Глава 1. Дороги сходятся... (2/2)
Кайра рухнула на кровать, с наслаждением вытянула гудящие от усталости ноги на низенькую подставочку. Ну и денек выдался. Сперва выматывающее ожидание: когда же, когда, потом попытка отвлечься танцами на одной из площадей города. И постоянно — хождение, хождение, то в одну часть, то в другую. Передвигаться на лошадях в дни праздника запретили почти всем, даже аристократам.
Прикрыв глаза, она прислушивалась к гудящей усталости в икрах. По-своему это ощущалось даже приятно, хотя и своеобразно. Важнее, что это было по-настоящему живое ощущение. Она задумчиво коснулась кинжала, висевшего на поясе, — простые ножны, не привлекающие внимания, и мало кто знал, что внутри скрывается лучшая сталь. Живое…
Стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, к ней почти ввалилась радостно хихикающая чему-то своему Тэара.
— Уже отдыхать? Пошли вниз, хоть выпьем нормально!
— Я устала, — мягко улыбнулась Кайра подруге.
— Ой да ладно, подумаешь, ждали весь день… я тебе потом травы заварю, подержишь ноги в горячем, к утру будут как новенькие, — хмыкнула девушка.
Притворно морщась, Кайра дала себя уговорить. Вернее, схватить за руку, заставить встать, вытянуть из комнаты, — и всё это под постоянным потоком слов, уговоров, восторгов, возмущений…
Тэара — она тоже была живой. И это было прекрасно.
Подумав об этом, Кайра с новыми силами сбежала по лестнице следом за подругой — вниз, в главный зал таверны, в шум и гам.
Навстречу просиял улыбкой Халл, тут же — несдержанно и так по-плебейски — подхватил на руки Тэару, закружил ее, хохочущую, яркую, рыжую. Кивнул им как бы нехотя Ассаи — не вставая со стула, не поставив на стол бокал с вином, наверняка дорогим. Тщательно демонстрируя, что вино в бокале интереснее окружающего. Но Кайра видела почти неразличимую для посторонних теплоту в его взгляде, в том, как он искоса наблюдал за Халлом и Тэарой, и знала, что равнодушие — напускное.
Улыбнувшись широко, она с размаху плюхнулась на соседний с Ассаи стул. Дождалась, чтобы он едва заметно поморщился, как обычно, выражая неодобрение ее выходкам — конечно же, слишком плебейским для них обоих.
— Ну и как тебе тут? — поинтересовалась, продолжая почти что ухмыляться.
— Всё как обычно. Ты ведешь себя, как они.
— А ты занудствуешь. Хэй! — она махнула рукой, подзывая подавальщицу. — Мне вина. Вишневого. Не самого дрянного, пожалуйста, но и не того, чем этот вот давится, — она кивнула в сторону Асса.
Тот предсказуемо поморщился, но промолчал.
Вино оказалось прекрасным, насколько может быть прекрасным обычное молодое вино, хвала небесам, не разбавленное, Халл с Тэарой ушли танцевать — вернее, она его утянула, танцевать она могла, кажется, до бесконечности. Ассаи медленно тянул содержимое своего бокала. Ноги продолжали гудеть, но сидеть всё равно было лучше, чем стоять или танцевать, так что Кайра не жаловалась.
— Ну и что будем делать дальше? — спросила она через какое-то время, когда вино уже дало в голову, расслабило уставшее тело.
Ассаи покосился на нее снисходительно.
— Ну, для начала Халл с Тэарой не выйдут из спальни назавтра… Может, и на следующий день тоже. Впрочем, тебе с похмельем будет всё равно…
— Эй, — возмутилась Кайра. — Я знаю свою меру!
— Конечно, а еще твое тело совершенно не умеет ее переносить. Так вот… Потом мы будем долго советоваться, куда бы нам направиться, ты наверняка захочешь куда-нибудь, где еще не была, Халл и Тэара захотят в гости к тебе, потому что там тепло и кровать, а я буду смотреть на вас и думать, какие же вы бестолочи…
Рассмеявшись, Кайра дотянулась до него, отвешивая подзатыльник. Ассаи поморщился — предсказуемо, конечно же, — но даже не шелохнулся, чтобы увернуться. Хотя она-то прекрасно знала, что при его скорости (и ее опьянении, как обычно, наступившем быстро) он вполне бы мог увернуться, если бы захотел.
— Ты же знаешь, я не хочу к себе домой. Лучше бы к тебе.
— Мой напыщенный братец напрочь вас не переносит, так что это исключено, к сожалению…
— Господи, и когда же он окончательно переселится в Столицу? Опять дома застрял, — чуть нетрезво возмутилась Кайра.
— Когда его допилит жена, очевидно, но тут коса нашла на камень: он тяготеет к сельской пасторали, прямо как наш дедушка, а она сама так же страстно стремится в Столицу с ее модной жизнью.
Фыркнув презрительно, Кайра залпом допила остатки из бокала, потом тут же наполнила его снова из стоящей рядом пузатой бутылки.
— Почему мы просто не можем поездить где-нибудь?
— Потому что осень? — Ассаи аккуратно отодвинул бутылку чуть дальше от края, затем изящным жестом снова подозвал подавальщицу, которая тут же наполнила его бокал. Это была не та девушка, что подходила к Кайре.
— Что, опять индивидуальное обслуживание? — хихикнула она, едва подавальщица отошла. — И как денег не жалко? Или потом она поможет тебе застелить постель, хм-м?
Ассаи поморщился.
— Я не переношу обслугу в своей постели, и ты это знаешь.
— Умрешь от воздержания, — предсказала Кайра нарочито страшным тоном, но тут же испортила эффект, хватаясь за бокал и чуть его не уронив.
— Это вряд ли, — хмыкнул Ассаи. — Не беспокойся за меня, я умею о себе позаботиться. В любой сфере жизни.
Кайра тут же захотела съязвить по этому поводу, но тут вспомнила про его предыдущий ответ.
— И что, что осень?
— Мало приятного ездить зимой, — спокойно пояснил молодой аристократ, впрочем, этот ответ был так же предсказуем, как и все предыдущее, похожие разговоры повторялись из года в год. — И уж тем более останавливаться на ночлег. Зиму лучше проводить в поместье.
На этот раз поморщилась Кайра. Зимы в поместьях она не любила. Особенно если учесть, что свой угол, к тому же достаточно широкий, был только у нее и у Ассаи. Хорошо было в ту зиму, когда его брат, уступив мольбам жены, уехал вместе с ней и детьми в Столицу на один сезон — удалось остановиться в их доме, огромном, богатом, просторном. Зима тогда выдалась на редкость веселой.
Ее собственное поместье было небольшим и несколько запустелым, с горсткой прислуги и несколькими небольшими деревеньками. На жизнь хватало, но привести кое-как обеспечивающее себя всем необходимым поместье в порядок она оказалась неспособна и за несколько лет успела смириться с этим.
А еще она ненавидела это унылое место. В нем было слишком много смерти, всегда слишком много. Впрочем, отцу перед его кончиной она обещала не запускать хозяйство, и, наверное, только это заставляло ее каждый год приезжать домой, привозить немного денег, наспех решать накопившиеся вопросы из тех, с какими не мог справиться управляющий, и — хотя бы иногда — думать, как же накопить побольше денег и привести все дела в порядок. Или хотя бы спихнуть это тем, кто захочет заняться этим вместо нее.
Мимо пронеслась Тэара, заливисто хохоча, следом за ней Халл — обоим уже не было дела до друзей. Кайра проводила их почти завистливым взглядом. Весь год, пока Тэары не было, Халл был тенью себя прежнего: да, всё такой же огромный, шумный, не дурак поесть и иногда запить чем покрепче, помахать кулаками, — но словно чего-то не хватало в нем, чего-то важного, нужного. Не хватало Тэары… Ее бы кто так же преданно ждал целый год, ни один ухажер что-то долго не задержался. Впрочем, что с мужчин взять. Такие, каким был Нат, встречаются почти никогда. Она покосилась на Ассаи. С ним, что ли, сегодня переспать? Давно никого не было, хочется, да и было уже не раз, в постели неплох. Хотя всё же… Спали-то больше для здоровья, чем с огоньком…
Залпов допив очередной бокал, она поперхнулась, закашлялась. Раздражившись на миг, со стуком поставила бокал на стол. Да к Саннру всё! Живой. Ей нужно почувствовать себя живой — только и всего, только и всего…
И схватиться за шею Ассаи, притворившись, будто слишком пьяна, упасть к нему на колени вышло естественнее некуда.
— Забыться, я хочу забыть… — тут же зашептала она ему бессвязно, пытаясь дотянуться губами до его шеи, обнимая отчаянно и крепко.
Глядя, как он недовольно хмурится на ее выходку — слишком прилюдную, как осторожно придерживает за плечи, явно размышляя, оттолкнуть или нет.
Зная наверняка, что он ей поможет, старый и верный друг, настолько давно бывший с ней — с детства, что, можно сказать, почти как брат.
И он не подвел. Подхватил под локоть, повел в сторону лестницы. Она едва заметила мелькнувшие монеты на столе: он опять заплатил за двоих, как бы невзначай, зная прекрасно, что она бережет деньги, старательно бережет, откладывая для поместья… Уголки глаз защипало слезами, какой же он хороший, ну какой же, ну почему с ним нет огня, почему, почему?..
А потом не осталось ничего, кроме его рук и губ, кроме его тела, которое всегда казалось ей несколько слишком худощавым, слишком аристократичным, слишком изящным, — но которое так хорошо могло придавить собой, когда нужно. А ей было, было нужно, видит Ксан, видит Элиста — нужно!
И она почувствовала себя живой. На какое-то время.