(гет) (1/1)

Хэмиш потерял себя в этих недружелюбных к чужакам северных лесах. В чем не ему было их винить, оказавшемуся замешанным в такие дела Компании, знай он о которых с самого начала, ноги бы его здесь не было.Почему он стал думать и говорить про себя о лесных деревьях Новой Франции как о населявших их испокон веку людях?..Знай он раньше, что поиски того, за кем он отправился в долгий и опасный путь, завершатся тем, что ему придется прирезать практически родного человека собственной рукой, надолго остававшейся в крови, которую Хэмиш Гомс не смывал нарочно…Он сделал все что мог! Едва не погибнув при этом. Но чувство, что сделал он все равно недостаточно, его не покидало. Не оставляло в покое. Не на минуту.Чаще прежнего Хэмиш стал искать уединения, благо здесь для этого было достаточно выйти за день и ночь запертые на крепкий засов ворота, открывавшиеся только для своих, знакомых, тех, кому можно было доверить жизнь. Встречи с ирокезами, в отличие от прочих, он не боялся. Не боялся и могущих пожелать отомстить соотечественников англичан. Ничего не боялся, не особо жаждая жить.Повадившуюся ходить за ним к озеру Лисичку, тихая гладь которого привносила немного умиротворяющего спокойствия на его постоянно пребывающую теперь в смятении душу, Хэмиш заприметил сразу. Но не стал ничем давать этого понять, чтобы тем не подзывать Ренетту к себе. Не затем он искал одиночества, чтобы с кем-либо его разделить, как хлеб с гостем, которому рады. Он стал ждать, когда ей это наконец прискучит, надоест, и она уйдет обратно, не дожидаясь, когда поднимется и зашагает обратно к форту он. Дождался же того, что та однажды подошла к нему, более не скрываясь и не дожидаясь хотя бы подобия официального приглашения.- Ты спас мне жизнь. – как обычно, безо всякого выражения в голосе, произнесла маленькая француженка самую длинную фразу с тех пор, как он вынес ее из леса на руках, тогда вовсе утратившую, от пережитого, дар речи.- Ты спасла жизнь мне. – напомнил Хэмиш Гомс, с улыбкой, только что казавшейся ему навсегда исчезнувшей с его губ, не оставив следа.

- Нам следует пожениться. – уселась Лисичка в траву, рядом с местом на котором только что сидел он, поднявшийся при ее приближении. Посмотревший на нее при этих словах настолько же удивленно, насколько удивленный взгляд вернула ему она. Остальное ясно прочиталось в нем так же без слов – она уже взрослая девушка, между прочим, а вовсе не девчушка, какой он ее почему-то считает.Не находя для надлежащего ответа ни единого слова, Хэмиш сел обратно и машинально погладил черно-белого здоровенного толстячка-кролика у нее на руках, которого Ренетта повсюду таскала с собой. Точно молодая мать свое драгоценное дитя.- Мы спасли друг друга. – девушка посмотрела на Хэмиша, заставляющего ее озвучивать настолько очевидные вещи, почти с укором. – Поцелуй меня.Бедная девочка тронулась умом. Что немудрено, в той бойне едва ли не полностью лишился рассудка и взрослый мужчина, местный священник, последний житель истребленного под корень поселения, уцелевший таким же чудом. Но не говорить ведь ей…Лучше вообще ничего пока не говорить. Тем более не разглагольствовать на тему, что спасение жизни еще не повод отправляться к алтарю.Молодой человек хотел поцеловать Ренетту в лоб, но это было бы слишком отчужденно – так провожают в последний путь. Потому он склонился лицом к ее виску, собираясь чуть тронуть его губами. Но Лисичка подняла голову и вытянула шею белой лебедью, ища его рта. И поцелуй обжег… Сладостью и нежностью, страстностью и неопытной невинностью, одурманивающей пряностью и освежающим в мысленной горячке успокоением.Это было так прекрасно… Это было так хорошо, снова целовать губы, которые искали тебя, именно тебя.Он искал его, он нашел ее, среди одних и тех же необъятных лесов вокруг.