Всё ещё хуже, чем кажется на первый взгляд (2/2)

— Вряд ли…

— Тогда извини, не смогу. Давай как-нибудь в следующий раз, когда выходных побольше будет.

— Хорошо.

— Счастливого пути!

Томми поехал один. Прошло меньше недели с их последней встречи с Олли, а он уже скучал, но пока что не мог сам себе в этом признаться. Вместо того, чтобы осознать и принять свои чувства, он стал думать о том, что после секса с Матела стал озабоченным, стал постоянно хотеть его, и он никак не мог себе помочь в этом.

С Олли было до одури хорошо. Никогда и ни с кем Томми не испытывал такого кайфа и удовольствия, как с ним. Невысокий, худенький, и так изящно изгибается в его руках, подставляясь под каждую ласку и постанывая от каждого прикосновения. Для Лалли это было идеальным поведением в постели, и он уже не мог дождаться, когда снова увидит Олли, чтобы снова насладиться этим шикарным телом, прекрасным голосом и одурманивающим запахом. А ещё нежной улыбкой, звонким смехом и непослушными кудряшками.

Задумавшись об этом, Томми не сразу заметил джип, летящий по встречке прямо на него. Его мозг сразу осознал: если он позволит ему врезаться в свой грузовик, то его собственная машина отделается лишь небольшими царапинами или трещинами, а вот водитель джипа разобьётся всмятку и в живых вряд ли останется.

Лалли посчитал своим долгом предотвратить столкновение, чтобы спасти чужую жизнь, и вывернул руль, выезжая на самый край дороги. Машины вокруг начали сигналить. Водитель джипа проскользнул между его фурой и другим легковым автомобилем и скрылся за дорогой.

Томми наивно надеялся, что грузовик выдержит такую резкую смену маршрута, и ехал по самому краю дороги, но забыл, что у него есть тяжёлый прицеп с тоннами груза, и в ту же минуту этот самый прицеп начал падать набок, и как Лалли не пытался его вывернуть — не получилось. Прицеп упал и потянул за собой кабину. Выровнять машину не получилось.

Да, он спас жизнь водителя джипа. Но не ценой ли своей собственной?

***</p>

Грузовик перевернулся и улетел в кювет, сбивая мирно стоящие деревья и зелёные кустики. Ветки разбивали стёкла и старались расцарапать всё, находящееся в салоне, в том числе и тело водителя.

Он же отключился в тот же момент, когда сработала подушка безопасности. Одно из деревьев пробило крышу салона и упало на пассажирское сидение рядом с водительским. Вряд ли получится обойтись без серьёзных травм, а может всё ещё хуже, чем кажется на первый взгляд…

***</p>

Водитель легкового автомобиля, проезжавший рядом, и пассажир, ехавший рядом с ним, припарковались на обочине, включив аварийный сигнал, и, выбежав из машины, ринулись к упавшему грузовику. Попутно один из них вызывал скорую, а второй помогал ему побыстрее и менее проблематично спуститься.

После вызова скорой он же позвонил в полицию. Назвать адрес было трудно, ведь ДТП произошло не в городе, а на трассе практически в лесу, где и связи толком нет, но дозвониться, к счастью, получилось.

Два мужчины, на вид лет тридцати — тридцати пяти, подбежали к машине Томми. Она была перевёрнута, и пришлось постараться, чтобы найти в ней водителя. Когда они открыли дверь и заглянули внутрь, тот уже успел прийти в сознание.

— Ты живой? — спросил водитель легкового автомобиля, — Я Мико, мимо проезжал. Ты в порядке?

То, что Томми в порядке, сказать было сложно. Очнувшись, он почувствовал сильнейшую, просто невыносимую боль во всём теле, уже догадываясь, что однозначно есть переломы. Он чувствовал, как течёт кровь, чувствовал режущую боль в груди — ремень безопасности спасает от смерти, но не от травмы. Лёгкое головокружение и невозможность двигаться, он совсем не мог пошевелиться.

— Мы вызвали скорую и полицию, — сказал пассажир, — Меня, если что, Леви зовут. Живи, пожалуйста, ты справишься.

Лалли не нашёл в себе сил ответить даже «спасибо», он лишь чуть заметно кивнул головой. Мужчины отошли от машины к дороге, чтобы указать путь врачам и полицейским, а Томми еле смог повернуть голову вправо и осмотреть грузовик.

Даже сквозь ужасную боль на его лице было различимо заметное удивление, когда он увидел в салоне автомобиля дерево, лежащее на пассажирском сидении. Мозг, уже начинающий потихоньку приходить в себя, стал вкидывать воспоминания.

Лалли приглашал в эту поездку Олли. Олли, который за последний месяц стал для него светом в окошке, личным источником положительных эмоций и единственным человеком, ради которого он шёл против своих же собственных принципов, но при этом свои чувства к которому всё ещё отрицал.

« — На этом сидении сейчас мог бы быть Олли, — проносилось в голове, — Он бы мог попасть в аварию вместе со мной, — удивление сменилось ужасом, — Если бы на него упало это дерево, его бы не смогли спасти. И я бы не смог сделать ровным счётом ничего.»

Страх сковал и без того до звёздочек перед глазами болящее тело. Томми чётко осознавал, что не смог бы пережить потерю Олли. Он бы никогда не смог себе этого простить.

« — Возможно, если бы рядом сидел Олли, я бы не стал спасать водителя джипа и позволил бы ему врезаться в грузовик, » — пронеслось в мыслях. Сознание ещё было не совсем ясным, но даже в таком состоянии он мог думать только об Олли.

« — Я бы сделал всё ради него, — думал Томми, — Я бы спас его любыми способами. Я не могу потерять его, ни за что. Он должен быть со мной.»

Бытует мнение, что люди осознают ценность чего-либо лишь когда потеряют или почти потеряют это. Томми не терял Олли, но воспалённый неозвученными чувствами и сотрясённый в аварии мозг сам себе накрутил самый ужасный исход.

С одной стороны, может это было и к лучшему, ведь только сейчас Лалли осознал — он любит Олли. Любит так, как ещё никого в своей жизни не любил.

Даже свой грузовик. Ведь тогда, когда машина разбита в хлам и не подлежит восстановлению, он всё равно думает только лишь о голубоглазом медбрате из Хельсинки.