Я хочу, чтобы это сделал ты (2/2)

Томми был бы и рад выйти с ними, ведь он тоже торопится, но ему так не хотелось устраивать скандалов. Он был спокойным человеком, который мог лишь тихо материться о том, что ему не нравится. Лалли понимал, что эти крики и споры с полицией ни к чему не приведут, и это не поможет им побыстрее снова отправиться в путь. Поэтому он просто решил насладиться сериалом и мыслями о том, что буквально через несколько часов в его руках будет сладко постанывать горячий светловолосый парень. Так ведь?

***</p>

Примерно к трём часам дня проезд открыли. Пять часов стоять на одном месте было не в духе Томми — его это выводило из себя, но сейчас он уже даже почти забыл об этом — все мысли только об Олли.

В четвёртом часу дня он приехал в Хельсинки и сразу же вбил в навигатор адрес больницы, где работает Матела — он сказал ему его ещё в их самой первой совместной поездке.

***</p>

— Олли, ты чего какой нервный? — заметил Алекси, когда у парней начался перерыв, и они сидели в кабинете медбратьев за чашкой чая.

— Да Томми, блять, — ответил блондин.

— Что случилось?

— Спрашивал недавно, когда я работаю, и когда у меня перерыв, — сказал он, — Хочет поговорить по какому-то важному делу, а какое — не говорит.

— На свидание тебя зовёт, — усмехнулся Алекс.

— Он в Оулу, — укоризненно посмотрел на друга Матела. Он не мог перестать перебирать в голове варианты, что именно Томми хочет обсудить, и что вообще произошло. Почему нельзя было сразу об этом сказать?

***</p>

Как только Олли положил посуду после обеда в раковину, у него зазвонил телефон. На экране высветилось имя «Томми». Парень настолько опешил, что даже замер, и не сразу принял вызов.

— Кто там? — спросил Алекси.

— Томми, — дрогнувшим голосом ответил Матела.

— Ну так бери трубку!

— Он мне никогда не звонит, — блондин сглотнул слюну, — Всегда пишет.

— Бери трубку, идиот! — крикнул Алекс, — Вдруг что-то серьёзное?

Олли принял вызов:

— Алло?

— Привет, узнал? — послышался низкий, но ласковый и такой красивый голос с другого конца провода.

— Привет. Конечно, — Матела трясся всем телом.

— Ты на работе? — спросил Лалли.

— Д-да, а что?

— У тебя сейчас перерыв, да? Я всё правильно помню?

— Да, перерыв, — голос Олли с каждой секундой дрожал всё сильнее, — Что случилось-то?

— Посмотри в окно, пожалуйста, — в этой фразе слышалась добрая ухмылка.

Матела, до полусмерти испугавшись, на ватных ногах подошёл к окну и посмотрел на улицу, не открывая его.

Прямо у ворот больницы он увидел грузовик. Тот самый грузовик. Грузовик Томми. А сам Томми стоял рядом с водительской дверью кабины и держал телефон у уха.

— Томми! — крикнул Олли, чуть ли не взвизгивая и, откинув телефон и попутно снимая халат, бросился на улицу встречать гостя. Лалли же, кротко усмехнувшись, подошёл к самому крыльцу.

Буквально через минуту, снося с петель все двери, на улицу выбежал Матела и запрыгнул в его объятия, обвивая руками шею, а ногами торс:

— Томми!

— Олли, — прошептал старший.

Сильные руки сжали хрупкое тело в своих медвежьих объятиях. Он уткнулся носом в светлые кудри, вдыхая запах всё ещё того самого цитрусового шампуня.

— Я соскучился, — не выдержал Матела, хоть и обещал себе держать себя в руках и не намекать на то, что он что-то чувствует к Томми.

— И я, — также шёпотом ответил Лалли.

Около минуты они крепко сжимали друг друга в объятиях, боясь даже пошевелиться — вдруг это сон?

После же водитель слегка отстранился, посмотрел в ясно-голубые глаза и сказал:

— Быстро в машину!

Олли и уговаривать не пришлось. Он ловко взобрался по лестнице сначала в кабину, а затем перелез в спальник. Как же не терпелось снова ощутить его.

Томми вошёл следом и сразу же открыл шкафчик, в котором обычно лежала смазка. Матела же не мог сказать и слова от шока. Он просто стоял посреди комнаты, следя за действиями старшего, и сгорал от нетерпения и желания.

— Почему ты всё ещё одет? — настойчиво сказал Лалли, уже ни капли не сомневаясь в том, что ему не откажут.

Олли резко сорвал с себя всю одежду до боксеров.

— А дальше? — Томми приподнял бровь.

В ответ на это младший лишь упал на кровать, разводя бёдра шире:

— Я хочу, чтобы это сделал ты.