. И свалит прочь, не путаясь под ногами у нормальных местных копов.
Однако, зайдя в переговорную, и увидев там серьезного немолодого Альфу, с пронизывающим взглядом темных усталых глаз, Бейкер был неприятно удивлен. И чем дольше длилось их общение - тем больше напрягался комиссар.
Тревожило все: внешность, манера поведения, а больше всего - аромат, издаваемый этим приезжим Альфой.
Странность была в том, что агент практически НИЧЕМ НЕ ПАХ. Слабый, еле уловимый отголосок можжевельника - не в счет.
***
Дом Дамиано Давида,
Тот же день.
- А я сказала, не поеду я ни на какой благотворительный обед! - Джорджия Сольери (вопреки традициям, не взявшая фамилию мужа) с грохотом отодвинула стул, и выскочив из-за обеденного стола, хотела выбежать из комнаты. Но муж молниеносно перехватил ее на пути к дверям, и сжал за запястье так, что молодая женщина ойкнуля, и поспешно выдернула руку.
- Ты не поняла, дорогая, – тихое рычание Давида пугало больше, чем крики. – Я НЕ СПРАШИВАЛ у тебя, пойдешь ли ты туда, или нет. Я СКАЗАЛ, что пойдешь. Это важное мероприятие, и если тебе наплевать на имидж нашей семьи, то подумай хотя бы, что средства пойдут в фонд помощи детям, больным онкологией.
- Фонду можно просто отослать чек! - фыркнула Джо. Ее короткие темные волосы взметнулись, когда она раздраженно вскинула голову, и с вызовом уставилась на мужа. – И не строй из себя доброго благотворителя, ДОРОГОЙ. Это не доброта, а твоя личная больная идея, твой триггер, что ты должен помогать всем и всюду. А уж если это касается детей…
Мощный рык супруга не дал ей закончить.
- И не рычи на меня! - огрызнулась Джо, в ответ тоже издав высокий, раздраженный звук. – Я говорю, что думаю! А ты злишься потому, что это правда. Ты зациклен на детях, и тебе наплевать, что я чувствую, когда ты постоянно поднимаешь эту тему! Не моя вина, что я не могу родить тебе ребенка! Если бы ты спал со мной хоть иногда, возможно, наши шансы на это сильно бы возросли!
Ее голос внезапно дрогнул. Тихо всхлипнув и закрыв лицо руками, Джо выбежала из комнаты. И Дамиано больше не стал ее удерживать.
Слова жены больно ударили по самой глубокой, тайной ране. Несколько лет они пытались завести детей, но безуспешно. Прогнозы врачей оставались неутешительными. Опробовано было всё: лекарственные препараты, мощные гормональные средства, ЭКО. Бесполезно. Лечение только доставляло Джо лишние мучения, как физические, так и моральные.
А в последний год они практически уже перестали пытаться.
Дамиано не знал-догадывалась ли Джорджия. Или просто устала от бесконечных попыток.
Но убийственная правда была в том, что в глубине души, Давид никогда не хотел детей от НЕЕ.
Он страстно и яростно хотел ребенка от другого человека.
А в такие периоды, как сейчас, он хотел этого с удесятеренной силой. Нервозность и вспыльчивость Дамиано, резко обострившиеся за последнюю неделю, объяснялись очень просто.
У Альфы начинался гон, а это означало нарастающее с каждым днем, неудержимое желание овладеть Омегой и оплодотворить ее. Но Джо не была Омегой. Она была Альфой. Но даже, будь она самой примерной Омегой, вряд ли бы это уже что-то изменило.
Потому что Омега, от которого Давид мечтал заполучить долгожданного малыша, имел вполне конкретные очертания и имя. И этот Омега также был не против родить своему Альфе ребенка. Мужчина-Омега, наравне с Омегой-женщиной, имеет матку и все прочие данные, что бы в период течки забеременеть, и потом благополучно выносить малыша. Так что с точки зрения физиологических возможностей, никаких препятствий не было.
Мешало одно. То, что Дамиано не мог, или не хотел, дать своему Омеге. И без чего Торкио не соглашался подарить ему наследника.
Метка. Та самая метка, которую Альфа раз и навсегда ставит своему единственному Омеге. Если эти Альфа и Омега признают себя ИСТИННОЙ ПАРОЙ. Немного напоминает штамп о браке у людей, не так ли? Но это совсем не так.
Метка - укус, который делает Альфа своему Омеге, в его самое нежное и незащищенное место- в шею. Эта метка ставится только раз в жизни, и в отличии от брака, ее нельзя аннулировать. Это НАВСЕГДА.
И вот уже три года у Дамиано и Итана идут постоянные споры, и даже ссоры из-за того, что Давид не ставит Торкио эту злосчастную метку.
Они вместе больше десяти лет, говорит Торкио, обнимая Дамиано. С ранней юности, они прошли долгий путь взросления вместе. Прошли через ТАКОЕ, о чем очень стараются забыть. Но до сих пор Дамиано так и не решился.
- Я не понимаю, Дами, правда, - Итан лежит у Дамиано на груди, уткнувшись носом в любимую татуировку Давида ”IL Ballo della Vita”, среди скомканных простыней, еще хранящих сладкий, возбуждающий аромат их страсти. – Почему нет? Я этого хочу, очень хочу. Ты знаешь. Хочу быть для тебя ТВОИМ Омегой. Навсегда.
Сильные руки Альфы ласково обнимают Омегу за плечи, притягивают к себе ближе. Пальцы нежно перебирают его длинные, шелковистые волосы. Альфа тихо мурлычет, от нежности и недавнего удовлетворения, как огромный красивый кот. Нигде в мире Омега не чувствует себя в такой безопасности, как в этих объятиях, вдыхая такой знакомый аромат, напоминающий будоражащую смесь прогретой жарким солнцем хвойной смолы и дерева, а в самые горячие мгновения-пьянящий отголосок дыма кубинских сигар и рома.
- Малыш, - мурлыканье Альфы становится еще ласковее. - Мой сладкий омежка… Самый красивый у меня, самый лучший… Ит, хороший мой, давай не будем торопиться… У тебя вся жизнь впереди, дорогой… Ты же нигде не был, ничего не видел, кроме этого злосчастного городишки. И уже хочешь связать себя навсегда этой пресловутой меткой. Что за пережиток времен? Не спеши… Разве нам и так не хорошо вместе, Ит? А может быть еще лучше…
Теплая рука Альфы ложится на плоский загорелый живот Омеги. Осторожно проводит кончиками пальцев, поглаживая, лаская.
Торкио вздыхает. Он знает, на что намекает Давид. И мягко, но упорно держит оборону. Хотя, видит Бог, как же ему хочется сдаться и уступить этой нежной настойчивости!
Вот так и вышло, что они застряли на одной точке. И ни один из них не хотел отступиться от своей мечты.
Дамиано - от желания заполучить ребенка от Итана.
Итан - наконец, получить подтверждение от Дамиано, что они-ИСТИННАЯ ПАРА.
***
Дом Итана Торкио, учителя музыки
Вечер того же дня.
В день приезда агента Аньелли, после страстного секса в душевой, разговор о Метке между Дамиано и Итаном повторился снова. И снова ни к чему не привел.
В конце концов, любовники чуть не разругались. Дамиано вспылил, и нарычал на Торкио. Тот обиделся, и между ними произошел не самый приятный диалог.
К счастью, у обоих в итоге хватило выдержки, и ссоры не случилось. Но осадочек остался.
Дамиано уехал домой, а Итан, что бы отвлечься от неприятных мыслей, решил перебрать несколько полок старого книжного шкафа, где скопились залежи нот и пособий.
Так что, когда в самый разгар уборки в дверь позвонили, это было слегка невовремя.
Итан, встрепанный, с пыльной тряпкой в руках, недоуменно взглянул на часы. Десятый час вечера. Поздновато для визитов.
Да и не хотелось ему сейчас принимать гостей. Помимо плохого настроения, была и более серьезная причина.
Со дня на день, у Омеги Торкио должна была начаться течка. И его манящий сексуальный аромат, приманивающий всех без разбору Альф, усиливался с каждым часом.
В такие периоды омегам настоятельно не рекомендовалось покидать свое жилье по ночам, появляться в сомнительных местах, вызывающе одеваться, и прочее. Слишком много на свете альф, так и не научившихся сдерживать свои первобытные инстинкты.
Поэтому, нажимая кнопку домофона, Торкио был слегка напряжен. Но тут же выдохнул и расслабился, услышав знакомый голос.
- Ит, это я. Извини, что поздно. Только полчаса назад выпроводил, наконец, нашу столичную звезду. Впустишь? Нужно поговорить.
Этому Альфе можно было доверять.
Поэтому Итан без раздумий открывает дверь. На пороге комиссар, уже сменивший свой вызывающе пестрый дневной наряд на привычную одежду. Черная байкерская косуха, толстовка «Металлика», потертые джинсы. На шее-цепочка с любимым кулоном-серебряным сапожком. Те, кто не знал Бейкера, никогда бы не поверили, что перед ними не «вечно молодой, вечно пьяный» рокер-байкер, а глава полицейского участка. Но для Торкио такой неформальный вид приятеля вполне привычен.
Лишь мимоходом удивившись очевидному факту, что после работы Деймон сначала заехал домой, а лишь потом приехал к нему, хотя для этого комиссару пришлось сделать лишний «круг» по дороге на своем любимом мотоцикле «Ducati HyperStrada», Итан жестом приглашает того зайти.
Проходя мимо зеркала в сторону гостиной, Итан видит, что сам выглядит еще более «неформально». Даже чересчур. Вспотевший от уборки, волосы растрепаны, слишком короткая домашняя футболка едва прикрывает голый смуглый живот, а тонкие пижамные брюки с веселенькими снеговиками и оленями (их подарила Итану на прошлое Рождество Виктория) подсели от стирки, и чересчур откровенно обтягивают «пятую точку» школьного учителя.
Черт, неудобно. Хоть Деймон и старинный приятель, но все же… Комиссар-то при полном параде - вон, даже парфюмом набрызгался… Хотя… Парфюмом ли???
Итан, как ему кажется незаметно, вдыхает воздух. Да, все тот же знакомый аромат сандала теперь перебивает новый, интригующий и дразнящий мотив чего-то, до боли знакомого… Такой возбуждающий, такой манкий и теплый… Черт, что же это за парфюм? «BURBARRY»??? «BALDESSARINI»? «PACO RABANNE»? Нет, не то… Не то…
Бейкер идет сзади. Итан оборачивается, чтобы спросить насчет парфюма (он обожает парфюм и разбирается в марках), и видит, что с Бейкером явно что-то не так. Тот замер на пороге гостиной, и уставился в пространство застывшим взглядом. И кажется, даже вспотел. По крайней мере, лоб точно покрылся испариной, даже капельки пота видны. Видимо, оделся слишком тепло для летнего вечера.
- Дейм, все ок? Снимай куртку, ты же весь мокрый уже. Неудивительно, в «косухе» в такую жару! - Итан подходит вплотную, протягивает руку, чтобы заботливо принять у гостя куртку.
Но Деймон продолжает его удивлять. Поспешно сунув Торкио «косуху», он делает широкий круг по гостиной, как можно дальше обходя учителя, и усаживается вместо дивана или кресла, прямо на подоконник распахнутого настежь, окна. Свешивается наружу и жадно вдыхает прогретый солнцем, вечерний летний воздух.
- Прости, Ит… Но ты не мог бы… Одеться во что-то более… закрытое…- чуть осипшим голосом говорит комиссар, старательно отводя взгляд. – Я не принимаю блокаторы… А с тобой… У тебя, видимо, скоро… - И бедолага замолкает, не решаясь продолжать.
Тут до Торкио наконец, начинает доходить, что происходит с его приятелем. Он краснеет, как девчонка. Не глядя на Деймона, включает вентилятор, и поспешно убегает в спальню. Хватает чистую, свежевыстиранную одежду, и бежит в ванную.
Чёрт, чёрт, чёрт!!! Неловко вышло. Он настолько привык видеть в Деймоне друга, что абсолютно забыл, что тот - самый что ни на есть Альфа.
Хотя мог бы и помнить. Особенно, когда так тщательно и откровенно внюхивался в его новый, будоражащий аромат. И все-таки, что же это такое???
Воспоминания о дразнящем запахе Альфы слегка закружили голову. Может, если подойти поближе, и вдохнуть поглубже, он поймет, что это за парфюм?
Замерев с полотенцем в руках, Торкио внезапно осознает, что вдохнуть поглубже запах Альфы-комиссара, и провести кончиком языка по его шее - это плохая мысль. Совсем неуместная. Абсолютно. И она определенно не понравилась бы Дамиано Давиду.
Поэтому он тщательно моется гелем для душа с нейтральным действием, и облачившись в легкую, но закрытую футболку с длинным рукавами, и приличной длины домашние брюки, возвращается в гостиную. Полный решимости не думать о том, что ему услужливо подпихивает мозг, в преддверии приближающейся течки.
Блокаторы Итан не принимает. Их негативные побочные эффекты, тщательно замалчиваемые производителями, не внушают желания экспериментировать. Да и надежда заполучить заветную Метку от Давида подсказывает, что шансы на это вырастают как раз в период активной течки, совпадающей с гоном Дамиано.
Поэтому приходится соблюдать определенные ограничения. Например, брать больничный на самый острый период. Это официально разрешено, и покрывается страховкой.
Успокоившись, и вооружившись двумя большими чашками кофе, Торкио уже без стеснения подходит к комиссару. Да и тот, за прошедшие четверть часа тоже взял себя в руки. Комната проветрилась от невыносимо возбуждающего аромата хозяина дома, и контролировать себя комиссару теперь намного легче.
Отпив пару глотков лучшего кофе на свете (конечно, совсем не потому, что его приготовил желанный Омега), Бейкер приступил к тому, за чем, собственно, и приехал.
- Ит, хотел с тобой поговорить. Точнее, предупредить. Ты же в курсе, что расследование с завтрашнего дня переходит в полное ведение AISI? Это тот самый агент, направленный к нам из Рима, Мануэль Аньелли.
И тут комиссара ждет сюрприз. При имени Аньелли, чашка в руках учителя вздрагивает, и несколько капель кофе проливается на светлый пушистый ковер.
- Прости… - глаза Итана похожи на два больших чайных блюдца. - Как ты сказал, зовут агента??!!
- Мануэль Аньелли. А что?
Торкио в шоке пожимает плечами. Вопрос, говорить или не говорить правду Бейкеру, даже не рассматривается. Смысл скрывать, если уже завтра комиссар узнает всё?
- Так же звали агента, который вел дело Дамиано! Десять лет назад. - Итан вздохнул.- Помнишь, я рассказывал об убийстве директора приюта, где жили я, Дамиано, Вик, Томми? И что Дамиано тогда подозревали, но потом сняли с него обвинения? Весь город гудел несколько месяцев. Еще бы! Такой повод для обсуждений и сплетен! Ты приехал сюда три года назад, и поэтому был не в курсе. А все местные до сих пор считают Дамиано … убийцей. И это просто мерзко! Полиция же признала, что ошиблась! Но разве это кого-то волнует? Ведь так приятно полить грязью человека, до которого тебе, по-другому, и в прыжке не дотянуться!
Всегда спокойный и доброжелательный, Итан сейчас распространял вокруг себя такие волны злости и негодования, что они перекрыли даже мощный соблазнительный аромат гормонов. Это больно зацепило Бейкера, так как наглядно показало всю степень привязанности Торкио к ненавистному Дамиано Давиду.
- Я помню эту историю. Ознакомился в архивах. - коротко бросает комиссар. И возвращается к насущным вопросам. – Тогда тем более, тебе полезно узнать, что завтра Аньелли вызовет тебя и Давида на допрос. А также Викторию и Томаса. Ну, Томаса-то непременно, как того, кто нашел труп.
- Нас??? – Итан неподдельно удивлен. – Почему именно нас? Мы все очень любили падре Винченцо. Такой хороший человек. Я его знаю с детства. Может, агент хочет расспросить нас о нем?
Взгляд Бейкера внимательно изучал лицо Торкио, пока тот говорил. Не заметив ничего подозрительного, комиссар минуту помолчал, собираясь с мыслями. А потом тихо сказал:
- Я не могу вдаваться в подробности, Ит. Даже то, что я приехал тебя предупредить, уже неправильно. Поэтому хочу сказать одно- подумай, что ты можешь знать об этом деле. И очень хорошо подумай, что ты ХОЧЕШЬ РАССКАЗАТЬ об этом деле агенту AISI. Советую завтра взвешивать каждое слово. Если не хочешь навредить Дав.. своим друзьям. Потому что то, что я услышал сегодня от Аньелли, мне ОЧЕНЬ не понравилось.
***
Кьяро-ди-Луна,
Отель «Бриг»
Вечер того же дня.
Когда дверь гостиничного номера отеля «Бриг» захлопнулась за спиной уходящего портье, Аньелли со вздохом облегчения бросил сумку с вещами на пол, и пройдя в номер, тяжело опустился на кровать. Болело всё тело, а голова просто разрывалась. Такое чувство, что болели даже волосы, причем каждый волосок-отдельно. Проклятая мигрень, вечный спутник переутомления и сбитого режима.
Этот день дался агенту очень тяжело.
Даже если не брать в расчет, что он не спал почти двое суток, трафик сам по себе был изматывающий.
Приезд в участок, крайне неприятный разговор с главой полиции города, когда любую мало-мальски важную информацию приходилось буквально вытаскивать из комиссара клещами.
Выезд на место преступления. По такой жаре, тоже не самый приятный момент. Церковь находилась на холме, и солнце пекло так, что Мануэлю до смерти хотелось стащить с себя строгий черный костюм, в котором он приехал, и голышом залезть в маленький фонтанчик в приходском саду. Увы, пришлось ограничится огромным количеством выпитой воды, и украдкой засунутой под прохладные струи фонтана, шевелюрой.
Длинные волосы Мануэля, которые он отпустил почти десять лет назад, теперь приятно охлаждали шею, и это позволяло хоть как-то перенести медленный и кропотливый осмотр местности, подъем на колокольню, и нерационально долгую и абсолютно неинформативную беседу с помощником падре Винченцо.
После поездки в церковь, комиссар и агент отправились в местный морг, и там провели не меньше двух часов, пока Аньелли осматривал тело, изучал отчет, и общался с врачом, освидетельствовашим смерть священника.
В участок детективы вернулись уже в седьмом часу вечера, и продолжили совещание, которое закончилось почти в девять.
Неудивительно, что рухнувший на кровать прямо в одежде, Аньелли, ощущал себя тоже немного трупом. Матрас оказался жестким, номер - тесным и старым, но агенту было уже всё равно. Главное - горизонтальное положение, при котором спина не так гудела от боли.
Отель «Бриг» не пользовался популярностью у туристов, что было неудивительно. Старая обшарпанная мебель, отсутствие ремонта, до моря- идти и идти. Но зато, в нем единственном, нашелся свободный номер в разгар летнего сезона. В двух других, более новых и современных гостиницах города Кьяро-ди-Луна, всё было забито под завязку. Что ж, выбирать не приходится, случалось и хуже…
Полежав минут десять, Мануэль с трудом поднялся, и стащив с себя грязную и пропотевшую за этот бесконечный день, одежду, добрел до душа. Неважно, что вода из древнего смесителя текла еле-еле, едва справляясь с мыльной пеной на подтянутом, сухощавом теле агента. Это мелочи, ведь наконец-то, можно смыть с себя дорожную пыль, а вдобавок - тяжелую и тревожную атмосферу уходящего дня.
Неприветливость комиссара, на помощь которого Аньелли изначально рассчитывал; явно высказанное недружелюбие его подчиненных, на лицах которых читалась плохо скрытая «любовь» к столичным заезжим выскочкам – все это вытягивало последние остатки энергии.
А самым худшим было несомненно то, что все мысли агента AISI, голышом стоящего под душем, крутились сейчас отнюдь не вокруг раскрытия сложного и крайне проблемного, дела. Мысли Аньелли вприпрыжку толкались около записной книжки агента. Где рукой комиссара Бейкера было вписано несколько телефонных номеров и адресов. Томас Раджи. Виктория Де Анджелис. Итан Торкио. И … Дамиано Давид.
Завтра. Завтра он встретится наконец с тем, о ком не мог забыть все эти годы.
С тем, из-за кого он так и остался одиночкой.
Мануэль закрыл глаза. Нужно принять двойную, нет, тройную дозу блокаторов. И наплевать, что потом ему станет плохо. Главное-пережить эту встречу. Заглушить в себе Омегу, запереть все запахи и эмоции на самый крепкий замок.
Потому что страшно представить, как может повлиять на него встреча с Давидом. С взрослым уже, зрелым Альфой-доминантом.
Если десять лет назад он не смог устоять даже перед неопытным, едва сформировавшимся, шестнадцатилетним мальчишкой.
Мышцы шеи свело внезапной судорогой. Аньелли вздрогнул, и резко открыв глаза, пришел в себя. Хватит. Пора спуститься в бар, съесть хоть что-то съедобное, и ложиться спать. Завтра ему понадобятся силы.
***
Рядом с домом Торкио,
Поздний вечер того же дня.
Попрощавшись с Итаном, соблюдая при этом разумную дистанцию, и старясь не вдыхать запах омеги (чёрт, чёрт , чёрт!), Деймон Бейкер сел на свой мотоцикл, застегнул шлем, но вместо того, что бы немедленно уехать, задумался.
Глядя на ярко освещенные окна дома Торкио, он детально вспоминал весь прошедший день. И особенно подробно-тот момент, когда они с агентом Аньелли приехали в местный морг.
Тело падре Винченцо в городском морге лежало уже третий день.
Агент Аньелли аккуратно приподнял простыню, которая накрывала труп сверху.
На детективов глянуло бело-синее, бледное лицо покойника. Веки прикрыты, и изуродованных глаз не видно. Священнику было за семьдесят, и для своего возраста, судя по отчетам медэксперта, он находился в неплохой физической форме. Если бы не убийца, падре мог вполне дотянуть до столетнего юбилея. Печально, что этого не случилось.
Одетыми в латексные перчатки руками, агент AISI осторожно стащил простыню вниз, полностью обнажая тело жертвы. Взгляд Аньелли скользнул с лица покойника ниже, и комиссар, скептически наблюдающий за действиями агента, насторожился.
На лице приезжего детектива отразился весь спектр эмоций- сомнение, неверие, тревога.
- Что случилось? – не сдержавшись, Бейкер подошел ближе.
Аньелли поднял на него испытующий взгляд.
- Вы видели ЭТО? И что вы об этом думаете?
Бейкер пожал плечами.
- Что тут думать? Я уже озвучивал Вам свое мнение, агент Аньелли. Это убийство-дело рук психопата. Выколотые глаза, отсеченная рука. Псих. Маньяк. Мои парни уже проверяют окрестные психиатрические клиники на предмет подозрительных пациентов, и ...
Агент нетерпеливо перебил комиссара:
- Я не о руке и глазах сейчас говорю. Вы видели ЭТО?!!
И он указал на небольшой шрам, а точнее, царапину или след от острого предмета на груди жертвы, напоминающий заглавную букву «Р» (лат.)
- Видел, конечно. И это отражено в протоколе дела.
Аньелли с сомнением посмотрел на Бейкера, как бы прицениваясь, стоит ли озвучивать ему то, что с момента ознакомления с делом, не давало ведущему агенту покоя. И наконец, решился.
- Буду откровенен с вами, комиссар... Эта рана, или шрам, послужила одной из главных причин, почему я срочно бросил все дела в римском отделе, и попросил руководство направить меня сюда... - Аньелли медленно наклонился ближе, рассматривая странную метку. - Скажите... Вам говорит о чем-то имя Карло Батистелло?
- Разумеется! - Комиссар оскорбленно фыркнул. Этот столичный агент сомневается в его профессионализме? - Карло Батистелло, директор приюта Святой Елены, был убит много лет назад. Преступник так и не обнаружен. Дело ”отложено на полку”, до появления новых улик. Я изучал архив, при вступлении в должность. Обычная практика, если вы не в курсе.
Агент Аньелли помолчал. А когда снова заговорил, презрительное выражение лица Бейкера мгновенно сменилось сначала на изумленное, а затем-на сосредоточенное и собранное. Всё же комиссар Бейкер получил свою должность отнюдь не через связи, и уж точно не через постель.
- Это дело десять лет назад вел именно я. И так как мы с вами, комиссар, сейчас на одной стороне, не вижу смысла скрывать: многое важные детали были не отражены в документах. Намеренно, по указанию тех, в чьем подчинении находился отдел в то время. Позже я подробно ознакомлю вас со всеми недостающими деталями.
А сейчас, скажу самое главное.
На теле убитого Батистелло мы обнаружили точно такой же знак, что и на теле священника.
Вырезанная ножом буква ”Р”.
***
Воспоминания комиссара о прошедшем дне прервал звук входящего сообщения.
К разочарованию Бейкера, это был не Итан, а Ангус Спайк, который в вежливо-агрессивной манере сообщал, что ждёт возле его дома для важной беседы.
Этому-то что понадобилось? Комиссар терпеть не мог холеного банкира, и давно подозревал его во многих сомнительных делишках, которые тот тайно прокручивал вместе с ненавистным Бейкеру, Дамиано Давидом.
С мыслей о Давиде мозг моментально переключился на мысли о кое-ком другом.