XI. (1/2)
***</p>
Твои дивные кристаллы-они так холодны и непокорны.
Они притягательны, укрыты россыпью ресниц, что порхают монотонно…
Грани их остры, отделаны руками мастера.
И да, они прекрасны, ни один брильянт с ними в совершенстве не сможет потягаться.
Но они такие лишь для тех, кого ты в душу не пустил.
Для тех, кто не стал ради доверия бороться и тратить своих сил.
Лишь для моих глаз ты открыл потрепанное сердце, лишь для них показал мне сломленную душу, не знающую ранее уют.
Лишь немногим довелось увидеть за мерцающим и дорогим кристаллом манящий, чистый изумруд.
На первый взгляд, он не так роскошен; не так пленителен на вид.
Стоит только присмотреться и увидеть россыпь крапинок, мятно-чёрный ободок и радужно-зеленый перелив.
За чудной вещью всегда скрыта какая-то трагедия, но не каждому дано эту потерю лицезреть.
Человек внутри грубеет и теряет жертвенный рассудок,
Но стоит лишь открыться, и отчаянье с лица стереть,
И непорочный кристалл станет смертным изумрудом.</p>
***</p>
Душный зал библиотеки заполнил влажный запах древесины и пыли, щекочущий кончик носа.
Высокие винтажные стены вздымались к верху и освещались оранжевым светом через большие, высокие окна до потолка. На их стёклах играли солнечные блики, которые неприятно щипали глаза, отчего хотелось зажмуриться и уткнуться головой в книги.
Вокруг было пусто и тихо. Эта идиллия изредка прерывалась сухим и резким звуком переворачивающихся страниц, хаотичным шарканьем ручки по листку бумаги и шагами присутствующих.
Все сидели на удобных, одноместных креслах, что были обиты бархатным пурпурным материалом, внимательно изучая написанные термины в учебниках.
Перед глазами Луи лежала открытая книга, от которой веяло стариной. От пожелтевших страниц исходил приторно сладкий шлейф, от которого юноша чуть зажмурился в удовольствии.
Ему всегда нравился запах страх книг в домашней библиотеке, от которой его было сложно оттянуть в детстве. Бывало, он достанет книгу, что давно была всеми забыта и пылилась в самом конце полки, откроет ее с глухим треском на середине, поднесёт к лицу и вдохнёт приятный аромат полной грудью.
Время шло, парень взрослел, а старые привычки только и делали, что брали верх над ним.
Вот и сейчас он сидел в окружении друзей, наслаждаясь ярким запахом.
Найл сидел слева от него и что-то старательно переписывал в тетрадь, закусывая язык. Его волосы сильно растрепались от частого пропускания руки через них. Перед ним были небрежно раскиданы листы с терминами и пару книг, уголки которых изрядно потрепались за долгое время пребывания в библиотеке.
Справа сидел Лиам, загадочно смотревший в экран телефона, будто там действительно было что-то важнее, чем подготовка к экзамену, который должен был состояться через пару месяцев. Парень сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку мягкого кресла и запрокинув ногу на ногу.
Луи изредка отрывался от каракуль, которые он выводил то ручкой, то карандашом на страницах книг и тетрадей, чтобы взглянуть на медлительного Зейна. Юноша сидел в чёрной рубашке, рукава которой были чуть подвернуты, а очки с темной оправой почти сползли на кончик носа из-за постоянных поворотов головы.
В руках у Малика лежал огромный учебник, за которым тот был спрятан точно за каменной стеной. Каждый раз, чтобы перевернуть слипшуюся страницу, он облизывал конец пальца, на что Томлинсон часто обращал внимание. Его движения были очень медлительными и вялыми, словно весь мир для него останавливается и ему некуда торопиться.
Шатен также предпринимал попытки поучиться, но в конечном итоге сдался и просто начал издеваться над бедными тетрадками, которые были полностью разрисованы странными, глазастыми и зубастыми фигурами. Каждая рожица не походила на другую и получалась весьма забавной, что умиляло юного художника.
Он оперся головой о руку и чуть наклонил ее вбок. Тяжелый вздох выдал его полную незаинтересованность и усталость, отчего он выпрямился и вытянул руки вверх, потягиваясь, и покрутил головой, чтобы размять онемевшую шею.
— Люк и Эштон зовут всех сегодня пить, — Лиам развернулся к Луи, привлекая внимание второго. — Торжество через пять часов, так что, поднимайтесь, красавицы!
Пейн старался говорить шепотом, но все равно получил пару шиканий от посторонних.
— Этим детям хоть восемнадцать есть? — какая-то блондинка повернулась к Томлинсону и громко шикнула на него, приставляя палец к губам.
Луи повернулся на звук и показал ей средний палец, нахально улыбаясь.
— Эштону есть, остальные догонят через год. Все законно. Или ты неожиданно переквалифицировался в сотрудника полиции и хочешь нас сдать с потрохами? Только не это, Томмо! Я не вынесу этого предательства с твоей стороны! — Лиам откинулся обратно на спинку кресла, скрещивая руки на груди, словно готов к погружению в гроб.
Луи громко брызнул смехом, после чего последовало еще два недовольных звука со стороны занятых людей. Шатен громко шикнул в ответ, передразнивая их.
— Вы мешаете мне и моему другу работать своим шиканьем! Успокойтесь и продолжайте дальше грызть гранит науки, — Луи драматично вскинул руки вверх и развернулся к книге, делая вид, что читает.
— Боюсь, нашего героя спасателя сейчас изнасилуют Апологией Сократа, так что, предлагаю бежать, — Лиам придвинулся к центру стола и начал шептать грубым, бархатным голосом.
— А крысы бегут, крысы бегут с корабля, — также шепотом пропел Луи и начал складывать свои вещи в сумку, повторяя за остальными.
Неаккуратно затолкав пару тетрадей в сумку и придавив их учебником, Пейн развернулся и показал Томлинсону средний палец. Затем скомандовал:
— Поднимайтесь, капитан! Ваши жемчужинки возвращаются в бескрайний океан с ромом, — Найл оторвался от своих записей и брызнул громким ирландским смехом.
— Так точно, юнга!
— Почему юнга именно я? — Найл надул губки от недовольства.
— Потому что роль командира и лоцмана на нас, — тихий, бархатистый голос Зейна раздался с другой стороны круглого стола и привлёк внимание остальных.
— Именно! А ещё ты маленький пирожочек, который ничего не знает о ссудной жизнь. Теперь прошу вас, джентльмены, поднять свои квадратные от сидения задницы и пойти отведать прекрасные алкогольные напитки! — Луи подскочил с места, со скрипом отодвинул тяжелое кресло, чем привлёк внимание людей во всем помещении.
Он огляделся с выпученными, из-за неудобства, глазами и быстро выбежал из помещения, прощаясь по пути со всеми и получая в ответ «задрал шуметь» и «вали на хер отсюда».
***</p>
— Ты опаздываешь уже третий раз, Луи, — низкий мужчина с сединой и небольшой щетиной на лице что-то записывал в своём блокноте, не обращая никакого внимания на стоящего перед ним парня. — Ещё одно и я оштрафую. За следующим последует увольнение.
— Прости, Томас. Мой колледж в тридцати минутах езды отсюда. А..а пары впритык, я...я просто не...я, — мальчик скрестил руки за спиной и старался не сталкиваться глазами с сердитым администратором. Он искренне не понимал, зачем стоял и оправдывался, но это единственное, что ему оставалось.
Мужчина оперся локтями о барную стойку, а его очки сползли к кончику носа, в то время, как он прожигал юношу выжидающим взглядом.
— Этого не повторится, — откашлявшись, подытожил Луи, кивая больше самому себе.
— Верные слова. Очень надеюсь на это, парень, — Томас похлопал его по плечу и указал на дверь в подсобку, призывая к работе.
Луи дернулся с места и залетел в небольшую комнатку: справа стоял маленький диванчик цвета индиго, кулер с водой и маленький туалетный столик.
Сбросив с себя ветровку, небрежно скомкав и закинув ее на подлокотник диванчика, Томлинсон натянул помятый темно-синий жилет и рубашку, на рукаве которой покоилось въевшееся пятно краски - осталось после очередной доработки декораций. Томлинсон недовольно фыркнул и подогнул испачканный край, засучивая рукава до локтей, поправил челку и подошёл к кулеру, наливая немного прохладной воды в стакан, на стенках которого мгновенно осел конденсат.
Он бы предпочёл этой утомляющей работе мягкую, пуховую постель, в которой мог бы скрутиться клубочком и провалиться в сон на добрый десяток часов, но вместо этого жадно глотал холодную воду и шлепал себя по щекам, пытаясь взбодриться.
Оказывается, что звук прозвеневшего будильника, что сообщил о начале работы пробуждает лучше, чем что-либо ещё, потому что мальчик уже выбегает из помещения, натягивая на себя приветливую, пусть и фальшивую улыбку, и направляется прямиком к невысокому подъему от входа в логово искусства, заводя руки за спину и приветствуя гостей.
—Добрый вечер! — громогласно провозгласил юноша. — Добро пожаловать в театр «Гранд»! Хорошо просмотра!
— Здравствуйте... эм, Луи, верно? — спросила невысокая блондинка, облачённая с строгий костюм чёрного цвета и несильно прозрачную блузу, заправленную в штаны. Ее волосы были завязаны в высокий хвост, а края расстёгнутого пиджака небрежно болтались по бокам.
— Ты...мы учимся вместе? — Луи ошарашено смотрел на девушку, пытаясь вспомнить, пересекался ли с девушкой в колледже на парах, но знакомые картинки наотрез отказывались всплывать в его голове.
— Нет. У меня первый курс экономики. Но мы пару раз пересекались. Я Перри Эдвардс, — блондинка протянула ему руку для знакомства и расплылась в приятной улыбке. — Так... ты тут работаешь, верно, Луи?
— Вы находитесь в театре, а я стою в одежде персонала, стоя у входа, — юноша окинул себя взглядом и развёл руки в стороны, констатируя факт. — Похоже на то, что действительно работаю.
— Прости за глупые вопросы. Просто ни разу тебя тут не видела. Обычно по этим дням тут правит Элеонор.
— У нас плавающий график. Неделю так, неделю этак, — парень взял тряпку, висящую на дверце тумбочки и начал протирать панель стола, запачканного краской. До него работали другая группа людей, а после нее остаётся куча мусора, что изрядно бесило Томлинсона, ведь это мешает работе.
— Сегодня вечеринка у Люка. Ты же будешь? — Перри взяла стакан в руки отошла к близ стоящему столику к трубочками и пакетиками сахара.
— Думаю, что пересечемся, — парировал Луи, не отрываясь от дела, пока Эдвардс выкидывала пустой пакетик сахара в урну и плотно закрывала пластиковую крышку горячего напитка.
— В таком случае, до встречи, Луи со второго курса философии, — девушка подмигнула ему, проходя дальше и цокая каблуками, сопровождая свой уход громким звуком, отлетающем от высоких стен, что резал слух, от чего мальчик непроизвольно поморщился, принимаясь встречать новых гостей.
***</p>
Синий неоновый свет прожекторов залил все помещение, полное кучи пьяных людей, пытающихся сыграть в бир-понг. Изредка зелёные и фиолетовые огоньки освещали пары, не сумевшие сдержать феромоны и целующиеся в углах комнаты.
На полу были разбросаны красные пластиковые стаканчики, а в ушах давно начало гудеть из-за постоянного шума и музыки.
Внутри дома было жутко душно из-за танцующей толпы, а картину дополнял едкий запах пота, что въедался в ноздри, заставляя морщиться.
Луи резко поднялся с дивана и схватился за кружащуюся от алкоголя голову. Юноша сильно зажмурил глаза и помассировал виски, шумно выдыхая и направляясь к выходу из дома.
Томлинсон пару раз наткнулся на пустые стаканчики, небрежно разбросанные на полу, после чего с матерился себе под нос. Пробираться через танцующих людей-все равно что проходить по лабиринту. Его постоянно толкали и зажимали, отчего он прижал руки к груди, стараясь протиснуться в щели из влажных, потных тел.
В толпе он заметил танцующую Перри, двигающуюся в такт музыки и красиво извивающую тело под долгие, тягучие звучания. Девушка бросила на него единичный взгляд и кивнула головой, подзывая к себе. Луи лишь взмахнул рукой, приветствуя, а затем спеша открыл дверь.
Свежий, холодный воздух врезался в грудь юноши, а его ледяные иглы впивались в открытую шею парня, пуская табун мурашек по нежной коже.
Сухая листва хрустела под ногами, вызывая слабую дрожь в стопах. Она ломалась, рассыпалась в пыль под тяжелым весом.
Томлинсон ещё пару минут постоял в тишине на заднем дворе дома, слушая хрустящий крик травы.
Чёрное небо было усыпано миллионом ярких звёздочек. Они словно светящийся город с высоты, мигали, мерцали, гипнотизируя парня. Он чуть склонил голову набок, пробегаясь глазами по открытой местности: пожелтевшие, почти лысые деревья, тьма, умиротворявшая тишина и он.
Гарри стоял с другой стороны кирпичной стены и флиртовал с кокетливой девушкой в приталенном платье, улыбаясь.
Луи подавился коктейлем из воздуха и своих слюней, заострив внимание на обтягивающих кожаных штанах с завышенной талией, полупрозрачной чёрной рубашке с руками-фонариками. Воротник был присборен и формировал воздушную фигуру из ткани, которая была столь прозрачна, что юноша мог разглядеть каждую татуировку на теле Стайлса.
На ногах красовались сапожки на невысоком каблуке, что слегка поблескивали на свету из окон дома. Волосы с боковым пробором, что ниспадали на широкие расслабленные плечи-все восхищало в нем.
Томлинсон попытался отвлечься на грузную стену, что была не так восхитительна, но не вызывала такой ураган эмоций в его крохотном пьяном теле.
Чиркнув колесико зажигалки, лицо парня залилось красно-оранжевым цветом, а горло и легкие постепенно заполонил едкий, тягучий дым.
Шатен стоял, оперевшись о стену спиной и одной ногой, крутил в руке тонкую сигарету и стряхивал пепел ударом пальца.
Тяжелый табачный запах витал в воздухе и окружал качающееся тело парня. Одна рука лежала вдоль тела, голова чуть наклонена назад, а глаза вырисовывали узоры, соединяя звёзды линиями. Мерцающие огоньки составляли компанию полной луне. Луи не причислял к себя романтиком, но что-то внутри так и вырывалось наружу, прося его разложить на траве плед, мягкие большие подушки и просто наблюдать за прекрасным.
Он всматривался в чёрную манящую глубину, изучая и подмечая каждый интересный момент, пока земля не начала уходить из-под ног.
Люди часто наблюдают за загадочной бездной, что хранит в себе кучу секретов, точно шкатулка. Они часто загадывают желания, видя падающую звезду, в надежде, что их истинные мечты сбудутся. Но никто не знает, что они будут делать, если это произойдёт…
— Красивое небо. Оно меня очень успокаивает и… Открывает, — еле слышно и мелодично проговорил Гарри, становясь напротив Луи и наблюдая за курением второго.
— Открывает? — сощуренные глаза выдали недопонимание в Луи. — Типа срывает маску?
Стайлс пару секунд стоял и молчал, потупив глаза в пол. Он убрал руки за спину и покачивался на ногах.
— Думаю… Принцам стоит порой снимать с себя оковы под защитой звёздных меридиан, — Луи брызнул смехом и хмыкнул, наблюдая за падающим пеплом и прокручивая в голове прошлую встречу.
— Ну и как сейчас поживает мой принц? — Томлинсон засунул руки в карманы и склонил голову, с улыбкой наблюдая за тем, как черты лица Гарри переходят из напряженных в расслабленные.
— Я бы сказал, что он устал. Устал от сражений, но пока не сдаётся.
— Не придумываешь ли ты для него слишком драматичную трагедию? — шатен распрямился и сделал неловкий шаг вперёд, чтобы посмотреть в глаза Стайлса.
— Все мы порой выдумываем трагедию, чтобы заполнить пустоту в жизни, Луи.
— Ты считаешь его жизнь пустой и несправедливой? — Томлинсон широко раскрыл глаза и впился ими в темный леса кудрявого, в которых он еле-еле ходил, имея карту в руках.
— Не совсем. Мир предельно жесток-не жизнь. Если бы ты так не думал, Луи, то не стоял передо мной, — улыбка на лице зеленоглазого мгновенно погасла, а взгляд помрачнел.
— Не мир жесток, а люди, — буквально по слогам проговорил Томлинсон, подмечая обманчивое суждение собеседника.
Теперь прекрасные и честные изумруды стали неприступными кристаллами, что пленили всех людей, которых встречали Гарри.
Только Луи на это не купился, зная, что повредил прочную оболочку уюта парня.
Он зашёл дальше, чем собирался и потревожил покой бесов внутри юноши.
— Но люди создают наш мир. Лишь мы можем выбрать стать такими же или создать что-то новое и более совершенное, — Гарри перевёл взгляд на Луи, чтобы тот видел его, выглядя слишком уязвимым.
— И у тебя получается выиграть в погоне за великим? — парни стояли так близко друг к другу, что их дыхание согревало щеки.
Шатен глядел на кудрявого снизу вверх большими, честными и уютными глазами. Такими, которые успокаивали Гарри; глядя в которые, он был готов довериться и излить душу.
— Будем считать, что уже преодолел финишную черту, но дошёл до конца последним, — Луи стоял в недопонимании, пытаясь осознать сказанное.
— Кудряш, я пьян вдрызг. Не хочешь обойтись без своих аллегорий и излюбленных метафор? — Луи потёр переносицу двумя пальцами, успокаиваясь и расслабляясь.
Гарри издал хихикающий звук, услышав знакомое прозвище и увидел надувшиеся губки Луи.
Он ещё несколько секунд следил за движениями пьяного тела, а затем выдал:
— Есть одно место, которое тебе немного поможет понять ход моих мыслей, — ямочка украсила щечку от знакомой открытой улыбки, что не могло не радовать Луи.
— Зачем мне что-то понимать, если ты можешь овладеть такой способностью, как говорить прямо? Это непосильная ноша, я знаю, но всегда надо пробовать что-то кардинально новое, — Томлинсон вскинул руки вверх, демонстрируя то, будто он сказал самую гениальную вещь на планете.
— Потому что я загадка, а ты любишь разгадывать, — Стайлс повторил его движение. — В конце то концов, это единственный способ, как я могу делиться своими мыслями… Иначе мысли начнут бойню, в попытке поделить меня между собой, — вид младшего вновь стал неприступным и печальным.
Будто он вовсе не хотел искать путей измениться и привнести в жизнь ярких красок.
Ведь каждая такая попытка заканчивалась бурной смесью чёрного и серого.
Он прекрасен и обаятелен на первый взгляд, но не каждый будет копаться внутри сломленной души и пытаться добраться до истины. Это сложная и кропотливая работа. Легче все списать на то, что этот человек всегда такой и не пытается замаскировать боль. Но как показывает практика-за яркой и жизнерадостной улыбкой всегда скрывается отчаяние; за добрым и большим сердцем — черствость и недоверие; за открытой душой — обман и обида.
Все просто смирились с этим ужасающим фактом.
Луи долго стоял и смотрел в одну точку, обдумывая предложение, после чего поднял взгляд на Гарри и сказал: