Глава 2. ...и разбегаются (1/2)

Вокруг воняло — вином и пивом, потом и капустой, рыбой и людьми. Риэр только поморщился. Главной проблемой в городах для него всегда становился запах. Спасала разве что мазь для носа, созданная его народом специально для таких случаев, и то не сильно.

Интересно, точно ли он поймет, когда жертва придет в таверну? Следящий браслет — привет от некоторых весьма хитрожопых магов Империи — не был рассчитан на такую толпу. До первого столкновения он реагирует на цель только на небольшом расстоянии, это после «берет след» — и можно отстать хоть на несколько дней пути, жертву уже не потеряешь. Но пока можно рассчитывать только на то, что заказчик не ошибся с местом, иначе придется обойти за ночь чуть ли не все таверны в городе.

Риэр еще в Оплоте спрашивал Приказчика, что будет, если что-то пойдет не так, если заказчик ошибся, но Арбен выразился предельно ясно: все проблемы с заданием — проблемы исполнителя. Заказчик платит не так много, чтобы посылать более опытного, и заказчик платит не так мало, чтобы его совсем развернуть, да и дело плевое.

Плевое…

Это слово — как плевок на его тень, настолько же оскорбительное. Но он сдержался, слишком хорошо помня всю ту чушь, что заливал ему Араат. Слишком. Помня и не соглашаясь. Да, в него в Оплоте не особо верят, он где-то на низшем счету… Но он ведь все-таки прошел обучение, справился, и он один из немногих оборотней здесь. С самым большим потенциалом, даже Учителя это признавали! И он еще докажет всем этим Приказчикам, что они крупно ошибаются на его счет: он не просто какой-то убийца средней руки и паршивости, которому можно поручать только самые никчемные задания. Он станет лучшим, и им придется с этим считаться. Он рассеянно поправил выбившуюся из хвоста темную прядь волос. Должен стать лучшим — и однажды станет.

Задание ему не нравилось, впрочем, неудивительно: хорошее ему бы не доверили. Почему нужно убивать непременно в праздник Перехода — это он еще мог понять. Сумятица и всё такое, много пьяных людей, сложно будет найти, кто это сделал, почти невозможно. Но почему жертву надо непременно изнасиловать — это ему понять было сложно. Что, настолько на хвост барону наступила? Не дала? Ну а кто бы ему дал, жирному борову с обсыпающейся с парика пудрой, сам виноват, что так дерьмово выглядит.

Браслет — не со знаком наемников, а другой, под ним, тонкий и незаметный, — слегка уколол руку болью. Риэр встрепенулся, зашарил глазами по сторонам.

Высокая девушка в обычной походной одежде, длинные светлые волосы заплетены в толстую косу, по бокам лица — тоже косички, тонкие и короткие, на манер степняков. Она?..

Девушка спускалась в зал и выглядела чуть усталой. Ее почти тащила за руку другая — яркая, рыжеволосая и шумная. Такую он бы, пожалуй, не отказался завалить, но это белобрысое нечто? Однозначно нет. Вот же бредовый заказ. Впрочем, хорошо, что выполнять всё равно не придется.

«Он не так много платит, чтобы зря напрягаться. Просто создай видимость насилия. Порви одежду, придумай еще что-нибудь, не зря же столько времени тебя учили», — скучающий голос Арбена хотелось стереть, но Риэр тогда только молча кивнул. Он еще за первые несколько месяцев обучения (и неоднократные наказания, изощренные, сводящие с ума — истинно по-оплотовски) хорошо уяснил, что спорить с Приказчиками не стоит, и уж тем более в чем-то переходить им дорогу, а если вдруг придет в голову такая идея — лучше сразу вырыть себе могилу и тихонько лечь в нее умирать.

Хорошо всё же, что «не так много платит». Он просто немного подерется с жертвой, чтобы оставить полноценные, настоящие синяки и ссадины, — целители умудрялись определить, были ли повреждения нанесены трупу или живому телу. Порвет на ней одежду, убьет, ну, пожалуй, придется еще сымитировать проникновение в нее — хватит и просто засунуть руку, ладно, возможно, придется даже кончить на ее труп, тоже несложно, дело физиологии, — а дальше уже останется только прихватить всё ценное, что найдется, и сделать вид, что съезжаешь. Как хорошо, что у нее комната на втором этаже, а сейчас в разгаре праздник. Народу в трактире столько, что потом как бы прислуга ни вспоминала, никто уже не сообразит, кто из постояльцев когда поднимался наверх, а кто съезжал примерно в это же время. Найдут ее, скорее всего, только утром, а он поднимется именно ночью.

Рыжая девица тем временем бросила свою подружку и всецело увлеклась каким-то здоровым парнем. А жертва сидела за столиком и занималась тем же, чем и Риэр и больше, чем добрая половина находящихся здесь посетителей: пила вино. Вино на праздниках Перехода всегда лилось рекой: еще бы, только недавно прошел сезон урожая, и бочки во всех подвалах страны полны сладких и кислых молодых вин, пей сколько влезет.

С жертвой рядом сидел какой-то парень, тоже с дурацким цветом волос, даже с более бледным, чем у нее, и таким лицом, будто проглотил целый лимон разом. Риэр разглядел платиновые браслеты на его запястьях и скривился: аристократ. Как и жертва. Паршивые трусливые крысы, сорящие деньгами и кичащиеся своими правами. Уроды, которых нельзя поставить на место, если не хочешь проблем с законом. У его народа не было аристократии, место в Стае определяли только личные заслуги, и это было правильно и хорошо.

Жаль только, что давно уже не для него.

Жертва вдруг плюхнулась на колени к своему собутыльнику и начала почти откровенно лезть к нему с поцелуями. Риэр раздраженно сощурился, разглядывая, что там происходит, — несколько мешали то и дело снующие взад-вперед подавальщицы, да и танцующие пары тоже. Да чтоб ее… Уцепившись за белобрысого аристократишку, женщина поплелась на второй этаж. Неужели собралась проводить ночь не одна? Это может несколько… подпортить план. А заказчик-то — убеждал, что она всегда спит одна, всегда берет себе отдельную комнату, чай не плебейка какая, а друзья — двое — спят в отдельной от нее комнате. Однако можно ли этому верить, ведь и про рыженькую заказчик ничего не говорил. Ну да. Как будто жирный боров мог предоставить нормальную информацию. Возможно, Оплот даже сочтет это достаточной причиной, чтоб стребовать с него дополнительную плату. А это значит, что и исполнителю за труды перепадет немного больше. Риэр довольно оскалился. Впрочем, гораздо важнее денег другое. Выполнение задания вопреки любым неожиданно возникшим дополнительным трудностям повысит его статус. И вот ради этого однозначно стоит стараться.

А если аристократ и захочет зависнуть в ее спальне больше, чем на ночь… Значит, просто придется подсыпать слабительное в его еду. Это будет сложно, да и для трактира может повлечь проблемы, а любые проблемы — это лишний шум, которого убийцы из Оплота должны избегать. Но другого варианта всё равно нет.

Главное, чтоб они вдруг не подорвались прочь из города на следующий же день. Конечно, опять же, заказчик говорил… Да мало ли что этот боров мог говорить, у свиней нет мозгов. Саннр. Получается, если не выполнить дело за эту ночь, — всё может обломаться. Конечно, тут уже будет виноват заказчик: не ту информацию дал, не согласился на запасные варианты убийства. Но Приказчики всё равно посмотрят косо именно на Риэра. Да и этот клятый Араат… «Постарайся оправдать мои ожидания, Ночная Кошка»…

Риэр залпом допил остатки вина, жестом махнул подавальщице, чтоб повторила. Настроение упало окончательно.

Рыжая девка пронеслась неподалеку от него, хохоча, и, кажется, притворно убегая от своего здоровенного дружка. Шумная, веселая, просто квинтэссенция жизни. Риэр испытал что-то вроде зависти в ее сторону. Оборотни славились своим жизнелюбием, но сам он давно уже не чувствовал себя настолько живым. Давно. С самого ухода из Стаи. Что уж тут удивительного, что жизнь утратила большую часть своего вкуса? Когда у тебя нет места в Стае, ты изгой. Но и среди людей для чужака нет места, даже если бы ему вдруг этого захотелось… Риэр покривился на собственные мысли. Глупости это всё. Не нужно ему место среди людей. И среди оборотней тоже. Прожить можно и без этого, тем более, если он сумеет выбить себе достойное его способностей положение в Оплоте. Вот когда начнется настоящая жизнь, снова обретет свой истинный вкус! А пока — нужно ждать. Пусть даже ожидание всегда давалось ему с трудом.

Он еще какое-то время наблюдал за танцующими, желая только одного: чтобы всё это побыстрее закончилось.

Улучив удобный момент — когда трактирщик ушел из-за стойки на кухню, а подавальщицы все, как одна, носились по залу, — Риэр аккуратно поднялся, оставил деньги на столе, кивнув на них одной из девушек. И пошел на второй этаж. Он заранее снял там себе комнату. Отдельную — роскошь для большинства путешествующих, которые предпочитали платить только за место для сна в общей. Но если убивать требовалось прямо на территории таверны, инструкции Оплота были непреклонны: обязательно отдельная комната. Мало ли кто из соседей вспомнит потом, что такой-то вот выскользнул из общей прямо посреди ночи? Отдельная тоже несколько подозрительно выглядит для простого наемника, но, в целом, терпимо. Меч ему выдали, в конце концов, очень даже неплохой. Можно решить, что он наемничает давно и успешно, а значит, и блажь снять отдельную комнату могла найти. Еще было б неплохо пригласить себе какую-нибудь шлюху, тогда б точно вряд ли кто его заподозрил, пусть она и ушла бы посреди ночи, — ну кто подумает, что за полночи он не накувыркается и пойдет насильничать? Но шлюхи слишком воняли, чтобы он мог пойти на это. Так что придется так, по облегченной схеме. Тоже допустимо.

Второй этаж пустовал. Большинство тех, кто снял здесь комнаты, еще гуляли внизу. Дни приветствия Элисты — не время для раннего сна. Риэр аккуратно прошелся по всему этажу, прислушиваясь к тягучему ощущению, что тянуло его за собой, вело к цели. В какой-то момент браслет кольнул запястье, оповещая, что цель совсем близко. Вот здесь, за этой дверью!

Риэр остановился, глядя на нее. Самая обычная дверь, за которую ему нужно будет проникнуть. Способ неважен. Просто постучать и напасть, когда жертва откроет. Аккуратно вскрыть и подкрасться к спящему — но тут надо быть осторожным, мало ли, кто не вовремя выйдет в полутемный коридор. Или просто залезть через окно, если оно открыто, благо, лазить он умел так, что второй этаж казался совершенным пустяком.

Риэр чувствовал, как учащенно бьется его сердце. Третье дело. Третье! И много, и мало одновременно. Именно от успеха сейчас зависит, что с ним будет дальше в Оплоте. Там ценят некие негласные пороги, и три дела — один из них.

Третье дело…

Он стоял, замерев перед этой дверью, зная, что пока его никто не увидит. Если кто зайдет с лестницы, он успеет отойти. А почти все комнаты на этаже пусты, это он ощущал четко. Что же до этой самой двери и тех, кто за ней… Стоны и полувсхлипы, тихие шлепки кожи о кожу — звуки дверь не скрывала почти совсем, по крайней мере, для него. Парочке внутри сейчас точно совершенно наплевать, кто там стоит на пороге их комнаты, так близко, так опасно, вдыхая затхлый воздух коридора и слушая их страсть.

Он услышал, как кто-то поднимается по лестнице, пьяно разглагольствуя о какой-то чуши. Времени хватило, чтобы поспешно отойти к своей комнате и скрыться за хлипкой деревянной дверью. Теперь отдых. Совсем немного, ему еще предстояло ночью несколько раз выйти, чтобы проверить, не осталась ли жертва одна в комнате. Уже когда он устроился на кровати, завернувшись в свой плащ, — благо, в этой таверне с чрезмерно задранными ценами хотя бы клопов не было, на том спасибо, — ему вдруг пришла в голову мысль, которая заставила его зайтись в беззвучном смехе. Эта женщина, которой Луны назначили смерть… Она ведь трахается там, через несколько комнат от него. А это значит, что ему не придется даже оставлять на ее бедрах следы своего семени, чтоб было убедительнее, — они и так будут там повсюду, и в ней тоже. Надо будет только немного порвать ее, чтоб выглядело больше похоже на изнасилование, и всё. А еще — он рассмеялся сильнее — подумать могут на ее дружка. Не то чтобы это имело значение, конечно. Как выпутываться — это уже его не касается, но что аристократишке будет весело, это уж точно. Никому нельзя безнаказанно насиловать аристократок.

Засыпал Риэр в куда более хорошем настроении.

***

</p> В глаза словно насыпали полные горсти песка. Кайра попыталась их открыть, проморгаться, но, застонав, зажмурилась сильнее: дневной свет показался слишком ярким. Клятое саннрово похмелье!.. Почему она никак к нему не привыкнет, чай не первый год пьет!

Голова раскалывалась, а шея казалась застывшей насмерть каменной колодой.

— Асс… — недовольно протянула она.

Потом сообразила, что кровать подозрительно пустая. Осторожно разлепила один глаз. Так и есть. Опять ушел. И почему он всегда уходит еще до рассвета? Как будто и не трахались полночи. Вежливость, к саннровой матери ее. Кайра поморщилась. На самом-то деле всё понятно. Он в самую первую их ночь не ушел. Наутро оба избегали смотреть друг другу в глаза. Оба были друг у друга не первые, но ведь они выросли почти что вместе, как брат с сестрой, можно сказать, или просто — лучшие друзья, неважно, — в любом случае, понятно, что после первой совместной ночи на душе скреблись кошки.

Но у нее как раз умер Нат, а Ассаи никогда не бросал друзей, хотя, если посмотреть на его поведение и замашки чистокровного аристократа, — в жизни об этом не догадаться.

И всё же с того самого раза так повелось, что он всегда уходит еще до того, как она проснется. Так было, так будет и впредь.

Кайра решительно села, перетерпела тут же накативший приступ тошноты — сама виновата, пить надо было меньше. В самом деле, Асс прав, как и всегда. Норму-то она знает, да вот тело не выдерживает даже это, весьма скромное, количество: в соревнованиях на кто больше выпьет участвовать — только позориться.

Натянула рубашку. Нужно привести себя в порядок. Нужно сходить умыть рожу — лицо наверняка, как и всегда, изрядно опухшее и помятое, и впрямь, хорошо, что Ассаи по утрам уходит. Они, конечно, не пара вовсе, но все-таки… Кайра фыркнула от себя же. Вот уж бабьи замашки, никуда от них не денешься. Оглядевшись, нашла кувшин с водой — наверняка Асс позаботился, хороший, славный, родной, замечательный! — выдула полкувшина не отрываясь. Силы оставили ее разом, как сговорились. Она осела обратно на кровать, откинулась на подушку, так и не застегнув пуговицы. Нет, похмелье — адская штука все-таки. Саннрова задумка, однозначно. И без алкоголя тяжело — душа болит, и с алкоголем не сильно легче — мучений потом много. Еще и сил нет, и тело ломит так, что не подняться нормально.

Нет, пожалуй, никуда она сегодня не встанет и не выйдет. До обеда — так точно. Халл с Тэарой всё равно сегодня из комнаты носа не высунут, разве что по нужде, это же любому понятно, Асс и тут прав. Они год не виделись, шутка ли? Вот и пусть наверстывают.

Она вот свое отнаверстывала. Сейчас и в невесты особо не возьмут: и приданого толком нет, и честь не соблюла, и вообще, странная какая-то, да и старовата уже для невесты — двадцать два в будущем году, как-никак. Кайра грустно усмехнулась. Да и ладно, и не больно хотелось. Как они с Ассом как-то пошутили: вот стукнет обоим двадцать пять, так и свадьбу сыграют. Так, просто. Чтобы было. Чтоб никто не косился.

Тихий, тревожащий звук заставил ее приподнять голову и оглядеться.

Ничего. Предрассветная мгла за окном — она терпеть не могла комнаты без окон, воздуха там не хватало настолько, что хоть ногтями стены скреби в попытках проделать хоть какое-то отверстие.

Звук повторился. На грани слышимости. На самом сопределье восприятия.

Может, крыса?

Она села на кровати, почти неосознанно опасаясь опустить с нее ноги. Аккуратно вытянула из-под подушки нож — привычка приросла еще благодаря Натаи, и смотри-ка, вчера таки переложила нож из сапога, не помешали ни вино, ни жаркие объятия.

Голова раскалывалась, мешая думать. Даже смотреть было больно, но она всё сидела, вытянувшись тетивой, сжимая нож — некрепко, как Нат научил, чтоб и кинуть легко было, и провернуть в любую нужную сторону, — и смотрела. Смотрела, разом вбирая во взгляд всё вокруг. Не вертя головой по сторонам, но видя всё по бокам от себя. Паука в углу у двери. Яркое пятно занавеси на окне.

Тишина. Чуть выдохнув, она осторожно потянулась к стакану с рассолом. К Саннру это всё. С таким похмельем еще и не то покажется. Прохладная жидкость солью растеклась по горлу, и девушка прищурилась от своеобразного удовольствия. Слава светлым богам за рассол, поистине спасение. Всё лучше, чем привкус вчерашнего веселья во рту.

Тихий скрежет раздался над самым ее ухом. Она резко обернулась, вскидывая нож.

Никого.

Ей вдруг показалось, что зрение чуть плывет — так бывает, когда перепьешь, так бывает, когда долго не доводилось спать.

Нужно успокоиться. Она, видимо, перепила или еще что. Может, конечно, место неспокойное, но откуда такое возьмется в самом сердце Империи? Давно б заметили, давно б господа маги проверили…

Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот заболит. Уговаривая себя успокоиться — и спокойно выйти из этой саннровой комнаты, забыть все негласные правила их маленькой компании и прогнать страх рядом с Ассаи, двоим не страшно, одному всегда хуже, — она потянулась поставить пустой стакан обратно на стул, стоявший в изголовье кровати.

Моргнула — и тут же замерла, не дотянувшись до стула. Осознавая, что не понимает, что видит. Как пелена на глазах. Словно спишь — спишь и не можешь проснуться.

Заставив себя взять себя же в руки, она краем запястья аккуратно отерла глаза. Глубоко вздохнула и выдохнула. Пройдет, просто заспала, да и пить надо меньше. Не то чтобы она совсем злоупотребляла, просто…

Липкая влажность обхватила запястье.

Стакан разбился одновременно с ее коротким паническим вскриком и новой волной мути перед глазами. Она вслепую отмахнулась ножом, пытаясь выдернуть — вернуть себе! — вторую руку. Липкий холод змеей скользнул по шее, сжимая горло. Забираясь под рубаху, проворочался вдоль позвоночника…

Дверь, дверь, дверь!..

Нечто тянуло ее назад, увеличивая ее вес в несколько раз. Перед глазами всё расплывалось. Кайра рванулась к двери, липкий влажный холод, растекающийся по ее груди, лишал способности связно мыслить. От боли защипало ноги — она не заметила, что наступила на осколки стакана босыми ступнями. Дверь. Дверь!

Упав на пол под собственной всё увеличивающейся тяжестью, она сдавленно захрипела.

Липкая влажность скользнула по обнаженному животу. Выморозила омерзением, двинулась ниже.

А потом мир вспыхнул болью, завертелся и исчез.

***

</p> Она пришла внезапно. Темнота. Тягучая. Муторная. Окутала липкой тяжестью, навалилась на плечи, дыша хрипло, надсадно, над самым ухом. Не вырваться. Не очнуться.

Он задышал чаще, машинально пытаясь перекинуться, освободиться: когда ты зверь, все дороги твои, ты свободен. Но липкая влажная муть не давала вздохнуть поглубже. Не давала сбежать. Он замер.

Темнота окутывала тысячами влажных нитей. В ней было что-то — или кто-то. Нечто, что таилось в самой глубине первобытного страха.

И оно — смотрело.

Он бессильно шевельнул губами, в попытке не то закричать, не то заговорить. Тело покалывало иглами онемения. Он никогда не боялся темноты, темнота была его верной подругой.

До сегодняшнего дня. Он чувствовал всей кожей, как…

…как оно смотрит на него. Огромное и бесформенное. Усмехающееся. Готовое поглотить.

Невыносимо. Невыносимо. Невыносимо!

Где-то в глубине его в панике и страхе рождался какой-то звук. Шепот, крик? Не то.

Звон.

Звон шел откуда-то из сердца, гулкой равномерной дрожью прокатываясь по всему телу, подвешивая внутренности над глубокой пропастью и сотрясая их невыносимой болью. Вырывая из горла хриплый, надсадный крик…

Нет. Нет никакого крика. Есть только звон — и кровь, протянувшаяся темной холодной струйкой от прокушенной губы к подбородку.

И темный силуэт за спиной. Тот, кто пришел в темный час, когда не ждали, пришел из холода и мрака.

***

</p> Он вскочил со сдавленным, почти нечеловеческим рычанием — сразу на ноги, на пол. Огляделся заполошно, чувствуя, как прокатывается по коже дрожь, готовность перекинуться немедленно — как можно скорее, скорее!..

Никого. В комнате было пусто.

Только ощущение неправильности.

Риэр сжал зубы, пытаясь успокоиться. Вдох, выдох. Выпить воды.

Он сел обратно на кровать. Его колотило крупной дрожью. Он посмотрел на свои руки: вены на запястьях стали темнее обычного, а с тыльной стороны рук кожи почти не было видно, зато волосы — густые, белесые, словно… шерсть.

Дыша медленно и ровно, он отстраненно подумал, что плохо дело. Его контроль над звериной ипостасью был совершенным… почти всегда. Исключения — когда опасность, когда плохо. Во время болезни, например. И никогда от снов…

Волосы понемногу уменьшались, словно втягиваясь обратно под кожу. Оставляя привычную загорелую кожу с довольно редкими — даже меньше, чем у многих мужчин человеческой расы — волосами. Отлично. Просто сон…

Он глянул в окно. Рассвет. Он проснулся позже, чем собирался, и это плохо. Нужно поспешить. Нужно…