Безумие и комичность бытия живых (1/2)
”Я чувствую её энергетику всё сильнее — вот её могила...”
Могильщик удивлённо повернулся назад. Люди с камерами и фонарями поспешно шли в его сторону, освещая какую-то женщину. Раскинув руки в стороны, она медленно вращала ладонями, как будто ласкала воздух. На лице её было обозначено невероятное напряжение.
Подойдя к ритуальщику, группа остановилась. После слова ”Снято!” женщина моментально расслабилась.
”А теперь нужно провести ритуал освобождения души”, — улыбнулась она. Разукрашенная чёрной косметикой, как блэк-металлист, обвешанная непонятными символами... Актриса из какой-нибудь ”Битвы чародеев”. Могильщик не смотрел подобных передач. Но слышал, к несчастью, об их существовании.
”Какая встреча в столь романтичный вечер! — внезапно воскликнул сторож. Он выскочил из-за спин участников съёмочного процесса и встал рядом с актрисой.— Мадам, вы прекрасны, как лунный свет...”
”У вас есть разрешение на съёмку?” — нахмурившись, вопросил могильщик.
Один из операторов достал телефон и принялся что-то искать. Другой же протянул ему деньги.
”Вы видели здесь призрака…” — загадочно произнёс он.
Могильщик повторил:
”У вас есть разрешение?”
Сторож забрал деньги.
”Я видел здесь пятьдесят призраков”, — улыбнулся он.
”Нам нужен всего один, но в любом случае спасибо. Итак… „Ритуал освобождения“ – приступаем!”
”К чему? Какой ритуал?” — не прекращал хмуриться могильщик. Эти безумные телевизионщики могли разворошить здесь любые могилы. И для родственников усопших это было бы оскорбительно.
Его задачей как могильщика было не просто копать могилы, но и содержать их в порядке. До того самого момента, когда их можно будет снести.
”Мы лишь добавим немного огня, — снова обворожительно улыбнувшись, ответила актриса. — Разведём костерок на могиле какой-нибудь молодой девушки. Ритуалы с огнём всегда так впечатляют публику…”
”Но никакой огонь не сравнится с красотой твоих волшебных глаз, моя королева”, — с приторностью изрёк сторож.
”Вы не имеете права трогать чужие могилы!”
Сторож недовольно сдвинул брови.
”Твой рабочий день окончен, дружок. Теперь я присматриваю за этой территорией и пускаю сюда всех, кого захочу… Не мешай людям зарабатывать деньги!”
Он взглянул на разноцветные купюры в своей руке.
”И мне тоже”.
Человек, который искал что-то в телефоне, показал могильщику переписку с администрацией кладбища.
”Мы можем позвонить ей и при вас, дабы вы точно не имели больше повода волноваться”.
Могильщик молчаливо понурил голову. Почему это дурацкое шоу было так популярно?
”Оставь нас наедине, — повторил сторож. Рукой он похлопал его по плечу, а после кинул взгляд на актрису и улыбнулся. — Ты ведь не хочешь, чтобы эта очаровательная ведьмочка навела тебе порчу на импотенцию… Твоя жена тогда так расстроится”.
Могильщик едва не дал ему по шее. Но он помнил, что администрация не любила драк между сотрудниками на рабочем месте.
Сторож был на десять лет старше его, а вёл себя как озабоченный подросток... К слову, могильщику было тридцать два.
Всё это произошло месяц назад. Тоже ночью. Тоже жаркой. И вспомнил он об этом сейчас потому, что беспрерывно думал о странном пугающем звонке.
Он не верил в мистику. Ни на Хэллоуин, ни на праздники более православные — никогда он не замечал на кладбище всплеска какой-то паранормальной активности (только всплеск активности всяких сектантов и видеоблогеров, что охотились за активностью паранормальной). А случай с телевизионщиками окончательно убеждал в том, что вся мистика современного мира вручную создавалась людьми для других людей. Мистика развлекала общество. Мистика... была несерьёзной.
Но этот телефонный звонок — розыгрыш ли? — был ужасен. Разве кто-то мог шутить подобными вещами... Быть может, какой-то душевнобольной позвонил ему по ошибке. Вырвался из палаты, отобрал у медсестёр телефон и натыкал номер городского кладбища.
Да, в какой-то мере это звучало ещё более бредово, чем мысли про всяких там призраков. Но другой наиболее подходящей (по мнению могильщика) версии у него пока не было. И это тоже пугало его.
Вернее, даже не само оно... А то, что эти мысли противоречили его чувствам. Ибо на эмоциональном уровне он понимал...
Что произошедшее всё равно невозможно осмыслить.
Всё же оно было слишком мистично. Ненормально. Паранормально. И ему, как и любому человеку, пребывающему в состоянии страха, хотелось просто откреститься от всего этого.
Поэтому он со всей внимательностью слушал свою жену. Какое счастье, что он наконец был дома, рядом с ней... Она любила разговаривать с ним. Точнее — вести свой долгий монолог. Рассказывала, кто с кем расстался, кто с кем воссоединился, у кого родились дети, кто какую машину взял в кредит. Ей было ясно, что ему, впрочем, не было до всего этого никакого дела, но обсуждать подобное с подругами ей нравилось куда меньше. Они же обязательно захотят вставить свои пять копеек. А ей порой не требовалось выслушивать ещё чьё-то мнение. Гораздо важнее было, чтобы слушали её.
И муж слушал. Не вникая, но — просто наслаждаясь её голосом. И это было идеально для обоих.
Но сегодня, что уже было упомянуто, он прислушивался к каждому её слову. И почти каждое из этих слов заглушал заплаканный мужской голос, полный ужаса.
”Убийца”.
”Убийца...”
”УБИЙЦА!”
— Любимый, что с тобой? — жена могильщика взяла его за руку. — Сегодня были тяжёлые похороны?
Он пару раз моргнул глазами. Если не считать удушающей жары, то похороны были как похороны. Он не мог сказать, что закапывать бывших когда-то живыми людей было для него тяжело. Даже если вокруг плакали все, кто только может. Одно условие: не надо впадать уж в совсем неконтролируемую истерику и виснуть у него на воротнике, умоляя раскопать мертвеца обратно... Смерть — это часть жизни.
Правда, испытывать безудержную радость тоже не стоило.
”Ура, наш любимый папа ушёл на небеса!” — сияющие от счастья, кричали заказчики.
Могильщик, впрочем, никак не выдал своего удивления.
”Что молчите? — один из провожающих по-дружески ударил его в предплечье. —Порадуйтесь вместе с нами! Раз, два, три...”
Он взорвал хлопушку, и сотня блестящих звёзд осыпалась на одежду и волосы могильщика. Но даже сейчас на лице его не дрогнула ни одна мышца.
”У вас вообще есть эмоции?”
”Соболезную”.
Заказчик только сдвинул брови.
”Сам себе соболезнуй, а лучше — своей бесчувственности, кретин!”
И это могильщик тоже оставил без комментариев.
Позже его осведомили, что покойный — какой-то певец-народник из городской филармонии — попросил сделать его похороны максимально весёлыми. Вот все и веселились. До самой ночи. И обсыпали чужие могилы конфетти и блёстками.
”Лучше бы пожрать что-то оставили, черти”, — ругался сторож. Если бы не он, мучающийся от головной боли и поэтому стремящийся остаться один, они бы продолжили веселиться и ночью. А так он послал их всех.
— Похороны прошли обычно. Но мне что-то тревожно... — сказал могильщик. Он мог быть абсолютно откровенен со своей женой. Но не хотелось бы пугать её. А если бы она не поверила...
Кажется, он уже сам себе не верил. И верил ли изначально?
— Тебе стоит больше думать о живых, а не о мёртвых, — ласково произнесла она. Прикосновения её нежных рук всегда невольно расслабляли его. И даже один её вид порождал в душе великую радость.
Маленькая красивая блондинка. Прямо как администрация их кладбища — за исключением того, что у той ноги были длинными, как ходули. Но и это было красиво. По крайней мере, для тех, кто не думал, что всем женщинам следовало непременно быть ниже мужчин.
Другое дело, что она была очень гламурной. Всегда одетая по последнему слову моды, однажды в голову ей взбрело нарядить своих землекопов тоже в соответствии с самыми модными трендами сезона. К счастью, её вовремя переубедили.
”В одежде работников ритуальных услуг должны преобладать траурные цвета... Если ты не хочешь просто чёрный, то возьми тёмно-синий. Не стоит превращать похороны в показ мод”.