Глава 48. Метку снимай и полетели! (2/2)

— Кричер, я тебя не узнаю! — пробурчал Поттер, с трудом выпутавшись из постели и нащупыв в груде одежды свои боксеры. — Из-за какого-то ничтожного узника ты поднял меня ни свет ни заря!

— Сейчас три часа пополудни! — обиделся домовик.

— Да? — удивился Гарри. — Вот это мы поспали!

— Мистер Дэн и миссис Эмма просили не будить никого из вас. Сказали, что вы очень устали вчера и вам следует отдохнуть. Если бы не этот смертник, Кричер не стал бы тревожить мастера Гарри и его леди.

— Ладно, ладно. Всё в порядке, Кричер, — зевнул Поттер и принялся одеваться.

***</p>

В тюремном блоке Поттер подошёл к камере, где сидел этот самый Эйвери, который, увидев его, вскочил и бросился к решётке, горячечно заговорив, глотая слова:

— Поттер! То есть Лорд Поттер! Прошу вас, умоляю, пожалуйста, снимите метку с моего младшего брата! Ему всего тринадцать лет!

Гарри стоял и с некоторой долей брезгливости смотрел на узника. Куда девался весь апломб и чувство вседозволенности, с которыми он расхаживал по Косому переулку, как ему рассказал один из людей Амелии, участвовавший в той операции. С одной стороны, по-хорошему его нужно грохнуть, а с другой, — опасности он не представлял, где находится, не знал, да и убивать, а по сути, казнить вот так хладнокровно Поттеру не хотелось от слова совсем.

— Почему ты принял метку?

— Нас с Аланом заставили отец и брат. Поверьте, я говорю правду! Это случилось ещё год назад.

— И где сейчас твой брат?

— В Хогвартсе. Третий курс Слизерина, — выпалил он, с дикой надеждой глядя на Гарри. — Мы не хотели участвовать в этом безумии, но выбор был или метка, или «Круцио» и метка, или «Авада» от собственного брата или отца.

— Ну, во-первых, в Хогвартс я за твоим мелким пожирателем не полезу. Во-вторых, ты пройдёшь углублённый допрос с веритасерумом, который сварит наш «любезный» мистер Снейп, и легилименцией, и если выяснится, что на тебе кровь — тебя казнят, если ты посещал эти рабские бордели — тебя казнят, если ты использовал на ком-то из магглорождённых или полукровок непростительные — тебя казнят. Ты понимаешь меня?

— Да, Лорд! Я ничего из этого не делал и согласен на любые проверки!

— Можно подумать, мне нужно твое согласие, — усмехнулся Поттер. — Если ты и впрямь ничего этого не делал, то мы тебя выпустим. С братом решай вопрос самостоятельно, но имей в виду, что твоим бывшим подельникам тебе лучше не попадаться, а то мигом превратишься в корм для змеи этого безносого сумасшедшего. Взамен я хочу, чтобы твой брат сообщал обо всём, что происходит в Хогвартсе и вообще у пожирателей: факты, слухи, сплетни — всё, что сможет узнать. И лучше бы ему оправдать мои ожидания, так как кроме меня метку с него не снимет никто.

— Я вас понял, лорд! — Эйвери мелко дрожал.

— Я дам тебе знать, когда придёт время вытаскивать его из Хогвартса. Кстати, он пройдет такой же допрос, как и ты, учти это. А теперь жди, — с этими словами он развернулся и отправился обратно.

***</p>

Поднявшись наверх, Гарри поздоровался по пути с Невиллом и Луной, напомнившими ему, что скоро обед, и отправился будить свою подругу. Процесс затянулся, а потом продолжился в душе. Одеваясь, Поттер подумал, что заниматься любовью с полусонной Гермионой, окончательно будя её в процессе, несомненно, станет одним из любимых его занятий, тем более сама девушка тоже, судя по всему, была в восторге. Одевшись, они спустились вниз, где за обеденным столом собрались уже все, кто был на Гриммо, за исключением подвальных сидельцев, конечно.

— Миссис Блэк, миссис Блэк, — по очереди кивнул он Нарциссе и Андромеде, чувствуя себя как обычно глупо.

— Гарри, мы же просили тебя называть нас по именам, — поприветствовала его в ответ Нарцисса. — В конце концов, это просто неудобно, да и не всегда понятно, к кому именно ты обращаешься.

— Да, хорошо, — облегченно выдохнул парень. — Так вот, Нарцисса, Андромеда, я хочу попросить вас кое-что сделать.

— Слушаем тебя, Гарри, — отозвалась Андромеда.

— Во-первых, заставьте Снейпа сварить побольше веритасерума, а во-вторых, когда он будет готов, допросите этого Эйвери, с которого сняли метку. Я хочу знать, убивал ли он магглорождённых и полукровок, использовал ли на них непростительные, посещал ли он эти бордели, которые комплектуются магглорождёнными и полукровками. Используйте и веритасерум, и легилименцию, выверните ему мозги наизнанку, если нужно, но вытрясите из него всё это.

— Хорошо, — кивнула Нарцисса.

— Зачем тебе это, Гарри? — спросила Гермиона.

Поттер пересказал разговор с пленником и что он решил сделать, если тот окажется чист.

— Гарри, ты и правда его убьешь, если он в чём-то таком замешан? — спросил Люпин.

— Нет, в жопу поцелую! — огрызнулся Поттер. — А что ты предлагаешь?

— Его должны судить! — ответил тот. — И, Гарри, пожалуйста, не надо разговаривать со мной в таком тоне, я, в конце концов, старше тебя!

— Знаешь, Ремус, мне в последнее время кажется, что всё наоборот, и это ты младше меня, причём сильно младше. Вот ты говоришь — судить, а кто его будет судить, если судов у нас сейчас нет кроме пожирательских пародий на правосудие? Предположим, мы победим, и суды появятся, но что с ним делать до этого? Кто и за чей счёт будет его кормить? Гриммо это не Азкабан и даже не министерские камеры временного содержания.

Люпин мрачно молчал.

***</p>

Прошла целая неделя с того обеда, на котором Гарри попросил сестёр Блэк заняться пленным Эйвери и заставить работать Снейпа. Парень был даже рад этой неделе, рассматривая её как дополнительное время проверки на негативные последствия после снятия метки. Всё это время они проводили на подземном полигоне, тренируясь в магии и стрельбе. В процессе выяснилось, что заклинание точности не работает на противниках, которых стрелок не видит, даже если знать этого человека. То есть фактически бесполезным заклинание делали, что дезиллюминационные чары, что мантия-невидимка. Хотя, с другой стороны, стрельбу по площадям, где мог находиться этот невидимый противник, никто не отменял, поэтому они учились стрелять очередями и использовать Бомбарды таким образом, чтобы накрыть всю площадь предполагаемого нахождения противника. Расчёт был на то, что осколки и взрывная волна выведут врага из невидимости, либо нарушив его концентрацию, либо лишив его мантии.

Тяжелее всех приходилось Драко, у которого почти на каждой тренировке рвало шаблон от понимания, насколько его физическая форма и дуэльные навыки далеки от того, что показывали Грейнджер, Лавгуд и Лонгботтом с Джинни.

— Ну а ты как думал? — сказал Поттер в ответ на его смурной вид. — Подельники твоего папаши привыкли воевать, стоя на одном месте и пуская одно заклинание за другим. Пожалуй, лишь твоя сумасшедшая и, к счастью, покойная тётка пыталась что-то похожее на нас изобразить. А всё потому, что пожиратели не солдаты, а обыкновенные двинутые мясники.

Короче говоря, Джинни пришлось забыть о сеансах расслабляющего массажа, да что там массажа, Драко так выматывался на тренировках, пытаясь доказать себе и другим, что он тоже может, что засыпал едва добравшись до постели. Сколько раз Джинни приходилось его раздевать и укладывать нормально, а не поперёк кровати — и не перечесть.

***</p>

Наконец Нарцисса с Андромедой сказали ему, что выполнили его просьбу. Веритасерума Снейп сварил целый котёл, и его после проверки разлили по флаконам, поместив под заклинание стазиса. То же самое сделали и с зельем для снятия метки, заставив зельевара в процессе его изготовления подробно описать сам процесс варки, ингредиенты и их подготовку. После чего Андромеда сварила это зелье сама, руководствуясь исключительно этими записями, и предупредила Снейпа, что именно он будет первым, на ком они проверят это зелье. Снейп лишь криво усмехнулся и напомнил, что он дал Обет жизнью и магией в том, что зелье не нанесёт вреда и предназначено лишь для активации метки для её последующего снятия. Что же касается Эйвери, то они допросили его с помощью веритасерума и легилименции и подтвердили, что он не соврал. В сущности, все его преступления сводились к участию в нескольких патрулях, в которых они больше пьянствовали, чем патрулировали, да оскорблений магглорождённых.

Выслушав на очередном ужине сестёр Блэк, Поттер поморщился от внезапного тычка в бок локтем Гермионы.

— Я думаю, что нам надо завершить эту возню с метками, а то мне Гермиона уже неделю по десять раз на дню напоминает, — сказал он, не обращая внимания на демонстративное фырканье подруги. — Завтра с самого утра мы снимем метки. Сначала со Снейпа, а потом с Гермионы и Драко.

Пока-ещё-Грейнджер просияла и поцеловала Поттера в щёку. А вот Дэн вздохнул, снятие метки с дочери — это, безусловно, замечательно, но, с другой стороны, это означало, что теперь она будет участвовать во всех опасных мероприятиях наравне со своим парнем, а это Грейнджеру категорически не нравилось, а ещё больше ему не нравилась своя неспособность этому помешать.

***</p>

На следующее утро, примерно часа за полтора до завтрака, в подземной лаборатории зельеварения собрались все обитатели Гриммо, 12. Эйвери вышвырнули на улицу ещё вчера ночью, напомнив ему о том, что он должен сделать, и взяв Обет о неразглашении вольно или невольно, который гарантировано убьёт его, даже если бывшего упиванца будут поить веритасерумом или попытаются что-нибудь выяснить с помощью легелименции.

Первым был Снейп, который положил на наколдованный стол руку с меткой. К нему подошла Андромеда с медицинской пипеткой, наполненной тем зельем, что сварила она сама. Всё прошло ровно так же, как и с Эйвери: после попадания на кожу змея на метке зашевелилась, Снейп побледнел от боли, а Гарри прошипел «Отпусти» — и всё было кончено. Зельевар, отряхивая руку от чёрной пыли, оставшейся от метки, смотрел на чистую кожу нечитаемым взором. И если раньше он не видел в своей жизни другого выхода, нежели служить двум хозяевам, то теперь он понял, что был у него и третий вариант. Просто поддержать Поттера и, избавившись от метки, так же просто уехать на другой конец мира, подальше от этих двух сумасшедших, чтобы жить так, как хотел он сам. Снейп постоял, дождавшись, пока Нарцисса с Андромедой просканируют его медицинскими чарами, и после их кивка отошёл к стене. Стоя там, он смотрел на Поттера и, несмотря ни на что, видел его отца. Он понял, что любой вариант действий, в которых ему пришлось бы помогать гриффиндорскому ублюдку, оставался бы чисто умозрительным. Злоба и ненависть с силой полыхнули в его груди, мгновенно отодвинув все мысли о жизни, которую он мог бы контролировать сам. Оставалось лишь дикое неукротимое желание убить это отродье и навсегда прервать ненавистный Род, после чего и умереть будет не жалко. Не Лорда. Не Директора. Именно Поттера он хотел убить сильнее всего. Именно за его жизнь он готов был расплатиться своей. Ненависть долгие годы подтачивала сознание Снейпа, оживляя его комплексы и неуверенность в себе, избавиться от которой он и пытался, насилуя беззащитных студенток и издеваясь над своими учениками.

Сейчас он страшно жалел, что опасался Альбуса и отказал Слагхорну в идее «пригласить» эту грязнокровную всезнайку на их ежедневные развлечения, после которых можно было бы приказать ей всё рассказать своему дорогому Поттеру, будь он проклят! Мордред, да он бы весь старший курс Слизерина пригласил поучаствовать в развлечении, лишь бы морально уничтожить ублюдка. Чего Снейп не знал и не хотел знать в своей всепоглощающей ненависти, так этого того, что после этого «развлечения» ни он, ни слизеринцы не прожили бы и суток. Хотя, а если бы и знал? Не счёл ли бы он это достаточной платой за свершившуюся, наконец, месть? За свою загубленную жизнь. Что ему чужие, хоть гриффиндорцы, хоть слизеринцы?

Теперь у зельевара оставался последний шанс прикончить последнего Поттера, и он намеревался им воспользоваться в полной мере. Снейп заранее сварил зелье выносливости, обезболивающее и даже зелье, ненадолго увеличивающее магическое ядро, правда, последствия были ужасающими, но Северусу было наплевать, так как он прекрасно понимал, что Гриммо он живым не покинет вне зависимости от исхода дуэли. Увлекшись своими мыслями, он не заметил аккуратный зонд легилименции, который запустила Андромеда, морщившаяся от отвращения.

Драко сразу после попадания зелья на метку казалось, что в его руке кто-то ковыряется тупым и зазубренным ножом. Не выдержав, он коротко застонал от боли, которая мгновенно прекратилась, стоило только Поттеру прошипеть пароль.

— Ты, надеюсь, понимаешь, Драко, что твой долг перед Лордом только что возрос многократно? — прошептала Нарцисса сыну, когда он подошёл к ней, то и дело бросая взгляд на руку.

— Да, мама, понимаю.

Наконец, подошла и очередь Гермионы, которая, едва ли не подпрыгивая от возбуждения, подошла к столу и скинула мантию, под которой на ней была только тонкая майка на бретельках. Метка у неё была на внутренней стороне руки и почти у самого плеча. Девушка легла на кушетку и закинула руку под голову, открывая доступ к отвратительному изобретению самозванного Лорда.

— Будет больно, милая! — с сожалением произнёс Гарри, ему было известно, что подруга боится боли.

— Наплевать, потерплю! — решительно произнесла девушка.

К чести Грейнджер надо сказать, что она лишь зашипела и побледнела, когда зелье упало на метку. Сквозь пелену раздирающей руку боли она даже не услышала шипение Поттера. Потерев руку и посмотрев на неё, она широко улыбнулась, прежде чем с совершенно нехарактерным для неё визгом броситься в объятия Гарри.

— Поттер! — раздался ненавистный голос. — Когда состоится обещанная дуэль?

— Завтра утром тебя устроит, Снейп? — в тон ему ответил Гарри.

— Вполне! — выплюнул тот.

В этот момент Гермиона выпуталась из объятий парня и, решительно подойдя к Невиллу, выдернула у того из кобуры Беретту, на ходу передёрнула затвор и вскинула пистолет, нажимая спусковой крючок. Громыхнул выстрел, и лишь благодаря Гарри, который в последний момент толкнул её руку, пуля попала в стену в нескольких дюймах от головы Снейпа, обдав того каменной крошкой.

Несостоявшаяся жертва даже не попыталась уклониться, лишь язвительно прошипев:

— Что, Поттер, прячешься, как обычно, за юбкой? Сначала была твоя мать, а теперь эта грязнокровка!

— Я сам тебя убью, ублюдок! Завтра утром! — с ненавистью прошипел Поттер и, обняв Гермиону, прошептал ей: — Не надо, я должен сделать это сам.