Поттер изменился за лето (1/2)
Величественный замок — Хогвартс, само название обладало силой, магией, побывав в подобном месте однажды, ты не останешься равнодушным. Он был домом для каждого из них. Пусть Драко Малфой никогда бы не признался вслух, но его сердце замирало, стоило увидеть каменные башни замка на холмах. Словно последний магл, случайно увидевший волшебство, он был очарован Хогватсом. Каждое скучное лето в меноре скрашивало предвкушение нового учебного года. Волшебные лестницы, общий зал и гостиная слизерина с бесконечными разговорами друзей под треск камина. Малфой научился притворяться, как завещал отец: держать лицо, не показывать привязанности и искренних эмоций, он делал вид, что совершает великий акт добросердечия и милосердия, позволяя окружающим оказаться в его обществе. Правда всегда была лишь в том, что Драко ненавидел одиночество и чванливую манерность. Он ненавидел пустоту огромного менора, политических оппонентов Люциуса, с которыми следует быть услужливым, и меланхоличную мать, что проводила дни в тени мужа.
Сегодня Драко дышал полными легкими, его ждал год в Хогвартсе, веселый и беззаботный. От отца он получил добро на любые выходки, главное правило всегда одно — не будь пойманным. Как только они сошли с Хогвартс-экспресса, Малфой высматривал всклокоченную макушку Поттера, но тот ускользал от него до самого ужина. Настроение подскочило к отметке «превосходно», стоило его взгляду выцепить вечную троицу из толпы студентов.
— Эй, Поттер, говорят ты раскис, в обморок упал, — Малфой натянул капюшон мантии до самого носа, издал страшный звук и начал размахивать руками, двигаясь в сторону Гарри, вместе с Кребом и Гойлом за спиной.
— Пошел ты, Малфой, сам в штаны наложил от страха, — Рон выбежал вперед, загородил друга и уставился на компанию слизеринцев.
— Уизел, — растянул Драко со стандартной насмешкой, — что за мерзкие разговоры про экскременты, ничего не хочу слышать о твоих фантазиях, — Малфой в два прыжка обошел рыжего приятеля героя и почти столкнулся со знаменитым лбом со шрамом. Смахнул капюшон с лица, уставился в зеленые глаза напротив. — Молчишь, герой, дар речи ты тоже потерял, как и свое достоинство?
За спиной Малфоя раздались улюлюкающие звуки слизеринцев. К его телохранителям присоединились Паркинсон и Забини. Рон опять двинулся вперед, но был перехвачен Гермионой. Она что-то зашипела ему на ухо и не заметила, как Гарри остался наедине с компанией слизеринцев.
— Какие-то проблемы, Малфой? — Поттер выплюнул имя школьного врага. — Твое лицо я подозрительно часто вижу, не много ли внимания. Может ты хочешь автограф, но стесняешься попросить?
Обычный Поттер показывал себя не лучшим образом в словесных баталиях. К удивлению слизеринцев и к удивлению самого Гарри, ему вдруг захотелось устроить хорошую заварушку. Он почувствовал свободу и предвкушение, адреналин приятным ручейком пробежался по закоченевшему телу после встречи с дементором. Он увидел, как вытянулось бледное лицо слизеринца и ухмыльнулся.
— Ох, Драко, я угадал. Нам ведь ни к чему официоз? Хочу сделать приятно моему самому преданному фанату, — иррациональная злая веселость прыгала в желудке героя, и он не собирался останавливаться. Их перепалка уже переросла в свару, со всех сторон слышались возгласы слизеринцев. Рон успел вырваться из захвата Гермионы и бежал с палочкой на Забини. Зачинщик конфликта тоже вышел из оцепенения, выхватил палочку, но Поттер успел крикнуть «Экспеллиармус» быстрее, чем Малфой придумал, какое проклятье пустить в ухмылку героя магической Британии.
— Ты, грязный полукровка, еще ответишь за это, — Малфой посмотрел куда-то за Поттера и велел друзьям сваливать. Перевес сил складывался не в их пользу, каждый первогодка в Хогвартсе знал, что от братьев Уизли надо держаться подальше, если не хочешь получить навозной бомбой по макушке или зелья вечного поноса в тыквенный сок.
— Что у вас стряслось, детишки?
— Опять нападаете на слизняков? — Джордж и Фред присоединились к компании золотого трио в школьном дворе.
— Они сами приперлись, — лицо Рона было цвета его галстука, красным.
Школьные будни потянулись ровной чередой событий, Гарри радовался близости друзей и родным стенам замка, Рон ныл в преддверии очередных зелий с профессором Снейпом, а Гермиона пряталась за стопками любимых пыльных фолиантов и добросовестно забивала голову новыми знаниями. Тем временем Малфой готовил новый план «унижения блядского Поттера». Он предвкушал страх героя и собирался использовать его, как козырь в рукаве. Хотя, совсем не обязательно, придерживать козырей, можно с них и пойти.
— Драко, может, скажешь уже, какого боггарта, мы сидим тут уже второй час, как истуканы?
Драко цыкнул и пригрозил Блейзу «силенцио» и «ступефаем», если тот не видит разницы между волшебниками в засаде и безмолвными и неподвижными статуями.
— Да расскажи мне уже, что такого интересного может произойти вечером в классе защиты от темных искусств, тут же никого нет!
Не успел Блейз возмутиться, как скрипнула дверь классного кабинета. Сначала показался профессор Люпин, а затем и Гарри Поттер. Лицо Забини украсила ухмылка, зеркальная той, что появилась у его белобрысого друга. Они замерли в нише за портретом, Малфой даже удивился, насколько удобное место для наблюдений выбрал. Часы пробили 6 раз, Люпин притащил сундук с боггартом, тот же, что и на занятиях.
Драко заерзал в ожидании, он не мог простить Поттеру недавнего позора. Все было неправильно: его уверенный тон, открытая насмешка и улыбочка. Гарри Поттер насмехался над ним и получал удовольствие. Немыслимо. Этим должен заниматься только он — истинный аристократ, ценитель словесных дуэлей и их бесспорный победитель. «Уел в моей же игре, да кто тебе позволит, уебок. Надо напомнить твое место, шрамоголовый уебан Поттер», — подумал Малфой. С недавних пор, он находил уместными некоторые магловские ругательства. Позволить себе выражаться подобным образом, он мог лишь в мыслях и иногда в разговорах с близкими друзьями. Драко обнаружил, что Забини и Паркинсон тоже видят прелесть в таких высказываниях. Наследник чистокровного древнего рода пока не решил, отчего нельзя говорить грязные магловские словечки вслух, и подобает ли такое поведение его статусу. Малфоя преследовала внутренняя уверенность, что «уебан Поттер» звучит более обидно и увесисто, чем «вонючий полукровка Поттер».
Люпин начал рассказывать истории про молодость, про Джеймса и Лили Поттер, не спешил выпускать боггарта. Поттер улыбался, а Забини от скуки начал перебирать всевозможные страхи героя:
— Драко, почему ты думаешь, что это не Темный Лорд? Это ведь очевидно, он хотел его смерти, убил его родителей.
— Нахрена Поттеру бояться мертвяка.