Том 1. Глава 17. Бай Цзы Фэну предлагают сделку, на которую он соглашается (2/2)
«Будут ли покои Повелителя нагромождены так же, как у Цао Юань Лу, падкого на блеск каменьев?» – думал Бай Цзы Фэн, пытаясь приноровиться к шагу коня. «Или, быть может, их стены увешаны не совсем приличными изображениями, как в чунь хва?».
Каково же было его удивление, когда по прибытии он попал в просторный кабинет, вдоль двух стен которого высились до самого потолка громадные полки, плотно заставленные свитками. У основания каждой полки виднелся указатель, благодаря которому можно было с лёгкостью найти необходимый трактат.
Слева от окна расположился небольшой письменный стол в окружении циновок и подушек всевозможных расцветок. Сам же стол был усыпан посланиями и донесениями. Помимо печати провинции, в верхнем углу каждого документа красовался символ принадлежности отправителя к определённой фамилии: там были звёзды и цветы, квадраты с иероглифами «Мин» или «Цзян»[7], птичьи головы и даже изображения мечей, характерные для семей потомственных заклинателей.
Убранство покоев было чересчур простым для Повелителя клана, но вполне подходящим для того, кто собирался коротать в них время за работой. Никаких украшений и мраморных фигурок – одни лишь книги, да официальные документы.
Проводив гостя, Фэн Мин оповестил о нём Чжао Мин Я, и, выразительно посмотрев на своего Господина, удалился восвояси. Бай Цзы Фэну пришлось подождать, пока Повелитель не прочитает до конца очередное послание и не отложит его в сторону, подняв на него глаза.
– Не знал, что вы с Цзи окажетесь настолько близки, – произнёс Чжао Мин Я после недолгого молчания, остановив взгляд на его шпильке. – Знаешь ли ты, что за украшение сейчас скрепляет твои волосы?
Бай Цзы Фэн отрицательно мотнул головой, и на лбу Владыки пролегла тонкая, едва заметная морщинка.
– Что же, всё именно так, как я и думал, – в забытьи, он тронул лоб рукой, вымазанной в туши, оставив на коже сизое пятно. – Цзи не из тех людей, что во всеуслышание объявляют о ценности подарка.
Взяв ножны с мечом, Чжао Мин Я поднял их в воздух, на краткий миг обнажив широкое лезвие, вставленное в тяжёлую рукоять, украшенную пышным золотым пером.
– Это Фэн Хуан[8], – произнёс он, любуясь клинком. – Много лет назад, во время падения Бай Лао Ху, Верховный Заклинатель обнаружил в архиве клана редкий свиток, по которому в Лань Фэне позднее выковали пару артефактов феникса. Меч отец преподнёс мне, а шпильку – Цзи.
– Ин Цзи не говорил, что это украшение – подарок почившего Главы, – сказал Бай Цзы Фэн, всё более удивляясь странной дружбе Цао Юань Лу с сыном Чжао Цзуна.
«Странно, что Чжао Ин Цзи отдал такую ценную вещь другому», – подумал он. «Равно как и то, что Чжао Цзун был кем-то введён в заблуждение, ведь свитка, по которому можно было изготовить подобные артефакты, в Бай Лао Ху никогда не существовало. По всей видимости, во время нападения, кто-то воспользовался суматохой для того, чтобы пробраться в хранилище и подменить свитки до того, как они попали в руки заклинателей Тао Хуа».
– Что же такого особенного в этой шпильке? – спросил он.
– Это мощный оберег, – отвечал Чжао Мин Я. – До тех пор, пока ты носишь его на себе, он будет защищать тебя от воздействия чар и магии, сохраняя ясность ума. Но, – Повелитель постучал костяшкой указательного пальца о стол, прерывая размышления Бай Цзы Фэна. – Я вызвал тебя по иному вопросу. За последнюю седмицу в Цин Хуай пришло множество донесений. Не только в столице, но и в близлежащих провинциях люди начинают страдать от сонной лихорадки. Я хочу, чтобы ты помог мне в этом деле.
Бай Цзы Фэн нетерпеливо потёр виски, всё ещё гудящие от вчерашней попойки.
– Вы же знаете, что такого недуга не существует, – произнёс он задумчиво. – Для того, чтобы помочь всем пострадавшим, необходимо убить змеиного демона. Со смертью Ше Мо, мир, в котором он держит украденные души, рухнет, а сами души – вернутся в свои тела.
Чжао Мин Я поднялся, и, подойдя к Бай Цзы Фэну, протянул ему руку.
– Судя по тому, что я видел, ты отлично знаком с повадками змеиного демона, – тихо сказал он. – Помоги мне избавиться от него – и я восстановлю тебя в положении, которого ты долгие годы был лишён.
Бай Цзы Фэн лишь туже затянул пояс, ещё сильнее подчеркнув неразвитость и худобу тела Цао Юань Лу.
– Я правильно понимаю, – уточнил он, – Вы предлагаете мне убить Ше Мо в обмен на статус? Но я и так являюсь сыном Верховного Заклинателя по праву рождения, – он вскинул голову, ненавязчиво демонстрируя два прокола в мочке каждого уха, сквозь которые были продеты серебряные серьги, унизанные нефритовыми бусинами[9].
– Формально, ты – сын своего отца, – усмехнулся Чжао Мин Я, – не спорю. Но на деле – лишь красивая статуэтка, выставляемая напоказ, дабы потешить взор гостей. У любого раба в поместье Цао прав больше, чем у тебя.
– Не слишком-то вежливо для того, кто решил попросить меня об одолжении, – заметил Бай Цзы Фэн.
Сделав глоток уже остывшего чая, пахнущего зелёной смородиной, Чжао Мин Я с интересом взглянул на юношу.
– Уж не в первый раз я замечаю твою бестактность в разговоре со мной, – ответил он, немного помолчав. – Тогда как моему отцу ты подчинялся беспрекословно: и душой, и телом. При нём-то ты и слова лишнего не смел сказать, а мне – дерзишь, да так отчаянно, будто совсем смерти не боишься. Странно, что твой норов успел измениться за столь короткое время.
– Душой и телом? – Бай Цзы Фэн оскалился, чувствуя, как в нём начинает закипать ярость. – Кажется, Вы заблуждаетесь на мой счёт.
– Почему же? Хочешь сказать, что ты не был подстилкой моего отца? Матушка, – Чжао Мин Я запнулся, – матушка была Госпожой резиденции Чжао, но, из-за подобных тебе, ей приходилось ходить с опущенной головой – столь велик был позор.
– Сочувствую, – Бай Цзы Фэн скрипнул зубами. Развязав пояс, он швырнул его на пол, после чего – распахнул ханьфу. Он срывал с себя одеяние за одеянием, пока, наконец, не остался в одних исподних штанах.
– Очень сожалею, что Госпоже Чжао пришлось пройти чрез такое унижение, – его пальцы будто бы невзначай очертили шершавую полоску кожи, поверх которой шёл рубец от срезанного клейма. – Разумеется, я и представить себе не могу, каково это – склонять предо всеми голову, – Бай Цзы Фэн развернулся, продемонстрировав спину, покрытую паутиной застарелых шрамов.
– Оденься, – коротко бросил Повелитель, и Бай Цзы Фэн уловил едва заметную дрожь в его голосе.
– Вас так смущает мой внешний вид? – ядовито спросил он. – Это именно то, чем владел Чжао Цзун, не более. И, коли Вам так нравится сравнивать себя с ним, я и Вам могу подчиняться беспрекословно, – он вызывающе посмотрел на Главу клана, приподняв подбородок. – Но только за соответствующую цену.
– Вот как? – Чжао Мин Я сделал шаг, оказавшись к Бай Цзы Фэну так близко, что можно было почувствовать запах жасмина, срывающийся с его уст при каждом вздохе. – Открыто смеешь предлагать подобное Главе Тао Хуа? Несмотря на то, что ты обрезанный рукав, должно же у тебя быть хоть немного гордости про запас! – он наклонился, подняв с пола шань и накинув его на плечи юноши.
Углядев в его действиях скрытое смущение, Бай Цзы Фэн решил немного позабавиться.
– Мой Повелитель, – он широко улыбнулся, показывая зубы, – только не говорите мне, что Ваш покорный слуга смог смутить Вас своим бренным телом? Неужто Вы никогда не посещали Сады Тао Хуа?[10] Не занимались интересным под покровом ночи? Не крали поцелуй, лёгкий, точно летний ветерок? И не держали в руках чунь хва, во всех красках изобразившее слияние тесно переплетённых тел, блестящих от пота и раскинувшихся в томной неге любовных ласк? – ядовито добавил Бай Цзы Фэн, припомнив похабный сборник, главным героем которого являлся он, собственной персоной.
Чжао Мин Я спешно отвернулся.
– Закрой рот, – приказал он. – Если ты немедленно не приведёшь себя в надлежащий вид, я прикажу слугам вышвырнуть тебя на улицу.
– Ну и ладно, – буркнул Бай Цзы Фэн, – но учтите, что, коли из-за этого необдуманного поступка кто-то из именитых Господ польстится на мою скромную особу, пожелав взять меня к себе в поместье, я последую за судьбой и не стану помогать Вам с Ше Мо.
На рассвете следующего дня Бай Цзы Фэн стоял у входа в резиденцию Чжао, ожидая появления Главы. На улице было ещё совсем темно. Лишь на востоке, кое-где, медленно поднималась полупрозрачная дымка, постепенно окрашивающая тёмное небо в тёплый золотисто-серый цвет.
Покинув прошлым вечером покои Повелителя, находившегося в крайне озлобленном и дурном настроении, Бай Цзы Фэн чувствовал себя полностью отмщённым.
«Я был мёртв на протяжении полувека, и отбывал я этот срок в Лан Гэ, день ото дня коротая в обществе жадных демонов», – подумал он, сощурив глаза, казавшиеся изумрудными. «Намёк на мужеложство – меньшее из всех моих зол, Чжао Мин Я».
Переступая с ноги на ногу, Бай Цзы Фэн негромко щёлкнул в воздухе кнутом, – ожидание его утомило, и он надеялся поторопить Владыку, сборы которого затянулись дольше положенного времени.
Заслышав скрип отворяемых ворот, он, было, подумал, что сейчас увидит управляющего или старшего слугу, но перед ним стоял сам Повелитель Тао Хуа, за которым высился тонконогий вороной жеребец с белой точкой во лбу. Неизменно одетый в свои угольно-чёрные одежды, Чжао Мин Я был больше похож на демона, нежели на благородного заклинателя.
– Этот достопочтенный приветствует Повелителя Тао Хуа, – Бай Цзы Фэн церемонно поклонился. – Надеюсь, Вы хорошо выспались, как следует выкупались и всласть позавтракали? Но, разумеется, Ваш покорный слуга готов был ждать Вас столько, сколько потребуется, хоть всю веч… – ехидство Бай Цзы Фэна было прервано Чжао Мин Я, сунувшим ему в зубы печенье с засахаренными цветками османтуса[11].
Не произнеся ни единого слова, Глава Тао Хуа приторочил ножны Фэн Хуана к седлу и вывел коня на улицу.
– Владыка, – снова обратился к нему Бай Цзы Фэн, прожевав сладость, – вчера вечером Вы сказали мне явиться в час тигра[12] полностью снаряжённым, но так и не объяснили, куда и зачем мы едем.
Чжао Мин Я собирался что-то ответить, но тут ворота открылись повторно, явив фигуру статного всадника, похожего на него, как две капли воды. Иначе выглядели лишь радужки фиолетовых глаз, в которых сияли золотые звёзды, да волнистые волосы, которые из-за кудрей казались немного короче, чем у брата.
Засмотревшись на мужчину, Бай Цзы Фэн вдруг поймал себя на мысли, что Чжао Мин Я и Чжао Ин Цзи – единокровные братья.
«Почему они так похожи?», – подумал он. «Черты лица, рост, телосложение, тембр голоса. Разве может быть столько сходства у детей, рождённых от разных родителей?»[13].
Когда конь Чжао Ин Цзи проехал меж ними, разделив Бай Цзы Фэна с Чжао Мин Я, и развернулся, загородив им обоим дорогу, лицо Владыки исказилось от ярости.
– Не хочешь объяснить, что всё это значит? – спросил он, и Бай Цзы Фэн увидел, как сжались его кулаки, сдавив удила с такой силой, что дублёная кожа пошла мелкими трещинами, грозя оборваться в любой момент.
– Я поеду с вами, – сказал Чжао Ин Цзи, и на его изящном лице появилась улыбка. – Путь в Лань Фэн долог и утомителен. Кто знает, что может случиться в дороге.
– Лань Фэн? – Бай Цзы Фэн обернулся к Повелителю Тао Хуа, не веря своим ушам. – Но зачем нам ехать в другой клан?
– У Главы Лань Фэна есть артефакт, который поможет нам выманить Ше Мо, – неохотно сказал Чжао Мин Я. Обернувшись к брату, он произнёс вполголоса: «Надеюсь, мне не придётся пожалеть о том, что я позволил тебе отправиться вместе с нами».
– Мин Мин, ты просто чудо! – Чжао Ин Цзи хлопнул его по плечу, подъехав ближе к Бай Цзы Фэну. – Юань Лу, ты же рад, что гэ-гэ поедет с тобой? – спросил он.
«Несмотря на внешнее сходство, они разные, как небо и земля», – вынес свой окончательный вердикт Бай Цзы Фэн, переводя взгляд с Чжао Мин Я на Чжао Ин Цзи и обратно, – «или, мне это только кажется?».
[1] Шэньи (深衣) – длинный халат – неформальное одеяние. Бывает как мужским (чжицюй (直裾)), так и женским (цюйцзюй (曲裾)). Шэньи чжицюй нередко использовалось в качестве одеяния для учёных, а также – лиц, состоящих на государственной службе.
[2] Шицзунь (师尊) – обращение к учителю. Иероглиф «ши» в нём переводится как «мастер», а «цзунь» – как «почтенный», «уважаемый».
[3] Чи (尺) – мера длины, ≈ 33,33 см.
[4] Цзяоцзы (餃子) – разновидность пельменей с начинкой из мяса, морепродуктов и овощей.
[5] Шань (衫) – верхнее одеяние. Может также именоваться «пао» (袍) – «халат».
[6] Гуань (关) – «связь», Тянь (天) – «небо».
[7] Мин (明), Цзян (蔣) – фамилии.
[8] Фэн Хуан (凤凰) – «феникс».
[9] Количество украшений зависит от занимаемого ранга и статуса. Так у императора/императрицы может быть по три прокола в каждом ухе. У наложниц высокого ранга: гуйфэй (драгоценной), шуфэй (добродетельной), дэфэй (нравственной) и сяньфэй (талантливой) – по два-три прокола в каждом ухе, в зависимости от расположения к ним супруга.
В контексте новеллы, основная власть принадлежит не императору, а Главе каждого клана, и уже затем – Верховному Заклинателю, сыном и наследником которого является Цао Юань Лу, у которого по два прокола, как и у Цао И Цзина.
[10] Бай Цзы Фэн намекает на публичные дома, которые во многих кланах именовались садами.
[11] Османтус – цветковое лиственное растение, произрастающее в Китае.
[12] Час тигра – промежуток времени с 03:00 до 05:00 утра.
[13] Единокровные – рождённые от разных матерей, но от одного отца.