V. Ян Чонвон. (1/2)
Мы с Сонхуном дружим не так долго, но за эти три года мы выстроили настолько близкие отношения, которые я не мог выстроить всю жизнь. Однажды на сеансе мой психолог спросил меня в тесте на одиночество, трудно ли заводить друзей во взрослом возрасте, и я ответил нет. Это не трудно и вполне возможно, если вы не я. По счастливой случайности Сонхун принял меня таким, каков я есть, и я благодарен ему за это. На самом деле, выстраивать какие-либо отношения — это всегда очень сложно. Приходится ради того, чтобы люди ко мне тянулись, надевать маску вечной жизнерадостности и проявлять инициативу, запирая настоящее под замком. Только так можно понравиться людям. Но Сонхуну я не понравился.
Когда мы начали дружить, я понял, что этот механизм не работает, и сильно испугался, а мой психолог сказал, что я просто проживаю новый опыт. Сказал, что всю жизнь я действовал так, как меня научил опыт с моими родителями, и впервые этот способ не сработал. Точнее, не впервые, просто впервые я почувствовал острое желание дружить с человеком, который в общении мне отказал. К счастью, у меня нашлись силы на первичную навязчивость.
Но что произошло сегодня? Психолог мне говорил, что мне всегда не хватало близости с друзьями, что я гонюсь за постоянным времяпрепровождением, и это правда, я очень хотел бы путешествовать, отдыхать и много-много гулять с Сонхуном, но я боюсь. Просто боюсь его. И сегодняшний эпизод снова показал, что я не справляюсь. Сумев однажды открыть Сонхуну настоящие эмоции одну за другой, я больше не могу надевать маску жизнерадостности, если что-то меня задевает. Кроме того, я всё равно молчу. И я уверен, от этого хуже нам обоим.
Перебежав узкую дорогу к участку, который ремонтировали и обставили специальными синими табличками, Чонвон прошёл мимо рабочих и бетономешалок. Он бросил взгляд на исторический монумент через главную улицу с двумя полосами — это был красивейший храм Санемун, с которым у него связано много воспоминаний. В частности, только приятные, и некоторые из них не с участием одной лишь семьи, но и с лучшим другом. Познакомившись на первом курсе, Чонвон спустя месяц общения позвал его прогуляться по своим любимым местам, и тогда они зашли в этот храм, работающий круглые сутки, посидели на ступенях, даже сделали парочку фотографий и помогли милой дамочке с коляской спуститься вниз. Сонхун тогда едва не упал.
В нос ударил насыщенный запах дешёвого рамёна, который заваривали в каждом бутике на намдэмунском рынке, куда он и держал путь. Совсем перед входом встал бело-красный минивэн какой-то службы, и мужчина, разгружавший его, случайно выронил коробку. Его напарник решил рассмешить всех своих коллег и подбежал к грузчику, испугав его громким «бу» на ухо. Чонвон неловко поднял нетяжёлую коробку, улыбнувшись на «спасибо», сопровождаемое вздохом, вернул товар и вошёл на рынок.
С некоторым знакомыми тётушками он здоровался, потому что видел их ежедневно на протяжении своих двадцати двух лет, некоторые его обсуждали, а один аджосси, торгующий старомодными шляпками, панамками и беретами, подозвал его к себе и передал авоську с жёлтыми яблоками.
— Это госпоже Ян. Они поздние и очень сочные, обещаю!
Всегда, когда он возвращался домой, он забирал по пути какие-то подарки. Здесь всюду были их друзья и знакомые, а также друзья его бабушки, так что он настолько привык к получению фруктов или газет в руки, что иной раз, когда с ним только здоровались, чувствовал себя неуютно и опустошённо. К счастью, сегодня не такой день.
Проскочив ещё около пятисот метров, он встал под навес бутика с разноцветными тряпками и полотенцами, заглядывая внутрь, но аджумы нигде не было. Это заставило Чонвона побеспокоиться — обычно женщина ни на шаг не отходила от своего товара, а если и отходила по мелким делам, то ставила кого-то на замену. К тому же таблички о перерыве он тоже не нашёл.
— Извините, а где госпожа Шим? — обратился юноша к аджосси, продающему рядышком рыночные сумки, пакеты и кульки с различными рисунками и надписями. Сам он выглядел не сказать что слишком старо, ему было около сорока пяти лет, одет был в рубашку клетчатую с капюшоном и старенькие джинсы, но что-то в этом человеке Чонвона оттолкнуло сразу же. Он слегка напрягся и сделал шаг назад, недоверчиво присматриваясь, но на лицо натянул миловидную улыбку.
— Там же, — кивнул мужчина в палатку.
Ян ещё раз осмотрел незнакомого продавца, который, видимо, заменял привычного господина Су, и снова заглянул внутрь бутика. Стоило ему посмотреть за стойку с кассой, как он тут же увидел кудрявую тёмную макушку женщины, чудным образом уснувшей на рабочем месте. Он хихикнул тихо под нос и подошёл к ней, слегка пнув ногой авоську с яблоками.
— Эй, госпожа Шим, — позвал он и ткнул пальчиком в ей плечо. Старушка внезапно вскочила и вскрикнула, из-за чего подпрыгнул и коротко взвизгнул парень. Он перепугался, не ожидая такой реакции, и схватился за сердце одной рукой, вымученно кривясь. — Госпожа Ши-им! Ну чего вы так пугаете?
— Тьфу ты, Чонвон-а, напугал ты меня… Я, что, уснула, что ли? — она вытянула руки по столу и удивлённо уставилась на закрытую кассу.
— Вот именно, а если бы ваши супер-мягкие-и-никогда-не-портящиеся-и-не-скатывающиеся-тряпки украли? Это была бы катастрофа!
— Ты прав! — она округлила глаза и, кряхтя, вылезла из-за стойки. В пенсионном возрасте всё-таки не удавалось ловко и быстро преодолевать препятствия. — А ну проверь, не украли ли у меня ничего, а? Вдруг бандиты какие…
— Всё в порядке, я уже проверил, — поспешил он успокоить тётушку, выходя за ней следом на улицу и следя за тем, как забавно пружинили при косолапой ходьбе её навитые бигуди кудри. — Ни одна тряпочка не пострадала. Вы как сами? Ваша дочь, с ней всё хорошо? Я слышал, что она попала в больницу…
— Ой, Чонвон-а, не говори… Получила сотрясение мозга себе, дурёха, а я ей говорила, что не женское это дело — вождение. Но кто старую послушает?
— Она попала в автокатастрофу? Я зайду к ней, как появится время… — таких подробностей юноша не знал и разомкнул поражённо губы, вперившись в женщину взглядом и всматриваясь в каждую её эмоцию, улавливая любую информацию. Его эмпатическая натура почувствовала трагедию, словно свою собственную. Он сочувственно похлопал аджуму по плечам и приобнял, утешая.
— Врачи говорят, что всё у неё будет хорошо… к счастью, она оставила тогда внучку дома, сказала, что ей интуиция подсказывает это! — старушка пыталась занять свои руки чем-то во время разговора и взяла одну упаковку тряпок, рассматривая их и разминая, но мыслями она была так далеко от своих товаров, что даже не заметила покупателя.
— Это чудесно, надеюсь, она быстро поправится, — кивнул улыбчиво Чонвон и посмотрел на подошедшего потенциального потребителя, нацелившегося на детские банные полотенца. — Я пойду домой, мне к завтрашнему дню нужно подготовить конспекты, так что…
— Ты же тоже учишься на врача! — воскликнула она. — Учиться — это очень хорошо. Надеюсь, в нашей глупой стране на одного умного врача станет больше, Чонвон-а.
Юноша вежливо и доброжелательно ей улыбнулся, понимая, что большего он ей поведать не мог, и единственное для неё утешение — вера в лучшее. Он прошёл в небольшой туннельчик с висячей горящей лампочкой и услышал звуки со стороны закрытой полустеклянной двери: кто-то что-то сверлил, шумело оборудование, пахло сильно кислотой и щелочью. Подумалось, что стоило бы прикупить немного чистящих средств домой, потому что в прошлый раз он перед тем, как почистить плиту, заметил отсутствие средства под раковиной. Пропустив дверь в помещение с аппаратным оборудованием, он поднялся по двухмаршевой лестнице на второй этаж и прошёл по серому тёмному коридорчику, где не было ни одной работающей лампы, к немного пошарпанной двери, и открыл её ключом.
— Я дома… — прошептал он в пустоту, зная, что никто ему сейчас не ответит. Он не жил один, нет, просто сейчас мама работала, ведь было всего четыре часа вечера, а младший брат был с ней — утром она предупредила, что возьмёт его на работу, так как в его школе пробило трубы, — так что он просто наступил себе на пятки, стягивая кроссовки, оставил яблоки на крохотной кухоньке, совмещённой с прихожей, глянул в сторону гостиной и ужаснулся.
Его сердце тут же ухнуло, а рука потянулась к телефону в кармане, но так до него не дошла — замерла, как и всё его тело. Он уставился на сидящего на диване мужчину, смотрящего телевизор, накручивающий чужое электричество. Чонвон почувствовал, как в поджилках накапливались зерно за зерном отторжение и страх. Юноша сглотнул, но комок встал поперёк, и ему пришлось вдохнуть, отчего горло засаднило ещё сильнее.
— Что ты тут делаешь? — сказал он, сделав шаг в сторону двери, прячась за углом. Его чувство безопасности резко пропало, Ян ощущал угрозу даже от неподвижного объекта, напоминающим человеческий силуэт. Именно так. Он не мог назвать его человеком. «Сонхун…» — пискляво подумал Чонвон, когда телевизор выключился, и прищурился, словно готовился к появлению чего-то настолько ужасного, что смотреть было бы просто невозможно. «Мама», — вновь промелькнуло в его мыслях, а затем стало пусто, и одна лампочка загорелась ярко-красным светом.