Глава 12. Холод севера (1/2)

Шум в ушах, жар по всему телу. Пружинит под ногами земля. Запах листвы — яркий, резкий. Желтизна и зелень. Ветки навстречу, увернуться — легко, привычно. Тело несет вперед — тоже привычно, легко. Мышцы сильные, разогретые. От бега внутри что-то поет ликующе. Бежать, бежать куда подальше, пока не придет время возвращаться, — это можно, это легко, а о возвращении думать не нужно.

Нужно бежать.

Возвращаться не хочется: там что-то тяжелое, неприятное, зато впереди — свобода. Если бы еще не тревога внутри. Если бы не ощущение, что что-то испорчено, сломано — своими собственными руками. Если бы не…

Она хмурится сквозь сон и, кажется, во сне тоже. Останавливается. Вокруг — всё те же желтизна и зелень, солнце едва просвечивает рассветное небо, но уже светло. Наверное — прохладно, но тело разгорячено бегом, и ей хорошо. Если бы не это ощущение…

Разве можно исправить то, что сам же разрушил? Этот вопрос на мгновение кажется ей нелепым, странным. Ведь всё просто. Сломал — наладь. Разве она что-то разрушила так, чтобы нельзя было поправить? Мысленно она касается всех близких — Тэа, Халла, Асса — нет, вроде ничего такого плохого не случилось. С Ассаи спит, но никому это не мешает. Ассаи… От воспоминания о светлой мягкости его волос что-то щемит внутри. Запах его кожи — кажется, она чувствует его, как будто они только вчера…

Вчера?..

Она тревожно ворочается сквозь сон. Жар окутывает всё тело. Ломота в мышцах. Но ведь только что было легко и хорошо!

Открывает глаза. В них бьет темнота.

***

</p> Всё тело ломило слабостью и болью — несильной, монотонной, выматывающей. Хотелось расплакаться. Она всегда простывала именно так: сперва практически без жара, сразу и не заметишь. Только сил нет, только постоянно полузабытье, смешение сна и реальности. Потом, если запустить, начинался жар.

Она не сразу поняла, где вообще находится, но как вспомнила — просто закрыла глаза обратно. Темнота и холод. И никакой одежды.

«В лаборатории должно быть холодно».

Ей захотелось закрыть глаза — и чтобы сон оказался реальностью. Тот самый, с бегом по осеннему лесу. Со свободой. С ярким запахом листвы и земли. Да, там было ощущение каких-то проблем, но… К Саннру проблемы! Их она привыкла решать, с ними бы она справилась. Любые трудности лучше, чем оказаться неизвестно где, взаперти, и не иметь возможности выбраться. Лаборатория, говорили они. Для чего-то нужна… Наверняка это маги, у кого еще могут быть лаборатории?

Голова начинала раскалываться. Звуки доносились, как через воду. Кайра устало закрыла глаза обратно. Она никогда не оказывалась взаперти, но иллюзий не было. Отсюда не выбраться. Остается только призрачная надежда на друзей — она не сомневалась, что ее будут искать. Может, они смогут что-то узнать, что-то сделать, найти, к кому обратиться… И, пожалуй, на себя. В конце концов, она еще не попыталась договориться.

Когда она в следующий раз выплыла из туманного сонного марева, сразу поняла, что не одна. Чужое присутствие ощущалось словно кожей — или, может, чужой взгляд. На этот раз темнота не окружала ее — вместо нее был свет. Яркий, слепящий.

Кайра открыла глаза и со стоном закрыла обратно.

— Вставай. — Опять этот ненавистный голос!

— Иди к Саннру, — бессильно выдохнула она.

Но встать попыталась. Взгляд чужих глаз неприятно колол тело. Как отвратительно он смотрит… Пустыми, мертвыми глазами. Без тени любых чувств. Лучше бы смотрел с вожделением, оно хотя бы обычное, человеческое…

Ей захотелось обнять себя за плечи и чем-нибудь прикрыться. Вместо этого она села на кровати как можно прямее и уставилась на него в ответ.

— Одежда, — указал человек на стол. — И еда. Ведро — там в углу. Рядом умывальник. Испачкаешь пол еще раз, посажу на цепь.

Тряпичная стопка на столе оказалась длинной, до колен, рубахой. Невнятный холодный бульон в тарелке, видимо, изображал еду. Впрочем, какая разница, если есть всё равно неохота.

— Потом поем, — кое-как выдавила она, чувствуя, как першит в горле. — Можно… можно мне чего-нибудь горячего?

Вместо ответа он молча развернулся и вышел.

Кайра подождала. Успела одеться, убедиться, что ведро там, в углу, есть. Попыталась всё же залить в себя прохладный бульон. Человек не возвращался, а единственная дверь, само собой, не открывалась.

Значит, все-таки нельзя… Сил на гнев у нее не было, и она просто устало легла обратно, свернувшись клубком и снова проваливаясь в тяжелый душный сон.

Пришла в себя она от касания прохладных рук ко лбу. Почти хорошо, если бы еще не ломило все тело. Потом виска коснулось что-то железное, и она резко распахнула глаза. Сощурилась: они тут же заслезились от света. Как странно. Она сидела. Словно бы что-то поддерживало ее тело, но при этом она не ощущала ничего материального вокруг.

Плавающий взгляд с трудом выцепил то самое ненавистное лицо, черное непонятное одеяние. Кажется, здесь есть только он. Или нет, ведь был еще и второй, она же слышала. Наверное, этот первый закреплен присматривать за ней. Но едва ли как слуга. Слишком по-хозяйски себя ведет здесь, и при том втором тоже.

Она попыталась сосредоточиться. Снова железный звук, тихий и рядом. Ножницы. Светлая прядь ее же волос скользнула по лицу. Упала на пол.

Кайра какое-то время смотрела перед собой, не понимая ничего, а потом до нее дошло: ее волосы. Ее прекрасные, длинные волосы, которые она всегда берегла, которые так любил Нат…

Она дернулась, но тело словно застыло в воздухе и не могло шевельнуться. Даже руки: скрючить пальцы ей удалось, но двинуть хотя бы кистью — нет.

Страх пробежался по всему телу холодными иглами. Но гнев не унялся.

— Что ты делаешь… — одними губами прошептала она. — Что ты делаешь, мать твою!

И рванулась снова.

— Сиди тихо, — сухо сказали над ней. — Слишком длинные волосы. Будет грязь. И вши. Нужно убрать.

Голова стала легче на еще одну тяжелую прядь.

Тело ощущалось как со стороны. Наверное, это магия держит ее в неподвижности — неведомая чужая сила, которая сковала, которая выпрямила и неведомо зачем зафиксировала ее в сидячей позе — нет, она не сама садилась, она бы запомнила. Это всё магия. Которая может изогнуть ее как угодно, значит?.. и сделать с ее телом что угодно?..

Мысли скакали и не слушались, и от этих мыслей страх только усиливался. Маг мог бы подвесить ее вниз головой. Ведь так? Или заставить сделать что-то. Двигаться, как ему нужно, делать что-нибудь… Нет, он не смотрел на нее с вожделением, так что не совсем что угодно. Но унизительные вещи необязательно связаны только с постелью.

Наверное, если бы он сейчас убрал эту свою магию, — она бы не сдвинулась с места и так. Просто потому, что лучше лишиться волос, чем чего-то еще.

Он отошел от нее, когда голова стала совсем легкой. Унес ее волосы, собрав их с пола и с кровати прямо руками. Сложил в небольшой короб и убрал на стеллаж в углу. Ополоснул руки под умывальником в углу. Как ни в чем не бывало, занялся чем-то на большом железном столе. Что-то переложил и отодвинул, что-то полил непонятной жидкостью из небольшого флакона и протер. Железо блеснуло в лучах падающего из больших окон солнца — очередные угрожающего вида инструменты.

Кайра осторожно согнула и разогнула пальцы, потом шевельнула кистью. Кажется, слушались… Но тело всё равно казалось чужим.

Чтобы попробовать встать, требовалось взять себя в руки и решиться. Она глубоко вздохнула — и чуть наклонилась вперед, чтобы спрыгнуть с кровати.

Получилось.

От неожиданности Кайра присела обратно. Голова предательски кружилась. Не то от подступающей болезни, не то от голода — сколько дней прошло без еды, вспомнить не получалось. Зато от движения исчезло ощущение не своего тела. Может быть, магия продолжала ее придерживать, пока она не зашевелилась сама. Точно… Она ведь спала. Он хотел остричь ей волосы. Поэтому магией и поднял, чтобы было удобнее, лежащего человека не пострижешь. Как просто. Никаких дикостей: лишь бытовое удобство. От этой мысли страх немного отступил. Хотя бы на время.

Поглядев на бульон и ощутив лишь отвращение при мысли о нем, Кайра уставилась на мага. Пусть терпит. Заодно можно будет проверить, как он реагирует на раздражители в виде чужих взглядов.

Волос было жаль просто до слез…

От этой мысли Кайра тут же попыталась отвлечься. Куда интереснее другое. Он стриг ее сам. Не позвал прислугу. Да и еду, кажется, сам принес, если это можно назвать едой, конечно. Довольно странно, что к ней не приставили слуг. Неужели он еще и ведро за ней выносить сам собирается? Ее-то вряд ли для этого выпустит. С другой стороны, кто их знает, этих магов, у них вообще есть прислуга? Она не могла вспомнить. При дворе слуги возле них не ходили, это да, но и из аристократов мало кто непременно таскал с собой доверенного слугу: этот обычай уже давно изжил себя, разве что совсем пожилые дамы порой держали возле себя наперсницу. Но в домах-то у магов кто-то наверняка был? Не сами же они всё делали.

А впрочем, не просто так он говорил с акцентом. На мага Империи он не походил так же сильно, как она сама. Начать с того, в чем он ходит. В Империи маги носили или форму орденских цветов, или вообще обычную повседневную одежду, добавляя к ней перевязь, тоже цветов ордена. Здесь же — невнятный черный балахон, перевязанный поясом. Как же в нем, должно быть, неудобно ходить! Черные волосы мага — короткие, лохматые — перехватывала темная лента, а лицо казалось необычайно бледным. Как будто он вообще не выходил на солнце. Конечно, знать редко щеголяла загаром, да и они с Ассом не сильно загорали — повезло с кожей. Но маг по сравнению с ними казался белым, словно свежевыпавший снег.

Что же до реакции на раздражители — он, кажется, вообще не заметил ее взгляд.

Что ж. И Саннр с ним. Пока, по крайней мере.

Кайра встала — голову тут же повело, — побрела к ведру. Все мышцы ломало изматывающей ноющей болью, а задыхаться она начала еще на полпути. Как всегда… Еще и этот саннров холод. Дойдя до ведра, она обессилено прислонилась к стене, пытаясь перевести дух. Оглянулась на мага. Тот стоял почти спиной. На ее передвижения он не обратил ровным счетом никакого внимания. Глядя на его спину — прямую, ну точно палка, — Кайра испытала острое желание надеть ему ведро на голову. Правда, это точно не поможет отсюда выбраться…

Какое-то время она наблюдала за ним, но он не оглядывался. К Саннру. Неловко пользоваться ведром при ком-то, но не под себя же ходить! Благо рубашка прикрывает хоть как-то.

Вода в умывальнике оказалась почти ледяной. Для рук пойдет, к этому она привыкла за всю походную жизнь. Но ополоснуться даже хотя бы слегка не выйдет.

Воздух — сухой, тяжелый — словно царапал горло.

Стоя спиной к комнате и к нему, она осторожно дотронулась пальцами между ног. Что он всё-таки сделал тогда… Поразмыслив, она решила, что вряд ли насиловал. Болело, да, но больше снаружи, и совсем немного внутри. Может, собирался, но передумал продолжать? И хорошо. Только понести не хватало. Кто ей здесь даст средство для вытравления плода… А с другой стороны — он смотрел на нее, как на вещь. Едва ли притронулся бы.

Кайра повернулась в его сторону. Постояла, глядя на спину, обтянутую черной тканью. Что за нелепая одежда… Что за нелепое всё здесь.

Что ей с этим всем делать? Для начала, пожалуй, начать хоть что-нибудь. Она поджала губы, сделала глубокий вдох. И заговорила:

— Как мне к тебе обращаться?

Он промолчал. Может, не услышал?.. Руки двигались над столом всё так же размеренно, неспешно. Но что он делает, она не понимала. Как будто что-то нарезает?

Подождав немного, Кайра подошла ближе, остановилась прямо перед ним. Теперь мерно двигающиеся над непонятного вида шевелящейся массой руки оказались совсем близко. Белые, как и его лицо. Черная ткань рукавов словно обрубала их в запястьях. От сочетания этих двух цветов хотелось покривиться.

Вместо этого она спокойно повторила:

— Так как мне к тебе обращаться?

Его губы едва заметно поджались. Если б она не смотрела прямо на его лицо, то и не увидела бы. Но ответа не последовало.