Глава 3. Психотерапия во тьме. (2/2)
Он сел на кровати и, взяв со стоящего рядом стула джинсы, отправился умываться. Отфыркавшись и воспользовавшись полотенцем, чтобы вытереть лицо, он, пригладив торчавшие вихры, посмотрел в зеркало и наконец понял, что его беспокоило. Отражённое изображение было мутным, словно он забыл надеть очки. Но вот они, как обычно на носу! Гарри недоуменно замер, смотря в зеркало. Что происходит с его зрением? Решив осмотреть очки, парень снял их и остолбенел: вместо размытых очертаний предметов он видел их совершенно чётко! Выскочив из ванной, нервничающий Поттер подбежал к окну в комнате, чтобы обнаружить, что видит он теперь даже лучше, чем раньше в очках. Далекие фигурки прохожих, спешащих по своим делам, буквы на табличке заворачивающего за угол автобуса…
Это была хорошая новость, да что там — просто великолепная! Гарри как обычно подумал: «Интересно, что скажет Гермиона», — и застонал, привычная боль в душе напомнила о себе, а зарождавшееся неплохое настроение смыло тяжёлой волной, прокатившейся по груди. Он сел на кровать, с очками надо было что-то делать, ходить в них было уже невозможно, но и показывать всем своё идеально зрение почему-то не хотелось. В голову пришла идея.
— Кричер!
— Недостойный Кричер тут, Хозяин! — домовик подобострастно смотрел на юного мага.
— Кричер, не зови меня так, просто имя или фамилия! Посмотри, — Гарри протянул ему свои очки. — Ты можешь сделать эти стекла обычными? А то у меня палочки нет.
— Кричер рад помочь! — проскрипел домовик и щёлкнул пальцами.
Очки в руке Гарри едва заметно вздрогнули и стали, кажется, чуть легче. Поттер удивленно моргнул — магия домовых эльфов не переставала его удивлять. Они и пальцами-то щёлкали скорее для визуализации действия, нежели по необходимости. Напялив очки, он обнаружил, что стёкла и правда стали обычными и теперь он прекрасно видит!
— Спасибо, Кричер! — пробормотал парень.
— Кричер рад помочь! — повторил домовик и добавил: — Хозяина Гарри ждут, — тут он поморщился, — гости, на завтрак!
Гарри кивнул и, поправляя свою, а вернее Дадли, растянутую футболку, двинулся на кухню. Подойдя практически вплотную к двери, он услышал негромкую беседу и остановился, прислушиваясь.
— Ремус, а ты не слишком личный вопрос задаёшь?
— Извини, забудь, просто я удивляюсь, как такая… красивая девушка, как ты, не обручилась ещё во время учебы. Сама знаешь, большинство выходит замуж сразу после выпуска.
— А ты случайно не забыл о моей особенности? Сам своей «маленькой пушистой проблемой» в глаза тычешь, и про то, что ты слишком беден, слишком опасен, уже всем мозги протрахал, а про мой метаморфизм забыл?
Поттер оскалился и сел рядом с дверью. Давай, Тонкс, вынеси мозги этому болвану! Протрахал! Воистину, протрахал и в первую очередь самому себе!
— Да при чём здесь метаморфизм? Он же, как раз, наоборот… — в словах Люпина прозвучало искреннее недоумение.
— Что «наоборот»? Делает меня лакомым кусочком? Так, блядь, проблема-то в том, что чересчур лакомым! — судя по ноткам, прозвучавшим в голосе Тонкс, Гарри показалось, что девушка еле сдерживает ярость. Похоже, воспоминания жгли её изнутри и сейчас готовы были вырваться наружу.
— Э-э-э, тише, тише, успокойся, пожалуйста…
— Да спокойна я! Ладно, раз ты и вправду не понимаешь, расскажу. Наверное, думаешь, что бонус иметь в жёнах метаморфа — это то, что она может превратиться в любую девушку в постели, да? Типа ткнул на картинку в журнале, получай такую же в натуральном виде рядом с собой?
— Ну-у-у, да. А разве не так?
— Совершенно верно, именно так. Только вот, знаешь, сколько таких желающих уложить к себе в постель недоступную им девушку, чужую жену, собственную сестру? Дальше продолжать или стошнит?
— Понимаю, что много, да. Но ведь из этого множества, наверное, можно было выбрать… О, черт! Никто из них не видел в тебе именно тебя? Не супер-метаморфа с тысячами лиц, а обычную девчонку Тонкс?
— Ох, если бы дело было только в этом! Может, и выбрала какого-нибудь приятного парня и попыталась построить с ним отношения. Нет, всё гораздо гаже и страшнее.
— Гаже и страшнее? — удивлённо повторил за ней Люпин.
— И то, и другое. Ремус, с такими предложениями ко мне подкатывали в Хогвартсе с третьего курса, с тринадцати лет! Посылались нахуй все, поодиночке и группами, с любыми деньгами и любым угрозами. Сам понимаешь, «коготок увяз». Шантажировать меня им было нечем, а идти на откровенное насилие против хоть и полукровки, но из рода Блэк… Нет, никто не хотел ни родовым проклятием получить, ни в Азкабан загреметь. «Империо» — Азкабан, ударный набор зелий подчинения — аналогично, а слабой ерундой меня не сломить и в постель не уложить. Ну и, наконец, то, о чём ты сейчас подумал, но ни за что не озвучишь! Ремус, ЭТОГО насильно с метаморфом сделать невозможно чисто физически. Понимаешь?
Ремус похоже подавился чаем и раскашлялся.
— А вот теперь к моему одиночеству. Не забыл, случайно, что при выходе замуж за чистокровного — брак магический, с заключением контракта. В самом худшем случае нерасторжимость со стороны жены, полное, полное, сука, подчинение жены мужу! Вот тётку мою, Беллатрикс, как раз таким браком за выродка и садиста выдали. Мама рассказывала, в молодости она вполне нормальной девчонкой была, и в кого они её превратили? Выбор типа контракта полностью зависит от глав родов, а не от жениха и невесты. Или так, или никак. Но даже если контракт менее жёсткий, без подчинения и с возможностью расторжения брака, то один по-настоящему радикальный семейный конфликт — и ты лишаешься детей, видеться с ними возможно только по милости отца. Теперь давай вычитать из всего доступного списка женихов тех, с кем опасно связываться!
— Только магическим браком? — прервал её Люпин. — Послушай, я на самом деле этого не знал. Сама понимаешь, в каких кругах общества после выпуска вращался, а будучи «Мародёрами» мы такое не обсуждали…
«О, да ты дохера чего не знал, болван блохастый! — злобно думал Поттер, забывший о своём желании позавтракать. — Зачем что-то знать, дедушка сказал, что делать — и всё в порядке!» — снова начал беситься Гарри.
— Да? Странно! Ну, ладно, поехали: всех детей сторонников Того-кого-нельзя-называть в минус, тут, наверное, и объяснять не надо. Парней из бедных семей, либо вторых и далее сыновей тоже в минус.
— Стоп, а этих-то почему?
— Ремус, ты такой наивный! Как думаешь, есть стопроцентная уверенность в том, что когда к мелкому клерку в Министерстве придёт его начальство, к лавочнику — кредиторы, с маленьким предложением — одолжить у него супругу, причём даже не в своём облике, а с лицом чистокровной красотки, то именно выбранный мной откажется? Полная уверенность?
— Твою мать!
Поттер впервые в жизни услышал, как бранится Люпин.
«Согласен, дерьмо этот ваш магический мир!» — кивнул Гарри.
— Вот-вот, та же история с магглорожденными или полукровками, брак будет не магическим, дети, скорее всего, останутся у меня, остальное без изменений. Не придут они только к наследнику или, тем более, Лорду древнего и благородного рода. Но вот тут, увы, из тех, кто мне реально нравился, а таких была всего-то пара человек, ни до чего серьёзного дело не дошло. Вот я одна и осталась, — она усмехнулась. — О, чуть не забыла, чтобы тебя, гада такого, из-за которого мне сейчас огневиски отпаиваться придётся, реально стошнило, ещё один способ моего использования расскажу! Сам знаешь, хотя, может, и нет, но все чистокровные накладывают на волосы чары. Как результат — раздобыть материал для оборотного запредельно сложно, а скорее, ненасильственными методами невозможно. И вот представь, лорду древнейшего и благороднейшего анонимно присылают воспоминание, длиной более часа, чтобы уж совсем «оборотку» исключить, с любым содержанием. От того, как любимая жена раскрывает его тайны и мило общается с врагами, до того, как её же страстно любят и хорошо, если только люди, а не кентавры, пёсики, тролли… Ой, а что это ты позеленел? На-ка, выпей …
«Мерлин, мне тоже нужен бокал!» — Поттер вспомнил, что ему привиделось на призрачном вокзале.
— А все ведь разные! Кто-то найдет легилемента, кто-то нелегальный веритасерум, а иной просто вернётся домой, «заавадит» свою жену и с собой покончит… Ремус, милый, да на тебе лица нет! Обними меня…
— Где там наш подопечный? Сколько можно ждать? — сразу засуетился Люпин.
От таких откровений «подопечного» пробирала лёгкая дрожь. Он тихонько встал и, отойдя обратно, зашёл на кухню, бросив мстительный взгляд на отпрянувшую друг от друга парочку. Поздоровался — голос звучал ровно и спокойно. Тонкс сменила цвет волос на красный, Ремус тоже слегка покраснел.
Перед усевшимся за стол Гарри появилась тарелка яичницы с беконом и стакан сока, чуть дальше на столе уже стояла тарелка с горячими тостами. Люпин с Тонкс настороженно наблюдали за подростком.
— Гарри, ты в порядке? — осторожно спросил Люпин.
После вчерашней истерики оборотень не знал, как себя вести с парнем. В глазах Поттера уже не было той радости, которую он видел при их предыдущих встречах. Люпин вздрогнул и зашипел, когда неловко дёрнувшая рукой Тонкс опрокинула ему на колени чашку с горячим кофе.
— Ой, прости Ремус! Привет, Гарри! — пропела Тонкс, елозя салфеткой по штанам Ремуса, заставляя его снова покраснеть.
— Тонкс, спасибо, я сам! — пробормотал он, взмахом палочки ликвидируя беспорядок.
— Спасибо, я в порядке. Ремус, я оставил палочку у Дурслей, ты не мог бы забрать её? — произнёс Поттер, глядя на Люпина.
— Конечно, Гарри, я принесу тебе её ближе к школе, сейчас тебе всё равно нельзя колдовать, Альбус сказал… — он осёкся, такой взгляд зелёных глаз он когда-то видел у Лили.
Так она смотрела на Сириуса, узнав, что тот заманил Снейпа в Визжащую хижину, когда там пережидал полнолуние сам Люпин.
— О, конечно, Альбус! Как я мог забыть, — произнёс Поттер, отодвигая тарелку и вставая из-за стола. Злость снова накатила на него.
Тонкс проводила взглядом вышедшего с кухни парня и повернулась к Люпину.
— Мне кажется, у них с Дамблдором серьёзный конфликт, Ремус, не стоит тебе упоминать при нём директора.
— Да я вообще ни черта не понимаю, что происходит! — взорвался тот. — Нас срывают с задания и отправляют сюда, ничего не объяснив, Гарри выглядит так, будто окружён Пожирателями, слова не вытянешь! Почему его не отправили в Нору, к друзьям?
— Судя по вчерашней сцене, это очевидно, волчок. У Гарри конфликт не только с директором, — хмыкнула Тонкс, намазывая тост джемом. — Думаю, тебе всё же стоит сходить за его палочкой, что бы там ни говорил Альбус.
***</p>
— У меня после… Ну, после того, как я… встретился с Сириусом на том вокзале, начались перепады настроения, — начал рассказывать Поттер, снова усевшись в кресло перед портретом Ликориса. — То есть, я хочу сказать, для хорошего настроения у меня поводов, конечно, нет, но и вспышки этой злости или, наоборот, апатии меня пугают. Что со мной происходит? — нервно спросил парень.
— Что тебе сказал Сириус? — спросил портрет.
— Нуу… Он говорил про крестраж, а ещё упомянул, что с меня слетел какой-то детский ограничитель… Вы думаете, дело в этом?
— Уверен, что в этом. Представь, твоё магическое ядро все эти годы что-то сдерживало, а оно ведь росло, и тут вдруг путы неожиданно спадают! Ты заметил какие-то изменения в себе после того вокзала? — подталкивал Гарри Ликорис.
— Стало как-то легче думаться, а ещё зрение в норму пришло, — кивнул Поттер, по привычке взъерошив непослушные волосы.
— Твоё тело и магия приспосабливаются, Гарри, отсюда и перепады настроения, а насчёт «легче думается», то тут прямое влияние удаления крестража. Не волнуйся, долго это не продлится, я не про «думается», конечно, — хмыкнул Ликорис.
Глубоко задумавшийся Поттер положил ногу на ногу и откинулся в кресле.
— Ну, наконец-то хоть что-то полезное, — задумчиво пробормотал Гарри, — то есть, я теперь стал сильнее?
— Сильнее, да, причём в разы. Но это бесполезно! — с сожалением протянул Блэк.
— Почему? — с интересом посмотрел на него Гарри.
Похоже, его это заявление не обеспокоило. Ликорис на портрете закатил глаза.
— Ты сколько заклинаний знаешь? А сколько их в секунду можешь бросить? А без палочки сможешь хоть элементарный ПРОТЕГО поставить? Может, ты умеешь очень быстро двигаться? — засыпал его вопросами портрет.
Поттер вспомнил «Дуэльный клуб» на втором курсе и демонстрацию в исполнении этого индюка Локхарта и невыносимо пафосного Снейпа, а затем память подкинула бой в Отделе Тайн. Ни там, ни там он не заметил быстрых движений или колдовства. Даже такие матёрые Пожиратели, как Долохов, создавали заклинания ничуть не быстрее, чем сам Гарри. «Похоже, что современным магам далеко до стандартов далёких предков», — усмехнулся про себя парень и с явной надеждой в голосе спросил:
— И что же делать?
Часы постепенно превращались в дни, а те, в свою очередь, в недели. Ликорис разработал для Гарри целую программу тренировок, которыми тот и занимался, прячась от Люпина и Тонкс на скрытом этаже с помощью Кричера. Портрет однажды велел возмутившемуся Поттеру раздеться до трусов и, сердито ворча что-то про задохликов, послал эльфа на Косую Аллею за восстанавливающими зельями.
— Многого от этих двух месяцев занятий не жди, — наставлял Ликорис Поттера, который, морщась, разминал запястье правой руки, болевшее из-за быстрых движений палочкой. — Сейчас тебе надо только всё запомнить и продолжить тренировки в Хогвартсе. И не забывай принимать эти зелья и побольше питаться, иначе толку от твоей скорости не будет! К сожалению, это всё, чем я сейчас могу помочь, — вздохнул Блэк.
***</p>
Через неделю Поттер на ужине, игнорируя Люпина, обратился к Тонкс с просьбой потренировать его по программе Аврората, точнее той её части, которая позволяла заниматься в одном из больших залов Гриммо, 12. Ухватившись хоть за какой-то способ вывести парня из его антисоциального состояния, Тонкс с готовностью согласилась и подмигнула воспрявшему Люпину.
Оборотень все эти дни изводил сам себя, наблюдая за сыном лучших друзей, за подростком, оставшимся единственной связью с Мародерами и Лили. Будучи совсем не глупым человеком, Люпин догадался, почему Гарри так себя ведёт. Оборотень знал, что жизнь Поттера у Дурслей была далеко не сахар, а оброненная парнем фраза, что директор забрал его из маггловской больницы, позволила сложить одно с другим. Ремус был вынужден признать, что Поттер имел право злиться или даже ненавидеть людей, в очередной раз запихнувших его на Тисовую. Знай он, что на самом деле там произошло…
Впрочем, в скором времени Ремус получил шанс приблизиться к разгадке этой тайны. Аппарировав в ночной Литтл–Уингинг, он под дезиллюминационными чарами забрался в дом Дурслей. На отсутствие в доме семьи «кровных родственников» он особого внимания не обратил. Пусто — и хорошо. Покидал в сундук оставшиеся вещи Поттера, уменьшил его и аппарировал обратно.
На следующее утро Гарри спокойно рассортировал имущество, брезгливо свалил в кучку старые тряпки Дадли и махнул на них Кричеру: «На самую мерзкую помойку».
Благодаря помощи Тонкс он закупился несколькими комплектами готовой маггловской одежды и выглядел гораздо лучше, чем раньше. Обрадованно повертел в руках палочку и тут же пристроил её в аврорского образца кобуру — подарок той же Тонкс.
Чувствуя себя гораздо более уверенно, Гарри достал из сундука следующий предмет — им оказался фотоальбом. Он открыл его, перевернул несколько страниц, и тут сердце зашлось острой болью — ему махала рукой и улыбалась совсем ещё юная Гермиона Грейнджер.
Альбом упал на кровать, руки судорожно сжались в кулаки. «Нет, нет, нет, её нет, их обоих больше не существует!» Гарри почувствовал, как его накрывает очередной приступ бешенства, но на этот раз даже не думал ему сопротивляться. Он зарычал и начал лихорадочно вырывать фотографии со своими бывшими друзьями. Собрав их в пачку, парень вылетел из комнаты по направлению к ближайшему камину. Увидев, с каким выражением лица не обращающий ни на кого внимания Гарри сжигает память о своей дружбе, Ремус предпочел не задавать глупых вопросов, а тихонечко удалиться.
***</p>
Лето стремительно приближалось к концу, Гарри занимался в рамках комплекса упражнений, тренировался с Тонкс, которая сначала искренне развлекалась, а потом, несколько раз словив мощные Ступефаи и полетав к стенам, принялась за Поттера всерьёз. А ещё были ночные беседы с портретом Блэка, дающие Гарри больше знаний о магии и магическом мире, чем пять лет в Хогвартсе. Всё это прекрасно отвлекало от мрачных мыслей, а в какой-то момент гриффиндорец понял, что смирился с постоянной болью, которая поселилась в нём после прочтения письма. Незаметно промелькнул его день рождения, и вот уже шестнадцатилетний Гарри Поттер равнодушно сунул в карман джинсов значок капитана квиддичной команды своего факультета. Больше сов не было, что немало удивило и Люпина, и Тонкс.
Первого сентября, собравшись и получив последние наставления Ликориса, Гарри сидел на кухне и задумчиво крутил в руках палочку. Люпин сообщил, что в Хогвартс они отправятся камином через заведение мадам Розмерты в Хогсмиде. По словам оборотня, это просьба заботящегося о безопасности Гарри директора. Парень пожал плечами — ему было всё равно, а извивы директорских планов уже не удивляли.