Глава 8: Заветный билет (1/2)

Мы рысцой добежали до нашей деревни, пересекли её по диагонали, задыхаясь дошли до нашего шалаша и рухнули там, как попало. Нужно было выдохнуть и разложить всё в голове по местам. Это событие было самым страшным из всех за всё моё пребывание тут. Оно было непонятным, сверхъестественным, сводящим с ума... Невероятным! Оно просто не умещалось в моём сознании. Так можно и с ума сойти.

– А я говорила, что не надо было туда ходить... – сипло сказала я, всё ещё чувствуя, как сердце у меня в груди подпрыгивает, – что там опасно...

– Но мы живы, согласись, – опроверг Дима.

– Чудом выжили! – ворчала я. – Твой нездоровый оптимизм в этой ситуации меня пугает...

– Лёша, – тяжело дыша, подал голос Илья. Он лежал на полу шалаша на спине, согнув ноги в коленях и раскинув руки. – Расскажи ещё раз, что ты видел там в лесу, пока бежал? Но подробно, всё-всё, что помнишь.

– Я... – Лёша выглядел рассеянным и всё ещё задыхался от бега. Щёки его были красные, как помидоры, а на лбу выступал пот, отчего волосы на чёлке слипались. Но даже несмотря на то, что ему было так жарко, он и не думал снимать свои шерстяные варежки. – Я бежал... Вдруг, мне померещилось... что слева кто-то на меня... смотрит. Я посмотрел... туда... И увидел человека... Высокого... В чёрной шубе... И даже в капюшоне, кажется... Волосатый, как медведь... Фууух! – и он утёр лоб рукавом куртки и расстегнулся. Мы тем временем представляли того загадочного чёрного человека. – Но всё же... Насчёт того дома... Почему оконные рамы хлопали? Каким бы сильным ветер в тот момент ни был, он не мог расшатать оконные рамы настолько сильно!

– Подожди, ты не договорил про Чёрного Человека, – перебил его Илья и сел на подушку. – Куда он потом делся?

– Так, исчез, – и Лёша пожал плечами. – Я ещё тогда сказал, что он исчез. Я за секунду ничего не успел высмотреть!

– Он у тебя на глазах исчез?

– Нет. Я успел на миг отвернуться. Но когда повернулся обратно, его не было...

Мы молчали, каждый в своих мыслях. Холодный осенний ветер шуршал лесом. Пахло сыростью, тайнами, загадками, соснами...

– Почему он вас интересует больше, чем окна и самостоятельно играющий рояль? – воскликнул Лёша.

– Да не больше... – пробормотал Илья. – Просто того человека только ты видел, а эту дурь – мы все...

– Что-то ничего не понятно, – вздохнула Милана и сокрушённо взялась руками за голову. – Я думала, что мы достаточно много знаем про местные причуды. А оказывается, нас ещё много чем можно застать врасплох. Что теперь делать?

– Разобраться надо с этим домом, – подал голос Димка. – Я его так не оставлю. Из него прёт какая-то сила странная... Вы это почувствовали? – всё кивнули. – Словно там с каждой стены на тебя кто-то смотрит, и я не про портреты говорю...

– Ребята, я – пас, – убитым тоном только и смогла выговорить я, – если идти туда, то точно не сегодня. Меня на второй раз за день не хватит...

– Разумеется, мы туда сегодня не пойдём! – охотно согласился Лёша и поправил перекошенные очки. – Не думай, что у деревенских настолько крепкая психика...

Мы какое-то время лежали в тишине. Легче, чем остальным, было только Асе, так как она не бежала через весь лес по кривой дороге, а ехала на плечах у Ильи. Но всё же она выглядела достаточно напуганной произошедшим. Лёша, до сих пор розовый и потный, ворчал себе под нос и протирал стёкла очков. Дима выглядел чуть лучше него, словно с ним ничего такого не случилось и он не удирал от призраков лесного дома. Милана и Илья точно так же, как и я, валялись овощами на полу. В конце концов, мы самые старшие в этой компании – а старость не радость. Я улыбнулась уголком рта от этой мысли.

Вдруг недалеко от берёзовой рощицы раздался зовущий голос какой-то женщины: «Лё-ё-ё-шаа! Ребя-ята! Вы где ходите?!»

– Бабуля! – взбодрился Лёша и тут же выскочил из еловой палатки. Снаружи тут же громко прозвучало его: «Мы здесь, бабушка! Сейчас придём!» Затем Лёша засунул голову в проход шалаша и шепнул нам:

– Вылезайте скорее!

– Мне кажется, позвали только тебя, – бубнила я. – Твоя же бабушка, мы ей зачем?..

– Позвали всех, – отрезал Лёша и ушёл. Мы лениво поднялись и, пошатываясь, побрели по редкому лесу на бабушкин зов. Я постоянно нервно оглядывалась на чащу леса, что была у меня за спиной. Некомфортное чувство присутствия потустороннего преследовало меня до сих пор. Интересно, есть ли сейчас такое у ребят, или они уже смирились с выходками того древнего домишки?

Бабушка Лёши стояла на крыльце их дома, а находился он почти у самой тропинки, ведущей к железнодорожной станции. Пару дней назад по этой тропинке мы с мамой дошли до деревни. Я помню, как мы тогда проходили мимо дома Лёши – я обратила внимание на его оконные рамы: деревянные, двойные и заваленные всяким хламом наподобие старых ваз с засохшим фезалисом или стеклянных статуэток. Бабушка Лёши помахала нам издалека и терпеливо ждала, пока мы подойдём к забору.

– Лёш! – позвала она. Лёша негромко, на бегу, спросил: «Чего?» – Лё-ёш! – громче повторила бабушка, не расслышав вопроса внука.

– Ну чего, ба? – с досадой крикнул её внук. Ему и так было не отдышаться после бега, а тут ему приходится по два раза кричать глуховатой бабуле.

– Слышь, сходи-ка на рынок: у нас ни соли, ни соды, ни хлеба нет в доме, – Лёша с обречённым видом облокотился на забор и опустил голову. – Сходишь? Можешь ребяток прихватить, чтобы не скучно было!

Мы на это кисло улыбнулись.

– Лёш, тебе плохо что-ли? – с беспокойством спросила бабушка и прищурила глаза.

– Да нет, всё хорошо, – вскинул голову Лёша, чуть не уронив очки с переносицы. – Мы сходим, с удовольствием. Нам надо немного развеяться, верно? – хоть мы и были в край уставшими, но всё равно согласились с ним и хором кивнули. От нашего сталкерского похода необходимо было отвлечься.

Лёша отворил калитку, быстро взбежал по крыльцу и скрылся вместе с бабушкой дома. Мы же остались стоять на улице. Отсюда был отчётливо слышен каждый шаг жителей дома: торопливые шажки Лёши, тяжёлые и шаркающие шаги бабушки. Свист чайника и ворчание голосов в радио на подоконнике. «Бабуль, ну не надо! Это уже лишнее!» – приглушённо прозвучал за бревенчатыми стенами Лёша. – «Они сытые! Мы все пирожки съели!» Судя по всему, бабушка была неумолима: она ответила что-то невнятное, но тон этого невнятного был убедительный. Через минуту она вышла на крыльцо и неуклюже спустилась по нему, неся в руке внушительную корзину с карамельными конфетами. Мы подошли ей навстречу и принялись наперебой благодарить за конфеты.

– Спасибо, бабушка Галя! – пропищала Ася и тут же развернула фантик конфеты и сунула её в рот.

– Спасибо вам большое, Галина Осиповна! – улыбнулась Милана. Как же непривычно видеть на её вечно сумрачном лице улыбку.

– Кушайте на здоровье! Сколько хотите берите, у нас дома их навалом в серванте. Некоторые уже год съесть не можем! – и она по-старчески засмеялась. Мы тоже улыбнулись, хотя просроченные конфеты на деле страшная штука. Ими при желании убить можно, настолько они бывают твёрдые.

– Уж не те ли это конфеты? – усмехнулась я. Бабушка Лёши засмеялась пуще прежнего.

– Скажешь тоже!.. – отсмеявшись, она вгляделась мне в лицо. – А Лёша мне уже про тебя рассказал. Ирма, насколько я помню? Необычное имя, сейчас его редко встретишь. Ты же новая здесь, с мамой переехала, да?

– Да. Но мы не навсегда приехали. Только на каникулы... – и тут я почувствовала, что от этих слов у меня немного заболело в груди. Ещё чего не хватало – привязаться к этой деревне! Я себя не узнаю...

– Ага, – покачала головой бабушка. По её бледно-голубым глазам был виден мыслительный процесс. Она делала какие-то неизвестные мне выводы насчёт меня и моей мамы. – Ты на мать жутко похожа. Такие рыженькие обе! – я на это смущённо улыбнулась. – Лёш, ребятки-то ждут! Чего ты там возишься?!

– Я иду, иду, – и Лёша в более тёплой куртке и с сумкой через плечо выскочил на крыльцо и сбежал к нам. – Всё, бабуль, мы пойдём. Пока! – и он чмокнул её в широкую щёку.

– К пирогу-то успеешь? – тихо спросила она. – А то потом остывший тебе придётся есть.

– Успею, – мягко убедил он её, вывел нас за калитку, и мы, последний раз крикнув: «До свидания, Галина Осиповна!», убежали.

– Илья! – сказал Лёша. – Может на твоих санях доедем? Я пешком через лес идти совсем не хочу, сам понимаешь.

– Они у тебя заправлены? – спросил Димка.

– Уже да.

– Вот и поехали! – с энтузиазмом поддержала я идею Лёши. Желающих гулять по лесу, тем более недалеко того Дома, не нашлось – мы направились к гаражу Ильи. Мне начинает казаться, что в деревне я провожу время в десятки раз активнее, чем в городе. Это странно. Хотя, с другой стороны, что тут ещё делать? Связь не поймать даже если залезть на сосну, в «змейку» я могу играть хоть с закрытыми глазами, так что это уже не интересно, дисков с фильмами нет, свою музыку в плеере и в телефоне я заслушала до тошноты. Остаются только уличные развлечения. Ну что ж, «спорт – сила, курить – могила». Буду бегать на свежем воздухе, закаляться и укреплять здоровье – хорошо провести так недельку... Только бы не схватить сердечный приступ с местными приведениями. Боже, я начала говорить о них как о чём-то нормальном!..

«Трыр-тыр-тыр-тыр!» – затрещал двигатель аэросаней, которые сейчас были больше похожи на плот на колёсах. Вот зимой это будут полноценные аэросани. Илья с видом гонщика со стажем взялся за рычаг, похожий на ручник в машинах, потянул его, и мы поехали в как всегда сырой и неуютный лес. Я сразу заметила, как все поёжились. И им страшно – им, местным! Каково же тогда должно быть мне! Стая ворон вспорхнула и с карканьем улетела от дороги. Я всеми силами старалась не глядеть в лес, а только на дорогу, в сторону просторной части деревни. «Скоро будет деревня, там будет светло и уютно, там будут люди и не будет призраков, там будет рынок, на котором мы купим себе по мороженому, и всё будет хорошо!» – как мантру, говорила я про себя, глядя себе на колени и на сложенные на них руки... Господи, да у меня все кисти в царапинах! Должно быть, это от веток деревьев: разгребала их как попало, пока бежала через лес. Я заметила, что Милана, сидящая рядом, тоже задумчиво смотрела на мои руки. Потом перевела взгляд на свои – у неё они были не лучше. Нас словно кошки драли.

Какое же облегчение я испытала, когда тень хвойных деревьев отступила, и мы выехали в просторную деревню. Она мне сейчас понравилась так же сильно, как и в предыдущий раз, и может даже сильнее на контрасте с лесом. Треск мотора аэросаней разлетался далеко-далеко: от озера на севере до самой железной дороги на юге. Мы катили по дороге, покачиваясь и подпрыгивая на ямках и камнях. Илья напряжённо поглядывал вниз, проверяя, целы ли колёса после кочек. Ася уже благополучно забыла про лес и играла с котиком, подбрасывая его и мяукая за него тонким голоском. Временами мы проезжали мимо каких-то людей, которые благоразумно сходили на обочину и улыбались, маша нам руками. Мы махали в ответ. Немного увязли в глиняной луже, спугнули какую-то собаку, потом кошку, а когда доехали до рынка, поняли, что дальше проехать не выйдет – слишком уж людно для нашего неуклюжего и громкого транспорта. Илья заехал на обочину дороги неподалёку от рынка, затормозил сани и выключил двигатель. Лопасти пропеллера за нашими спинами ещё какое-то время покрутились, а потом замерли.

– Ну, пошли.

Я сначала подумала спросить, не сворует ли кто-нибудь аэросани, если их оставить тут без присмотра, но потом подумала, что это моё замечание может их обидеть. «Тебе тут не город, здесь никому чужого не надо. Мы добросовестные, в отличие от вас!» – приблизительно так будет звучать их ответ, поэтому я промолчала и последовала за ними. Рынок не отличался изобилием продуктов и вещей: ряды прилавков под крышами, выцветшие на сыром воздухе ценники и картонные коробки, из которых торчит провиант, какая-то дешёвая одежда и что-то для кухни типо хозяйственного мыла, губок и соды. Я так понимаю, это самое людное место во всей деревне, её так называемый центр. Ведь тут не только старушки с авоськами встречаются: тут раза в два больше молодёжи и просто взрослых людей, одетых в свою самую лучшую одежду и беседующих в небольших, но громких группках. Они находятся здесь больше из-за общения, чем из-за желания что-либо купить. Это определённо то место, где ты всегда найдёшь собеседника и сможешь похвастаться своими маленькими деревенскими достижениями. Чувство, что наша деревня никому не нужная и заброшенная, исчезло – как она может быть заброшенной с таким количеством людей?

Лёша, поправляя съезжающие с носа очки, разглядывал прилавки и бормотал себе под нос список покупок, Милана отдёргивала Асины ручки от прилавков, чтобы она ничего не клянчила, а я слушала рассказы Димы и Ильи об этом рынке. Как тут иногда крадут кошельки, как тут завозили технику – телефоны и телевизоры – и какой в те дни тут был невиданный прежде ажиотаж, а также рассказывали, как раз в год, перед какими-нибудь праздниками сюда приезжают целые вереницы торговцев и продают экзотические вещи: от амулетов и колец до ловителей снов, деревянных тотемов и спиритических досок. Мне кажется, что когда у людей всего вот так в дефиците, они начинают это намного сильнее ценить. Ведь в городе эти спиритические доски и амулеты можно в любом магазине найти, особых усилий не нужно. А здесь надо ещё поймать этих странствующих торговцев...

– Бабайка!! – рявкнул кто-то над нашими головами и встряхнул меня и Илью за плечи. Мы с ним хором вскрикнули, а вместе с нами и Лёша с Димой, Миланой и Асей. Обернулись на бесцеремонного бабайку и узнали в нём Джокера в какой-то жуткой маске, ещё похуже, чем эта Димина дырявая миска. Джо поднял её, как забрало, и сверкнул голливудской улыбкой. Весь сияет: вязаный жёлтый свитер, светлые джинсы, голова рыжая. Просто солнце, а не человек.

– Не так уж это и смешно, – проворчала я. – С вами не долго сединой покрыться.

– Да, пугать людей – мой талант, и я этого, между прочим, ни капли не стыжусь, – заявил он.

Скоро за ним подоспели ещё несколько ребят: Гриф, помахавший мне издали и выглядевший точно также, как и вчера – в коже, заклёпках и опять в тех же шикарных ботинках до колен – и ещё двое незнакомцев их же возраста. Первый был миловидный и одет был вовсе не как деревенщина, а вполне себе цивилизованно: массивные, почти как у Грифа, ботинки на шнурках, чёрные широкие штаны с кучей кармашков и большой фиолетовый свитер в горизонтальную полоску. Неужели и в эту глушь добрались эмо? Хотя нет, вроде он на них ничем не похож, кроме расцветки свитера. Тёмные кудрявые волосы под шапкой, длина которых для девочек считалась короткой, для мальчиков же, наоборот, достаточно большой. Каре, одним словом, но каре настолько пышное, что ему приходилось носить шапку, чтобы оно не топорщилось, как у домовёнка Кузи.

Второй же был просто вылитый восставший из могилы человек. Бледный аж до лёгкой синевы, скулы торчат, как у блокадников из хроники, глядит исподлобья, весь в траурно-чёрной одежде, в каком-то плаще, с массивными напульсниками на запястьях и с длинными чёрными волосами, как у этой страшилы из фильма «Звонок». Он волочил за собой тележку с продуктами, которая скрипела, словно калитка заброшенного особняка из фильмов ужасов. Мне даже сначала показалось, что этот призрачный парень волочит за собой кандалы, настолько странная и скованная у него была походка. Мне с моего ракурса было плохо видно, но кажется, что у него были подведены нижние веки глаз, и возможно губы тоже были подкрашены, потому что у живого человека они не могут быть настолько сиренево-серыми. Я бы даже сказала синюшными, как у трупа. Ну натуральный гот... Если у этих парней тоже есть клички, то они должны зваться Полосач и Дракула. Или же Кудряш и Труп.

Пока мы здоровались с ними, Ася вырвалась из рук Миланы, оббежала парней и – что было для меня жуть как неожиданно – обняла того мрачного типа. Она еле доставала ему макушкой до рёбер. Он немножко растерялся в первые две секунды – это выглядело достаточно мило, – но потом отставил в сторонку свою тележку и осторожно обнял Асю в ответ. Теперь он перестал мне казаться настолько жутким. «Привет, Аська...» – сказал он уставшим, тихим голосом и постарался весело улыбнуться девочке.

– А меня? Забыла? – задорно напомнил о себе парень в полосатом свитере и шапке и расставил руки для объятий. Ася тут же отлипла от чёрного типа побежала к полосатому. У Чёрного на лицо снова вернулось похоронное выражение. Когда все наобнимались друг с другом и с Асей, мы смогли нормально познакомиться.

– Знакомься, это Енот, – и Джо показал мне на парня с каре. Я уже и не ожидала услышать подлинные имена. А насчёт клички Енот – это логично: еноты же полосатые, а он, видимо, часто носит полоску. – А это Каспер, – и он показал на бледного полуживого парня, который первый раз посмотрел мне в глаза. Да так посмотрел, я вам скажу, что мне тут же захотелось повеситься на ближайшем суку. Я сглотнула ком в горле и поздоровалась с ними. – Парни, знакомьтесь, это Лиса, – и Джо в свою очередь представил им меня. Я с ужасом поняла, что за ночь забыла, что у меня есть кличка. Я же так и проколоться могла и назвать своё имя. Тогда бы я проиграла Грифу и Джо! Надо быть повнимательнее. – Она ненадолго поживёт у нас в деревне.

– Лиса?.. – сильно удивился Енот и поднял брови к самому краю шапки. – Это же не имя, я так понял? – я ответила, что это прозвище. Каспер тоже нахмурился. Да чем им не понравилась моя кличка?

– Ты что... – начал было шёпотом задавать вопрос Каспер, но потом он внимательно посмотрел в лица Грифа и Джо, что-то понял и передумал спрашивать. – Ладно, не обращай внимания...

– Тебе очень подходит это прозвище! – заметил Енот и мило улыбнулся. Ловко он тему перевёл. Несмотря на скрытую хитрость, которая в нём и в его друзьях определённо есть, от него так и веяло добротой. Он как местная Белоснежка, ей богу! Наверное ещё и лесных птиц с рук кормит.