Часть 6 (1/2)

«Больной урод», — только эта мысль остается в голове Чан Ши после рассказа. Эта мысль и еще желание помыться, потому что он чувствует себя грязным уже просто сидя рядом с этим подонком. Это же каким ублюдком надо быть, чтобы вот так поступать с человеком? Тем более с тем, которого ты?..

— Мо Жань, ты сволочь! Скотина! Похотливое животное! — снова взрываются колонки под потолком, пока свидетеля в комнате за стеклом опять не оттаскивают от микрофона.

Мо Жань хмыкает:

— Вы, может, привяжите Мэн-Мэна, а то он у вас какой-то дерганый.

Офицер потирает точку между бровямя, пытаясь привести себя в чувства. Успокаивает только то, что осталось немного, в большинстве своих преступлений Мо Вэйюй уже сознался.

— Это был единственный раз, когда вы совершали действия насильственного характера в отношении господина Чу?

— Ну если называть наше совместное времяпрепровождение именно так… — с сомнением тянет Мо Жань.

Чан Ши смотрит на него скептически, и Мо Жань пожимает плечами, растягивая губы в улыбке и поигрывая бровями:

— Нет, мы часто наслаждались друг другом. Хотите пикантных подробностей?

Офицер более чем уверен, что наслаждался там один Мо Жань.

— Нет, подробностей не надо, самого факта достаточно, — сквозь зубы цедит Чан Ши.

— Зря. Я очень даже неплох в этом деле, могли бы чему-нибудь научиться.

Чан Ши в этот момент остро желает возвращения времен испанской инквизиции, когда подозреваемых на допросе можно было бить.

— Имели ли вы подобные насильственные связи с другими людьми?

Мо Жань смотрит на него с искренним удивлением:

— До Ваньнина кто угодно сам радостно прыгал по мне в койку. Я, знаете ли, хорош, во всех смыслах, — он снова поигрывает бровями, а Чан Ши подавляет рвотный позыв. — А потом Баобэй более чем удовлетворял меня, мне незачем было искать кого-то еще.

Какая мерзость. По мнению Чан Ши от животного Мо Жаня отличает только способность разговаривать. Офицер пролистывает документы, чтобы убедиться, что не ошибся, и факт, который он только что вспомнил, относится именно к этому делу. Да, все верно. Он поднимает взгляд:

— Но по документам вы женаты на некой Сун Цютун. Вам известно это имя?

— Было бы странно, если бы я не знал имя своей жены, — хмыкает Мо Жань. — Та еще стерва. Мы поженились еще до того, как я получил Ваньнина. Моськой она на Ши Мэя немного смахивала, смотреть приятно, и вроде не дура, так что таскать ее на всякие мероприятия было полезно.

Чан Ши кивает, делая новые заметки.

— Но, когда вы сдались, мы взяли почти всю вашу группировку, за исключением совсем мелких должностей. А вот госпожу Сун мы так и не нашли. У вас есть идеи, где она может быть?

Мо Жань ухмыляется как-то недобро, и Чан Ши предпочел бы свалиться с сердцечным приступом, чем слушать новую историю в исполнении этого психа.

***</p>

В тот день Мо Жань возвращается в свою резиденцию спустя почти неделю отсутствия. В соседней провинции обнаружился продавец довольно качественного гексогена<span class="footnote" id="fn_32915669_0"></span>, и проверять товар перед покупкой Мо Жань поехал лично, все же партия обходится в кругленькую сумму. Своим домашним, а именно Ваньнину, главным бухгалтерам, ведущим информаторам и прочим жизненно важным членам группировки, а также Сун Цютун он сказал, что отсутствовать будет недели три, но переговоры прошли чудо, как хорошо, поэтому домой он вернулся сильно раньше, надеясь сделать сюрприз. Сюрприз, в итоге, сделали ему.

— Это что? — ровным голосом спрашивает Мо Жань.

Обманчиво спокойный голос и словно заледеневшее выражение лица говорят о том, что он в дичайшем бешенстве. Одно неловкое движение, и он взровется и разнесет здесь все к херам. Чу Ваньнин, ожоги на чьих руках Мо Жань сейчас рассматривает с первобытной жаждой убийства в глазах, молчит не из страха, а скорее из принципа: он в целом не привык жаловаться, да и, несмотря на все, что Мо Жань с ним вытворял на вот этих самых простынях, где они теперь сидят практически по-киношному держась за руки, он все еще не несчастная, нуждающаяся в защите женушка.

У Мо Жаня на этот счет другие соображения. Например о том, что виновного нужно запытать до смерти. Нежная кожа рук Ваньнина, начиная от локтей и до самых кончиков пальцев, покраснела и покрылась уже начавшими подживать пузырями, на которые больно даже смотреть. И Мо Жань знает, что, приедь он, как и было обещано, на две недели позже, большая часть ожогов успела бы пройти, а оставшиеся, даже если бы и были заметны, можно было бы списать на неосторожность при чаепитии. Кто-то осознанно нанес Ваньнину повреждения, максимально болезненные и при этом заживающие достаточно быстро, чтобы Мо Жань об этом не узнал. И у него есть даже пара идей насчет того, кто мог быть этим гребанным смертником.