16. Поохраняю (Табаки, Слепой) (1/2)

Музыку наш вожак слушает редко. У него на это барьер какой-то, хотя всем очевидно, что любит. А кто не любит? Все любят. Я вот люблю. И слушать люблю, и петь. А ещё лучше — горланить во все горло, чтобы все кошки на вой сбежались. Правда, тогда Лорд начинает нервничать, но он нервничает всегда, поэтому это ограничение скорее условное.

Падаю на кровать. В комнате тепло, за окном метель, а в тусклом свете под потолком — все такое оранжево-ламповое. Глаза сами так и закрываются. Стоически держусь. «Илиада» сама себя не перечитает, хотя не уснуть под неё кто-то счёл бы двойным подвигом. Укладываю голову поперёк чужого локтя. Слепой тут же дёргается и поднимает голову. Вынимает из ушей наушники и обеспокоенно прислушивается.

Ай.

Потревожил.

Я как-то в этой темнотени и не увидел, что у него эти беруши в ушах, думал, просто отдыхает после своих лесных охот за мышками. Ну или спит. Кто его знает.

— Спокойно, — заверяю его. — Я тут с тобой полежу, за компанию.

— Табаки, твою мать, — бурчит Слепой и укладывается обратно на подушку.

Меня кстати со своего локтя не сталкивает. Ну и замечательно. Довольно улыбаюсь и вытягиваю над собой руки. Ни черта в таком свете буквы не видать. Надо бы сказать Маку, чтобы лампочку поменял. Но для этого лампочку сначала надо достать. Значит, сначала надо сказать Маку, чтобы он сказал Крысе, что надо достать лампочку, потом сказать Маку, что её надо поменять.

Интересно, сколько Македонских нужно, чтобы поменять лампочку?

«Илиада» укоризненно пестрит на меня своими мелкими буковками. Размышления отвлекают от чтения: вечная проблема!

Задираю голову, кошусь на Слепого. Он редко слушает музыку, тем более через наушники. Воплощение: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Поэтому так напугался, когда я его задел. В общем, зрелище редкое. Смотрю с интересом. Глаза у него плотно закрыты, будто спит, брови чуть нахмурил: всё-таки опасается. Ну да, не очень-то расслабишься, отрезав себя от мира.