Глава 3: Лесное логово (1/2)

«Страсть жителей Дома ко всяким небылицам родилась не на пустом месте. Так они превращали горе в суеверия. Суеверия в свою очередь превращались в традиции, а к традициям быстро привыкаешь. Особенно в детстве».

«Дом, в котором...» М. Петросян</p>

Мы с Димой посидели у него дома ещё минут десять и вышли на свежий воздух. В тот момент я была похожа на контуженного гранатой солдата: руки плетьми висели вдоль тела, глаза стеклянные. Я уже не могу вспомнить, о чём я так задумалась – о нечисти или о чём-то своём, боялась ли я или мне было уже всё равно. Не помню, хоть пытайте меня.

У калитки на участок Димы стояли те самые странные детишки-экзорцисты. Все они были младше меня – девочка-шаман в амулетах, широкоплечий хмурый мальчик, хилый очкарик одного возраста с Димой и совсем маленькая девчонка-дошкольница в огроменном свитере.

– О, а это, собственно... мои друзья, – показал мне на них рукой Дима и почему-то никого из них мне не представил. Я неловко помахала им рукой – меня смущали их недружелюбные лица. Более менее мило выглядела только мелкая девчушка, державшая под мышкой вязаного котика. Остальные же явно видели во мне врага народа.

– Ты переехала сюда жить навсегда? – резким голосом спросила малолетняя шаманка.

– Слава богу, нет, – ухмыльнулась я, пытаясь прикрыть своё волнение сарказмом, – я тут только на каникулы.

– Ясно, – сказала, как отрезала, старшая девочка и требовательно взглянула на Диму. Дима молчал и делал вид, что не понимает шаманку. Не дождавшись от него ответа, девочка обратилась ко мне. – Он тебе что-нибудь рассказывал? Что-нибудь странное?

– Ну д-да, – я не была уверена, нужно ли было отвечать на этот вопрос, ведь я могла тем самым подставить Димку. Но я всё же ответила, так как пауза между её вопросом и моим ответом стала неловкой. – Про... Приведений.

– Дима! – рассердилась шаманка. Димка виновато опустил голову, как мальчик на картине «Опять двойка». – Зачем?! Она не местная...

– Я не удержался. Прости.

– Это был секрет? – спросила я, чтобы убрать из-под удара моего нового приятеля.

– Нет, просто тебе не обязательно было это знать. Только панику устроишь!

– Нет, эту стадию я уже прошла, поверь. Я никому не буду это рассказывать, честно!

– А кто говорит «честно», тот часто врёт, – недоверчиво прищурив глаза сквозь очки, сказал худенький мальчик и сложил руки в варежках на груди.

– Я терпеть не могу, когда меня называют вруньей без оснований! – внезапно вспылила я. Я вообще легко воспламеняюсь, стоит только одно слово мне поперёк сказать. Ничего с этим поделать не могу. – Тем более какие-то деревенские малолетки! Вы меня не знаете, ясно? И какая мне выгода разбалтывать про ваших местных чупокабр? Не нужно мне это...

– Хорошо, хорошо. Прости нас, – смягчилась девочка с грудой амулетов на шее. – Погорячились... Мы осторожные, стараемся не доверять незнакомцам.

Я выдохнула, с досадой осознав, что возможно не стоило так сразу орать на них.

– В таком случае, я Ирма.

Все по очереди представились: девочку-шаманку звали Миланой, мальчика с хмурым лбом, сложившего руки на груди – Ильёй, очкарика в смешных варежках – Лёшей, а маленькую девочку с вязанным котёнком – Асей. Самые простые имена, как и у всех жителей этих краёв.

– Ну, раз ты теперь с нами, – сказала Милана, – мы должны показать тебе наше логово – мы как раз сейчас туда собираемся идти. Пойдёшь?

– Естественно – куда вы, туда и я.

Теперь нас было шестеро. Даже не знаю, хорошо это или плохо, что я познакомилась с ними. У меня каждые двадцать минут мелькала в голове мысль, что я уже взрослая и мне не пристало водиться с этими козявками. Будут потом приставать, звать играть, когда я занята – все дети их возраста такие, все они не знают меры в играх... Хотя эти не похожи на городских беззаботных детишек.

Мы бегом пересекли деревню – чувствую, бегать придётся много, – пробежали мимо той берёзовой рощицы в сердце деревни, где мы были с Димой час назад, забежали в сосновый лес и, пробежав немного вглубь его, оказались возле шалаша из больших еловых веток. Дети сами его соорудили. Шалаш выглядел надёжным и не был заметен из деревни. Да и в принципе его было сложно отличить от обыкновенной ёлки. Ребята нырнули в своё убежище, и я, чуть помедлив, вслед за ними. Там было сыро, как в подвале. На полу был большой кусок какого-то твёрдого материала – ДСП или что-то типа того. У стен шалаша было много разномастных, влажных на ощупь подушек, а в центре комнаты – походный фонарь на батарейках. Приглядевшись, я увидела, что на подушках, под подушками, под фонарём и просто на твёрдом полу валялись в беспорядке исписанные и разрисованные бумажки. На одних из них были нарисованы карандашами человечки, похожие на гуманоидов, на других – статьи, вырезки и просто записи ребят.

– А мне тут нравится, – сказала я, крутя головой в разные стороны. – Тут всё кишит духом конспирологических теорий!

– Да, так оно и есть, – кивнула Милана и приземлилась на одну из подушек. – Мы собираемся тут, чтобы обсуждать местных духов. Главный следопыт у нас Дима. Я разбираюсь в способах изгнания всякой нечисти, а также сама делаю амулеты. Лёша находит информацию про призраков в газетах и журналах, Илья зарисовывает увиденных нами духов, а у Аси пока нет обязанностей – она ещё слишком маленькая.

– Не правда, – печально протянула она, гладя игрушечного котёнка по голове, – не такая уж я и маленькая. Вечно ты меня глупой считаешь!

– Не глупой, а неопытной, – но Асю эти слова вовсе не утешили. Я её понимаю – сама всё детство дружила с теми, кто старше меня. Они тоже не уважали меня и ни во что не ставили. А ещё шептались между собой и шифровали слова, чтобы я не все их разговоры понимала. Обидно было, ох как обидно...

– Чувствую, я также, как Ася, без должности останусь, – вздохнула я.

– Пока что я не знаю, что тебе поручить. Ты первый день в нашей деревне, – и тут снова у меня в голове возникла гордая мысль: «А с чего это какая-то шестиклассница будет назначать мне работу? С чего это она будет мною командовать?» – Но, уверена, ты пригодишься.

Мы довольно уютененько посидели в этом раскисшем от дождей шалашике, болтали обо всём, закусывая заначками ирисок – от холода они были словно каменные, так что приходилось их рассасывать по десять минут. Я говорила про город, дети – про свою любимую деревню и про свои увлечения помимо мистики. Милана любила вязать и, как оказалось, именно она связала Асе этого котика. И вообще они оказались сёстрами. Илья был начинающим механиком: мастерил с папой в столярной вентиляторы, утюги, велосипеды и даже как-то раз собрал с нуля машину. Лёша запоем читал всё, что попадётся его любопытным глазам: и старые энциклопедии, и журналы из библиотеки, и даже бабушкины книги с рецептами – так, для общего развития. Ася пока мало что умела делать и своё личное хобби у неё ещё не сформировалось. Я возилась с ней, как с младшей сестрой, и хоть деревенские дети на словах цеплялись к малышке, по ним было видно, что они тоже любили её, просто проявлять свою любовь у них не получалось.

После обеда, то есть часа так в два дня, ребята обещали свозить меня в соседнюю деревню, которая находилась не очень далеко от этой. Правда на каком это транспорте они собрались меня туда везти? На багажнике велосипеда? На лошади или на корове? Но я не задала этот вопрос лично им – пусть это пока что побудет интригой. Мы с ними попрощались, и я пошла домой.

Ничего в нашей избе не изменилось с тех пор как я ушла гулять. Я уже столько всего успела – навернулась с оврага, полюбовалась озером, повстречала дикую лису, завела себе друзей и побывала в их логове. А мама ни обеда не приготовила, ни полы не подмела, даже крошки со стола не смела! Разве что стол к дивану подвинула, разложила там свои бумаженции, компьютер и десять недопитых чашек чая и пишет! «Щёлк-щёлк-щёлк! Клац-клац-клац!» – только и было слышно стуканье её пальцев по клавиатуре. В очках на её носу отражался сине-зелёный экран, исписанный мелкими буковками. Мама щурилась, горбилась, высовывала язык, охваченная такой непонятной силой как «вдохновение», одной рукой печатала, другой брала чашку с чаем. Выпьет глоток, не отрывая маньяческих глаз от монитора, и опять поставит чай на стол.

– Мам, – уныло позвала я, – ты скоро с ума сойдёшь, если будешь так продолжать.

– Наоборот, я сойду с ума, если не буду писать, милая, – рассеянно ответила мама. Плохо так говорить, но мать из неё не самая лучшая. Пока я была маленькая, ей совесть не позволяла писать свои романы часами напролёт. Надо было меня растить, кормить, воспитывать, гулять со мной. Но как только мама убедилась, что я взрослая и самостоятельная и могу сама себя занять чем-нибудь, её снова прорвало писать!.. Иногда так и хочется выбросить этот проклятый компьютер с его монитором, гудящим процессором и клацающей клавиатурой!.. Но потом я понимаю, что если я сделаю это, мама просто не переживёт и умрёт тут же – такая она хрупкая натура... Это было бы очень жестоко...

– Ну, – мама оторвала ослепшие глаза от компьютера, поморгала, протёрла очки и уставилась на меня, – как тебе деревня? Тебе тут уже больше нравится?

– Начинаю привыкать, – я налила в чайник воды, поставила его кипятится и принялась с хозяйственным видом хлопать дверцами шкафов на кухне в поисках своего обеда.

– В морозилке овощи замороженные... Можно их пожарить... – с отстранённым лицом подсказала мама, глядя в стену.

– Овощи? – сказала я и брезгливо поморщила нос. – Может у нас что-нибудь другое есть? Мясо? Пельмени? Мам, у нас есть пельмени? – мама всё ещё глядела в стену. Ушла в транс! Меня выбесило это её состояние и я крикнула. – Ну мам! – мама очнулась и испуганно посмотрела на меня, будто вообще не имеет понятия, кто я. – Ты на Земле или где? Ну как так можно?

– Ирма, – мама опять устало протёрла воспалённые глаза, – прости меня. Просто у меня тут работы навалом. Сосредоточиться никак не могу. Всё мысли, мысли... Так и лезут в голову...

– Обедать чем будем? – жёстко повторила я.

– Так я же сказала... Овощи...

– Я тоже сказала, что не хочу твои овощи! Если бы ты слушала...

– Вылитая тётя, – с сожалением вздохнула мама и стала выглядеть несчастнее бездомного щенка.

– Кто?

– Ты – кто же ещё?..

– И что, это плохо?

– Плохо, плохо. Она тоже никогда меня понять не могла.

– Да как тебя поймёшь?! С тобой говоришь, и вот, вроде бы, сейчас ты меня слушаешь, а через секунду тебе что-то заоблачное в голову придёт, и не понятно, ты помнишь ещё про моё присутствие или ты уже улетела в страну грёз! – мама виновато смотрела на меня и молчала. Я понизила тон. – Только своими книгами и интересуешься, всё время на них тратишь, всё своё здоровье и молодость. А что снаружи творится, по-настоящему, тебе не важно. Совсем.

– Тебе бы в школу мою учительницу литературы. Тогда бы ты сразу поняла, что такое книги на самом деле! И не называла бы их «тратой времени» – презрительно сказала мама и снова ушла в свой роман, или повесть, не знаю, что она там писала.

– Ой, да кому я говорю?.. – махнула я рукой. Чайник издал протяжный возрастающий свист – вскипел.

Обедать в такой накалённой обстановке стало совсем в тягость. Мама была не то пристыженная, не то обиженная, не то сердитая на меня, не то ей вообще было не до меня. А мне кусок в горло не лез. Ну да ладно, она подуется и перестанет, а я сейчас поеду с друзьями в соседнюю деревеньку и развеюсь... Неловко как-то вышло. Вот и кто из нас прав? Права ли я, что упрекнула её в писательстве? Права ли она, что забывает про меня и про папу, про порядок в доме и про обед?.. Всё не правильно, везде тайны и загадки: мама, деревенские дети, призраки, которые плавают на лодках и бродят по деревне...

***</p>

P.S. – ... Злата Алексеевна, ещё раз премного извиняюсь, что забрала вас с уроков, но это дело срочное, сами понимаете. Я уверена, что вы не знали, что он так вырядился. Я права?

– Да, он выходит из дома позже, чем я, – вздохнула красивая молодая учительница и грустно посмотрела на сына. Лицо у него уже было без «боевой раскраски», но залаченные волосы с начёсом, розовую толстовку и джинсы было никуда не убрать. Мальчик сидел на табурете, пристыженный и несчастный.

– Вот-вот, я так и думала! – скрипела завуч. Мальчику было мерзко от её занудного голоса. «Своей жизни нет, вот и портит её всем остальным своими правилами и запретами». – Прошу вас, проведите с ним дома воспитательную беседу. Не слишком строгую, но убедительную, мол так в школу ходить нельзя, это не дискотека.

– Я проведу, конечно.

– Н-да... Вот и замечательно... Не знаю, и что ему взбрело в голову так вызывающе одеться! И лет-то так мало, подумать только!.. Это всё влияние Запада, – сказала она так тихо, словно эти слова предназначались только для мамы мальчика. – Вот как прорвало в перестройку все газеты и телевидение, так и полезла вся эта зараза в головы маленьких ребят! А они ж глупые, не понимают, что их ядом кормят! Пропаганда вся эта...

– И не говорите, – снисходительно кивнула мама малыша и незаметно подмигнула ему. Мальчику стало легче.

– Я вот боюсь представить, каким будет двадцать первый век, Злата Алексеевна, – и она приложила когтистую руку к сердцу. – Вот честно, что там будет, если уже сейчас вокруг такая помойка!.. Может, это глупо, но я Нового Года боюсь, как Страшного Суда!

– Лидия Ивановна, первого января мир не рухнет и резко не изменится, – улыбнулась молодая учительница. – Всё останется также. Какая разница, какой год и число?

– Ой не знаю, Златочка, не знаю... – поморщилась завуч. – Он ещё и високосный будет. А високосные года всегда сулят что-то нехорошее, перемены какие-то... Продадут Россию к чертям собачим, извините за выражение, или Третья Мировая будет – чует моё сердце...

– Лидия Ивановна, это просто суеверия. Успокойтесь, выпейте чаю.

– Эх, Златочка, тебе легко всё это пережить. А мне каково? Век мой уходит! – причитала завуч. Она сидела за столом, стучала ногтями по дереву и, кажется, совсем забыла, что разговор был про мальчика. – Советского союза нет, пионеров-октябрят нет, комсомола нет... Зато есть пейджеры какие-то, Эм-Эм-Эм – пирамиды эти мошеннические, Интернет, компутеры... и эти ещё, ненормальные, с причёсками зелёными и с кольцами в носах. Брр! И они в будущем будут вести страну?! Куда они её приведут? Во что превратят? Либо в одну большую панель, извините за выражение, либо в психушку! – взмахнула руками завуч. Учительница молчала, а мальчик пытался вникнуть, о чём идёт речь. – Ох, страшно всё это, Злата... Ну ладно, времени уже много, перемена началась. Идите.

– Пойдём, Толя, – шепнула учительница. Мальчик радостно вскочил с табурета и подбежал к маме. – До свидания, Лидия Ивановна. Я к вам ещё зайду.

– До свидания, Лидия Ивановна! – повторил мальчик.

– До свидания, до свидания...

Они вышли за дверь. Школьники во всю ходили, бегали, болтали и гоготали. Дежурные учителя ругались на хулиганов, отличники, расспределившись по диванам, зубрили уроки или давали кому-то списать. Некоторые играли в настольный теннис, вытащив в рекреацию парту. Многие проходившие по коридору ученики оборачивались на мальчика с мамой-учительницей, но не задерживались и шли себе дальше.

– Толь, объясни мне, что это с тобой сегодня случилось.

– Я просто хотел заняться... Этим... Самовыражением! Показывать через одежду, какой ты внутри. Я про это в журнале прочитал.

– Интересный-однако журнал... Только не говори, что у тебя и вправду такой внутренний мир! – усмехнулась мама, обведя пальцем фигурку сына. Мальчик хихикнул.

– Возможно, у меня немного не так получилось. В моих мыслях оно выглядело лучше...

– Как бы там ни было, лучше не ходи так в школу, ладно? Самовыражайся дома или после школы, но не в ней. Понимаешь, тут правила, дресс-код. Все ходят в чём положено...

– Но они-то не ходят! – и мальчик указал пальцем на одиннадцатиклассников с крашеными волосами и татуировками.

– Что поделаешь? Они – взрослые дети, ими сложно управлять. А такие, как ты и учителя, должны одеваться, как положено. Мне тоже не нравится моя форма, – и мама показала руками на свой серый пиджак и серую прямую юбку. – Может быть, я бы хотела одеваться, как... гот! Но я хожу в этом. Понимаешь?

– Угу, – тут мальчик заметил за углом курносое лицо своего друга Юрки. Он ждал, пока они с мамой договорят. – Но ты и в этой форме всё равно красивая, – улыбнулся мальчик и поднял лицо к маме. Она поцеловала его в лоб.

– Ладно, иди в столовую, бунтарь. Встретимся дома, хорошо?

– Ага.

Стройная высокая мама ушла по коридору, а её чёрные длинные волосы в причёске-мальвинке покачивались в такт её шагов. Мальчик вспомнил про прячущегося за углом друга и подбежал к нему.

– Ну как, очень тебя там ругали? – прошипел Кореец, одетый, в отличие от друга, в простой серый свитер и брюки. Через плечо у него висела кожаная дедовского вида сумка, вся потёртая, но зато очень вместительная.

– Да нет. Завуч потом вообще про меня забыла и начала с мамой о какой-то чепухе говорить. Всё обошлось!

– Эх ты, эмо недоделанный! – хлопнул друга по плечу он. – Столько шуму навёл... Пойдём обедать! Я есть хочу, как зверь! – и они наперегонки побежали по расписанной каменной лестнице, виляя между учениками и гремя учебниками в портфелях. Мальчики шустро добежали до столовой и окунулись в самую гущу запахов еды и людей. Высокие школьники, приземистые школьники, в форме и одетые во что попало, с деловыми причёсками и с ирокезами. Кто бегал между столов, кто покупал пюре с котлетой. Не успели друзья занять себе столик, как Малыш пихнул Корейца локтем и стал активно указывать куда-то рукой.