Глава 4: Тайна имени (1/2)

Я допила чай, помыла посуду после обеда, сухо сказала маме, что я иду гулять, и снова вышла на сырой воздух. Ссора с мамой с каждым моим шагом по тропинке постепенно уходила из головы и мне становилось легче. Я с любопытством озиралась по сторонам, ища глазами новых товарищей с их транспортом, на котором они будут меня катать, но пока никого не видела – туман размывал всё на расстоянии двадцати шагов... А может из-за такой плохой видимости они решили отложить катание и я зря выискиваю их?.. Обойду-ка всю деревню. Мутные домики возникали вдали, какие-то люди ходили с вёдрами по огороду. Господи, откуда такой густой туман набежал? И опять вся куртка остыла и отсырела. Я недовольно сунула руки в карманы и, ссутулившись, дальше пошла по сырой, песчаной дорожке. Только звук моих шагов раздавался на улице: «хр-хр-хр-хр» – больше ничего не было слышно... Мне ни с того, ни с сего показалось, что слева от тропинки проплыла чёрная высокая тень. Что, призрак?! Я шарахнулась в сторону и пригляделась... Фу ты, чёрт, это дерево! Его шатнуло ветром... На всякий случай я ускорила шаг, а потом не выдержала и побежала прочь от того места, громко хрустя песком под ногами.

Я увидела вдали людей... Да это же мои друзья! Точно, они. У меня от сердца отлегло, никогда я не была так рада их видеть – лучше бродить по деревне с ними, чем в одиночку. Они стояли возле какой-то громоздкой штуковины. То ли это была машина, то ли сани, то ли скутер, издалека не было понятно.

– Эй! – крикнула я на бегу и махнула им рукой. Дети обернулись ко мне и тоже дружелюбно помахали.

– Зачем ты бежишь? – с интересом спросила шаманка Милана.

– Решила устроить себе лёгкую пробежку, – соврала я и, добежав до них, остановилась и принялась переводить дыхание. – А что это... за... машина? – спросила я, показав рукой на непонятный агрегат. Теперь я разглядела его: это были обычные сани, как детские, только больше, и вместо полозьев у них были колёса, похожие на гусеницы танков. Сзади у этих саней был приделан пропеллер, как у Карльсона, с двумя длинными, деревянными лопастями. Также к саням был приделан рычаг, который, наверное, служил этим саням рулём. А может это был тормозной рычаг. Я не уверена, что понимаю устройство этой штуки правильно.

– Это мы с папой зимой сделали, – подал голос Илья и с гордостью похлопал рукой по машине. – Мы зовём их аэросани. Заводишь мотор, садишься в сани, нажимаешь эту кнопку на рычаге и едешь.

– А пропеллер откуда? – задумчиво спросила я, обходя это чудо техники кругом.

– Папа купил у кого-то, – пожал он плечами.

– Ясно... Ты точно умеешь управлять этим?

– Обижаешь, – ухмыльнулся мальчик. – Садитесь, поедем в соседнюю деревню.

Дети с готовностью запрыгнули на сани, отчего там сразу стало тесно. Мне становилось всё больше не по себе – а вдруг эту бандуру занесёт, въедем в дерево или в озеро и поминай, как звали! Илья сел на аэросани с краю, возле рычага. Дима нацепил на лицо свою дырявую маску. Милана надела шапку и сказала Асе и Лёше также надеть свои. Все ждали, пока я сяду.

– Ирма, ну ты чего? – окликнул меня Димка. – Даже Ася не боится!

Я не считала это убедительным аргументом, но всё же села в сани, точнее в аэросани. За спиной оглушительно и напористо затарахтело: «трыр-тыр-тыр-тыр!» – пропеллер. Я неосознанно вцепилась рукой в сани, что вызвало смех у Миланы. «Тррры-тррррыыыыы!» – ещё громче заревел мотор, и аэросани с треском покатились по дорожке к краю деревни. Я даже не успела спросить, есть ли в соседнюю деревню дорога, или мы поедем через лес, напролом. Ну да ладно, уже едем, надо смириться. Я зря сомневалась в Илье – для шестиклассника он превосходно водил аэросани. Уверенно, правильно, объезжая опасные ямки и бугры, нас почти не трясло. К моему облегчению, выехав из деревни, мы поехали по широкой лесной тропе и немного набрали скорость. Пропеллер трещал с громкостью электропилы или газонокосилки, нестерпимо громко. Хотелось зажать уши или надеть на голову звуконепроницаемый шлем. Мне казалось, что от грохота страдаю только я – у моих товарищей были исключительно весёлые лица. Наверное, они уже привыкли рассекать по деревне на этом вездеходике. Я более менее успокоилась и уже не зажмуривалась, когда видела впереди саней булыжник или поворот. Теперь я разглядывала северный высокий сосновый лес и наслаждалась свежим воздухом и поездкой... А вдруг мы наткнёмся на приведение? Я тут же громко озвучила этот вопрос друзьям.

– Они днём тут не бродят! – со второго раза услышала я ответ Лёши, любителя журналов и книг. – Только по ночам!

Слева сквозь ветви и стволы деревьев было видно суровое озеро и далёкий горизонт. Тарахтение наших аэросаней эхом разлеталось по всему лесу и спугивало с сосен ворон и ещё каких-то пугливых птичек. Только один ворон не улетел прочь, когда мы подъехали близко к нему, и решил остаться и разглядеть нас с дерева, слегка наклонив голову.

– Красивая птичка! – восторженно пискнула Ася, тыча пальцем в чёрную гордую птицу. Мне показалось, что это странное поведение для во́рона, так в упор разглядывать людей, когда они могут до него руками дотянуться... Да что я понимаю в птицах? Мы проехали дальше, и ель с во́роном скрылась из виду. Деревья расступились, и перед нами возникла деревня. Тут было уютнее и просторнее, чем в нашей. И дома выглядели свежее, и людей тут проживало в разы больше. Вдали виднелся кусок железной дороги, а за ней пустырь и мутно проглядывающий сквозь туман посёлок городского типа. На первый взгляд в этой деревне и не пахло никакой мистикой и призраками. И почему мама не поселилась здесь? Как нарочно выбрала самую мрачную деревню и самый страшный дом у самого жуткого леса... Дима поднял свою маску на лоб и кричал мне на ухо: «Вон там Лёшина любимая библиотека! А вон там магазин и небольшой рынок! А там наша школа! А там наши друзья живут! А там можно яблоки летом своровать! А там живут взрослые ребята. Они с нами не играют – говорят, что мы малявки...» Некоторые жители этой деревушки махали моим маленьким товарищам, и товарищи махали им в ответ. Аэросани ехали на маленьких колёсиках вокруг деревни, и каждый её угол ребятам был знаком, каждая дряхлая бабка и каждый сарай. Некоторые с любопытством смотрели на наши аэросани с крыльца или из окна, или со скамейки, из-за чего меня пробирала непонятная гордость. Это всё равно, как проехать по небогатому району на дорогущей сверкающей машине. Сначала эти саночки с пропеллером показались мне убогими и позорными, но сейчас я считала их роскошью, так как ни у кого в этой деревне больше не было транспорта – я не увидела ни одной машины. В паре мест мы останавливались, забегали к кому-то в дом на десять минут, дети меня знакомили со своими дружками, и мы ехали дальше... Тут и пляж был не каменистый, а песчаный. И спуск к нему был более доступный, пологий. Я начинаю завидовать местным. Хотя и в нашей деревеньке есть что-то неуловимое, что мне всё-таки... нравится!

Спустя полчаса Илья ловко повернул аэросани и мы с треском покатили обратно, домой, так как с озера надвигался нешуточный шторм. На улице и так прохладно, так что промокнуть никому было не охота. Заехали в лес, и опять по тропе. Я кинула последний взгляд на милую деревню, и она исчезла за ёлками. Темнело, тучи надвигались. Где-то далеко-далеко ворчала надвигающаяся буря. На озере появлялись частые волны, и даже отсюда было слышно, как они шумели о берег. Одна налетит на песок и, не успеет она отступить, как сверху навалится следующая тёмная волна и заползёт ещё дальше на берег, и потом они вдвоём отходят назад, в озеро, оставив сырой след на песке. Мы уехали глубже в лес, и штормового озера стало не видно. Аэросани ехали громко, но сквозь этот грохот всё равно был слышен надвигающийся рокот молний. Даже видно было, как они блестят в тучах! У моих друзей были встревоженные лица, и мне тоже стало не по себе. Вдруг аэросани глухо протарахтели пару раз и встали на месте. Нас тряхнуло, и Димка чуть не слетел с санок головой вперёд, но мы его удержали.

– Что такое? – оглянулась на Илью Милана, звякнув амулетами на шее.

– Странно, – нахмурился Илья. Он спрыгнул с саней на дорогу, присел и деловито разглядывал пропеллер и мотор. Через минуту он сказал с досадой. – Топливо кончилось! Аэросани не поедут.

– Как же ты не проверил бак? – взмахнула руками Милана.

– Да я был уверен, что он полный! Видимо, папа на санях на рынок ездил и не заправил...

Сверкнула и взорвалась молния. Лес задрожал, и мы подпрыгнули от страха. Закапало.

– И что, нам теперь пешком идти? – возмущался Лёша. – Мы же простудимся и заболеем, пока дойдём! Дождь уже начался!

– Мы не можем тут папины аэросани оставить! – пробасил Илья, и Лёшка сник, а с ним и все остальные.

– И зонтика у нас нет... – задумчиво сказала я, кусая губу.

Нам ничего не оставалось, кроме как толкать сани самим до самого дома Ильи. Асю мы посадили на аэросани, а сами принялись за работу. Сани были тяжеленные. Их толкали целых пять человек, а они еле с места сдвигались! Дождь закапал сильнее, и молнии гремели уже не над озером, а над лесом. Гул шторма сотрясал землю и сосны. Ураган, настоящий ураган! Илья снял куртку и накрыл ею маленькую Асю. В лесу стало темно, как ночью...

Мы проползли метров двадцать и, в конец устав, сели на мокрые сани.

– Мы так умрём быстрее, чем до дома доберёмся! – ворчала я.

– А ты знаешь, как по-другому сани до деревни довезти? – язвила Милана. Я решила не разжигать спор на ровном месте и промолчала. Тут мы заметили, что нам на встречу едет машина. Два луча фар сверкали между сосен и скоро осветили и ослепили нас. Машина встала, гремя мотором, и из окна пассажирского сиденья высунулась чья-то голова.

– Э, чуваки, а вы чего тут в грозу забыли? – крикнул нам человек из жёлтых старых жигулей.

– Это Джокер! – хором вскрикнули Лёша и Дима и радостно побежали к машине. В свете фар их фигуры стали полностью чёрными. Н-да, в этих краях какая-то особенная концентрация странного транспорта. Жёлтая машина была покрыта старой ржавчиной. Стёкла цветные и в лёгких трещинах, одного зеркала заднего вида не хватало. Дверцы явно были от другой машины, обклеены какими-то наклейками и изрисованы пёстрыми графити. А неплохо смотрится, хоть и сумбурно.

– Чего у вас стряслось? – спросил парень, которого от света фар было не видно. Тем более Лёша и Дима закрывали его лицо своими спинами.

– У наших саней топливо закончилось, – тонким, ещё не сломавшимся голосом сообщил Дима. – У вас случайно лишнего нет?

– Какое именно тебе топливо нужно, сынок? – уточнил голос, заглушаемый грохотом дождя о крышу автомобиля.

– Б-бензин, – неуверенно ответил Димка и посмотрел на Лёшу. Лёша пожал плечами и шепнул: «Скорее всего, бензин».

– Уверены? – спросил второй голос – водителя.

– Уверены, уверены, – подумав, кивнул Дима. По его дырявой маске, которую он надел как шапку на свою кудрявую голову, текла ручейком вода, а с маски по щекам и капала с подбородка – дождь уже был довольно сильный.

– У нас нет запасной канистры с бензином? – спросил торчавший из окна у водителя.

– Не помню. Может и была.

– Ладно, я пойду гляну, – и дверца жёлтой разукрашенной машины распахнулась. Из неё выскочил долговязый парень с кудрявыми рыжими волосами, которые были похожи на мягкую зимнюю шапку. Он был одет не по погоде легко: в каких-то шортах до колен, в белой футболке и в рубашке с гавайским рисунком. Вот, видимо, и представитель местных Моржей – один из закалённых деревенских жителей, у которых лето круглый год за исключением зимы... Неужели ему правда не холодно? Он торопливо прошлёпал по воде к багажнику, открыл его и принялся шариться там, гремя и звеня. Димка и Лёша прилежно стояли рядом, ждали и даже не заглянули в багажник машинки.

– Нет бензина! – с досадой воскликнул кудрявый парень и запер крышку багажника. Он был весь мокрый, по нему, как и по нам, ручьями стекал дождь. Лёша обернулся на нас, продрогших до костей детей сиротского вида.

– Тогда, может быть, вы нас на буксир возьмёте? – предложил он.

– Дельная мысль, Лёха, – и рыжий парень похлопал Лёшу рукой по спине.

Дима с Лёшей поблагодарили хозяев машины и побежали к нам.

– Они нас довезут, а аэросани возьмут на буксир.

– Отлично! – обрадовался Илья, всё ещё сидевший без куртки и промокший напрочь.

– Пойдём им поможем? – предложил Дима. Илья согласился, и они втроём удрали на помощь нашим спасителям. Видимо, они их фанаты, раз с таким рвением мчатся им помогать.

В машине тем временем отворилась вторая дверца – водительская. Сначала оттуда вылетел маленький белый окурок сигареты, а затем наружу вылез второй парень. Он обошёл мокрую машину с капота и стремительно пошёл к нам, раскрывая по пути зонт. В первую же секунду, как я его увидела, я вцепилась в него глазами. Высокий, возраста примерно такого же, как и его друг-морж, а это примерно лет восемнадцать-двадцать, но одетый ровно противоположным образом – достаточно тепло и преимущественно в тёмные цвета. Чёрная косуха, чёрные кожаные штаны, высокие чёрные ботинки, доходящие почти до его колен, с тяжёлыми подошвами и со шнурками. Весь в заклёпках, а на вороте куртки даже дуга металлических шипов имелась. Светлые волосы собраны в небрежный хвостик. Симпатичный...

– Давайте под зонтик! – крикнул он – дождь и грохот молний стали слишком громкими, чтобы можно было говорить обычным голосом. Приходилось орать, как на дискотеке. Голос, к слову, у него был ниже, чем я ожидала: грубоватый и в то же время бархатный.

– Держи, – и он вручил зонт мне. Я неловко приняла пластиковую ручку, случайно схватив кисть парня вместе с зонтом, но тут же выпустив её. Мне стало неловко и я почувствовала, что уши и щеки у меня загорелись, а он, кажется, не придал значения моей мелкой ошибке.

– Подождите немного здесь, – продолжил он громко. Дождь барабанил по его спине, а с бледного лица лились ручьи холодной воды. Я, Милана и Ася зябко вжались друг друга, пытаясь уместиться под зонтом, и глядели на рокера из жёлтой лады. – Мы сейчас освободим место на пассажирских сидениях и запустим туда вас. Там просто садиться некуда, – и он развёл руками.

– Да ничего, – махнула рукой Милана, – мы подождём, не умрём.

Светловолосый парень улыбнулся и широкими шагами пошёл прочь, по накопившимся на дорогах лужам. Эти два товарища из разрисованной машины словно не замечают дождя. Не ворчат, не ёжатся, не обходят лужи. Им всё, как с гуся вода! Вот что значит деревенская закалка... Лёша, Дима, Илья и два взрослых парня, которые были выше моих знакомых мальчишек на полторы головы, выносили кучу какого-то хлама из салона и перетаскивали всё это в багажник. Правда меня смутило, почему Лёша это делает так неловко: он всё переносил одной рукой, а второй просто придерживал вещи сверху. Разве это удобно? Светловолосый в косухе распоряжался куда что нести, мальчишки послушно бегали туда-сюда с вещами, а рыжий в гавайской рубахе постоянно терял свои сандалии в подсвеченных фарами лужах и прилично ругался. Наконец-то барахло в салоне закончилось, и они махнули нам, чтобы мы шли к машине. Я взяла на руки Асю, которая была не очень-то лёгкая, а за счёт мокрой куртки Ильи так ещё тяжелее обычного. Милана взяла зонт, и мы на носочках побежали по мокрой земле. Лужи пузырились от дождя, листья на деревьях и кустах гремели.

– Ну и ливень! – восторженно сказал рыжий, промокший до последней нитки. Собственно, как и все мы. – Возможно, он последний в этом году... Дальше только снегопад...

Я посадила Асю на сидение машины и пропустила вперёд Милану, отойдя на шаг назад. К сожалению, я неудачно отступила – прямо в жирную грязь. Потеряв центр тяжести и сцепление с землёй, я взвизгнула и полетела спиной назад. Ноги мои высоко взметнулись над дорогой, и я мельком успела увидеть испуганное лицо рыжего, который тянет ко мне руки, но поймать уже точно не успеет. Только я приготовилась к мерзкому и унизительному падению в глиняную лужу, как чьи-то руки подловили меня под мышки и удержали. Это было немного болезненно, но лучше уж так, чем обмазаться в грязи от макушки до пяток. Тут я быстро огляделась и поняла, что поймал меня никто иной, как тот бледнолицый рокер.

– Осторожно, – крикнул он сквозь барабанную дробь ливня и поставил меня на ноги. Мои уши опять загорелись, и я буркнула ему «спасибо». Меня саму бесило, что я так его смущаюсь, но почему-то я ничего не могла с этим поделать. Опыт общения со взрослыми пацанами у меня очень близкий к нулю. Точнее со временем он стал близким к нулю – я его растеряла ещё лет пять назад, вместе с друзьями-мальчиками. Когда ты ребёнок, со старшими общаться легче, но стоит тебе немного вырасти, как ты обретаешь миллион заморочек по поводу своих манер, внешности, стиля одежды, причёски и тому подобного. Загоняешь себя вопросами: «А не вызываю ли я у него отвращение? А не разит ли от меня по́том, как от солдатских портянок? А вдруг у меня на щеке сажа от печки или из носа что-то торчит?» Вот я сейчас выглядела натуральным бомжом: лохматая, пыльная, в старой куртке, на которой следы земли (последствия моего подъёма по склону у озера), ботинки тоже коричневые от грязи! Я чуть не уронила зонт этого парня в лужу и чуть не упала в грязь сама. Конечно, я теперь его смущаюсь! Что он обо мне подумает?.. Хотя, сдаётся мне, что он не подумает про меня ничего – поставив меня на ноги, он снова занялся распоряжениями.

– Джо, прикрепи трос к их саням, – рыжий снова почапал к багажнику. Рокер обратился к нам с мальчишками. – Залезайте в машину, не стесняйтесь!