Глава 16. Освобождённый (2/2)

Ганнибал с удовольствием потянул носом воздух и опустился туда, где стояло то самое существо, что назвало его глупцом. Отвратительное, лупоглазое, с языком набекрень… оно было меньше, чем его ладонь. Хватило секунды, и дикий хруст всколыхнул пространство, поднимая в воздух стаю диких птиц.

Другие существа не двинулись с места, соблюдая бесстрастие и тишину, прекрасно понимая участь грубого хранителя.

Новый рокот пронзил лес, когда Ганнибал облизнулся и уменьшился в размерах, принимая свою более волчью форму.

Оборотень. Оборотень-Вендиго.

Он был неимоверно доволен собой и с нетерпением ждал обращения своей пары. И хотя Уилл теперь был одним из них, вряд ли его особая форма проявит себя в первый же оборот. Только охота на себеподобных могла спровоцировать его переход, но перед этим им обоим предстояло еще крепко встать на ноги и пополнить свои запасы энергии.

Ганнибал с нежностью приблизился к недвижимому омеге. Идеальному во всех смыслах. Запах черного перца и морской соли смешались с землистым запахом крови этих немертвых и неживых существ. Той, что теперь соединялась с генами оборотня и делала тело еще более прочным и голодным. Уилл не почувствует эту жажду, когда проснется. Еще слишком рано. Но однажды… когда они выйдут на балкон, он поймет, как сильно в нем кипит огонь новых желаний. Он будет знать: чья кровь наполнит очередной десерт, и чье бедро будет подано к ужину. Они добудут его вместе. И пока его пара будет пировать, Ганнибал соберет все необходимое для их первого званого ужина.

Ткнувшись мокрым носом в похолодевшую щеку, Ганнибал ощутил, как его альфа льнет к тому, что так долго скрывал в себе Уилл. Чужой волк уже пробудился полностью и теперь делил место с человеческим сознанием, помогая тому как можно мягче пройти первый оборот.

Почти недвижимый воздух плавно всколыхнулся — ровное дыхание рядом замерло на несколько секунд, прежде чем Уилл открыл ярко-голубые с красно-золотистой каймой глаза. Его легкие расширились, делая первый резкий вдох. Он смутно зарычал, когда человеческая оболочка начала лопаться на глазах, и Ганнибал просто поднял чужое тело на ноги, утыкая того носом в свою шею. И Уилл дышал. Жадно, глубоко. Тихо скуля, когда тело совершенствовалось. Ладонь партнера успокаивающе скользила по голове, где уже стояли торчком белые пушистые ушки.

Омега внутри счастливо потянулся, расправляя мощные лапы и разминая шею. Никогда еще он чувствовал себя настолько свободным.

— Ганнибал, — Уилл ткнулся под подбородок своей пары, ластясь к любимому человеку. Его рецепторы медленно оживали, словно тело пробуждалось после долгого сна. — Ты со мной…

Он неверующе выдохнул и окинул взглядом мощного волка. Мех альфы почти сливался с ночной темнотой, хотя он ожидал увидеть платиновую шерсть.

— Разве могло быть иначе, mungo, — красные глаза заискрились, чужие ноздри втянули усилившийся аромат покорного омеги, но Уилл этого словно не замечал, погруженный в свои мысли. Он медленно распускался, словно нежный цветок, оживая в объятиях своего мужчины.

Розовый язык прошелся по белоснежной мордочке, задел ухо и намочил шерстку на шее чуть ниже челюсти.

Особое место пульсировало и источало яркий, более густой аромат.

Уилл едва не задрожал в чужих руках, когда Ганнибал ткнулся носом именно в это место. Дыхание перехватило. Он помнил, как появился красивый узор тогда в храме.

— Пометь меня, Ганнибал, прямо сейчас. Я весь твой, — Грэм повыше задрал голову, чтобы дать больший простор для маневра.

Слова странным порывом отозвались внутри Ганнибала, более грубо толкая его на этот шаг. Ему этого хотелось. Хотелось с того самого момента, как только увидел Уилла. И все же он не торопился.

Существа, что все еще ютились за деревьями, скрывая себя во мраке, зашевелились, держа в руках свои подношения. Ганнибал потянул носом, когда легкий ветер принес несколько разных запахов: заяц, олень, человек, оборотень и… вендиго. Все это было предложено будто на блюдечке, и ощущение приближающегося кровавого пира стало лишь сильнее.

— Я это сделаю, Уилл, но сначала хочу кое-что тебе показать, — он поднял руку, и с разных сторон к ним бесшумно двинулись хранители леса.

— Ганнибал, — глаза Уилла раскрылись не то в ужасе, не то в удивлении. Они были так похожи на тех существ из видения, что помогали им в поимке всех копий Николаса. — Это… твоя свита?

— Свита? — осведомился мужчина, оглядывая пятерых из шести вендиго. Каждый из них был уникален во внешнем виде, и лишь общие черты, характерные только для них, проглядывались в темноте призрачными огоньками.

Омега внутри сжался, но после бесстрашно выступил вперед, являя свою первоначальную истинную сущность.

На его голове и шерсти засияли голубым светом древние символы. Видящий во сне глядел сквозь сумрак абсолютно белыми глазами, видя всю суть, что была перед ним.

Вендиго не шелохнулись, лишь слегка склонили головы в знак приветствия. Их темная энергия несла за собой вкус крови, разложения и смерти. Перехода. И все же, те души, что уходили в когтях этих существ, были с ними неразрывно связаны. Никто не приходит просто так. Никто не уходит просто так.

Уилл обошел всех, глядя через призму своего света на то, что было в руках каждого, и только рядом с последним он остановился. Красный огонь полыхал над свежим кусочком чего-то, похожего на мясо, но оно все еще было… живое. Билось в острых когтях, будто вырванное сердце, зазывая попробовать, прикоснуться, ощутить… словно это была плоть того, кого нельзя убить в привычном понимании этого слова.

Ганнибал встал рядом, с удовольствием наблюдая за каждым движением и мимикой своего партнера. Перемены поражали, как и то, что омега вел себя, словно хозяин. Его тихий, нежный, любимый Уилл смотрел на хранителей как на что-то обыденное и простое, словно видел их насквозь.

Альфа позволил себе взять сырой, свежайший кусочек подношения. Черная кровь стекала по его пальцам, аппетитно пачкая ладонь.

— Только мясо себеподобных способно трансформировать то, что есть в тебе в нечто большее. Сделать это частью тебя, — он поднес кусочек плоти к губам Уилла и замер.

— Я… не хочу становиться монстром, Ганнибал, — Уилл не смотрел на него, опуская взгляд, возвращая себе более человеческие черты лица. Старался не смотреть, чтобы не видеть осуждения в рубиновых глазах.

И все же… именно он тогда убил свою пару своим глупым непринятием. И именно договор с этими существами являлся шансом на то, что они оба выживут. Черт, как тяжело.

Яркая вспышка страха за то, что он снова сейчас все испортит, прошлась по позвоночнику, поднимая светлую шерсть дыбом.

«Принятие» — подсказывал внутренний голос. Омега доверчиво ткнулся своему человеку в спину, подталкивая на этот шаг. Его поддержка ощущалась светлым, щемящим чувством прямо на сердце.

Уилл тяжело вздохнул, жмурясь и хмуря брови. Упрямо стиснутые зубы послушно разомкнулись, открывая доступ ко рту, куда неспешно был вложен дар вендиго.

Черная кровь испачкала подбородок и губы, но омегу это не смутило. Он слегка сжал зубы, жмурясь еще сильнее, но, к своему глубокому удивлению, ужасного вкуса не ощутил. Скорее необъяснимую терпкость и сладость, словно от инжира или хорошего вина. Он пораженно уставился на Ганнибала, поднимая брови в немом вопросе.

Альфа одобрительно улыбался, хитро щурясь, и тоже закинул в рот несколько особо крупных кусочков, смакуя каждый, как дорогой сыр или трюфель.

Не успел Уилл прокомментировать необычный вкус, как внутри начались какие-то изменения. Его вторая сущность откликалась на зов через пищу и спешила явить себя наружу.

Белые глаза резко сменились на красные, а после — на янтарные с багровыми искрами. Тело упало на колени, выгибаясь в спине и хватаясь руками за землю. Воздуха катастрофически не хватало, но не успел Ганнибал подскочить, как на его глазах Уилл преобразился в красивого, крупного оленя с тремя круглыми, лишенных век глазами и витиеватыми рогами.

Ганнибал испытал неподдельное восхищение, глядя на образ своего возлюбленного. Собственный пульс внезапно взвился вверх, и со всех сторон послышался приветственный рокот. Его пара вошла в свою вторую форму так легко и непринужденно, словно была рождена таким.

Он нежно провел рукой по гладкой шерсти и обнял мощную шею, слушая вибрирующее дыхание.

— Ты никогда не будешь монстром, любовь моя. Ты всегда будешь лучом света даже в том мраке, что создан лишь для поглощения чужих жизней, — он с чувством вылизал дочиста испачканную в крови мордашку и ткнулся пушистым черным лбом рядом с длинным ушком.

Уилл пораженной замер, копытом рыхля землю. В новой ипостаси он мог видеть и реальный мир, и то, что видит лишь Видящий во сне. Это было необычно, как и то ощущение, что он больше не мог моргать.

А еще он чувствовал лес. Его дыхание и шепот, жизненную энергию земли и кустарников, шелест крыльев ночных птиц и писк мышей в норках. Будто его сделали частью этой системы, частью совсем иного мира.

Это завораживало и одновременно слегка пугало той лавиной чувств, эмоций, ощущений и звуков, что обрушились на него со всех сторон. Слишком много всего для него одного в такой короткий промежуток времени. И все же… теперь он понимал красоту, к которой стремился Ганнибал. И если тот нашел ее во власти искусства, то Уилл нашел свое место здесь — среди зеленых крон, глубинного неба, сияния звезд и теплоты живой земли.

Уилл разом вернулся в свою человеческую форму и едва устоял на ногах. Усталость в теле от нескольких трансформаций была отчетливой и неумолимой. Ему вновь требовалось хоть немного отдохнуть.

— Ты устал, моя любовь. Я так горжусь тобой, — Ганнибал приобнял пару за плечи, тоже возвращая себе человеческий облик. Теперь на небольшом лесном закутке снова были они одни. Вендиго покинули мужчин, оставляя тех наедине друг с другом, но в любой момент, по первому зову они были готовы вернуться, чтобы вступить в осуществление договора между Уиллом и собственным существом.

— Есть немного, — Уилл сонливо потер глаза. Его кудри завились еще сильнее от влажности и теперь смешно торчали в разные стороны.

Ганнибал хитро прищурился и тихо заурчал:

— Я знаю одно занятие, которое точно тебя взбодрит, — он шаловливо прошелся пальцами по открытой шее, вызывая ответные крохотные мурашки.

— О, нет, Ганнибал, боже, ты иногда просто невыносим, — пытался слабо отвертеться Уилл, смущенно улыбаясь. Неудовлетворенное тело же желало всячески его предать, с каждым более интимным прикосновением возбуждаясь все сильнее.

— Ты сегодня раскритиковал мой рисунок и ушел один в лес. И кто из нас больший грубиян? — Ганнибал все же зажал руки, что нагло пытались его отпихнуть, и прижался губами к тому особому месту, что приметил ранее, выбивая у Уилла всю почву из-под ног.

Яркий запах мокрого песка и черного перца вновь заполнили легкие, заставляя слюну чуть ли не капать на землю, а клыки — расти самостоятельно. Он невесомо коснулся губами прохладной кожи, согревая ее своим дыханием, когда услышал приглушенный стон.

— Кажется, ты совсем не против, — бывший доктор опустил одну руку вниз к возбужденному достоинству Уилла и убедительно сжал его.

Омега выгнулся от чувствительности и всем телом прижался к своей паре, потираясь о его ладонь. Собственные клыки чесались укусить Ганнибала, но он медлил, предоставляя возможность профессору сделать первый шаг.

Альфа благодарил партнера за терпение чувственными поцелуями, ощущая в вибрирующем и накаляющемся воздухе его нарастающее желание.

— Мой, — на ушко шепнул Ганнибал, утягивая Уилла за собой на землю и нависая над ним. Красные глаза светились в темноте как два драгоценных кровавых рубина, любуясь замершим в ожидании омегой. — Это был последний раз, когда кто-то тебе угрожает, Уилл. Я разберусь с каждым, кто посмеет даже косо на тебя посмотреть. Твоя жизнь будет наполнена счастьем, я обещаю приложить к этому все усилия.

Грэм смотрел во все свои голубые, как чистое небо после дождя, глаза, чувствуя, как внутри, из самого сердца по телу разливается жидким янтарем благодарное тепло.

— Похоже на брачную клятву, профессор Лектер, — смущенно улыбнулся Уилл. Он ощущал себя заново рожденным и чрезвычайно молодым, шаловливым подростком, как и его собственный волк, что желал отдаться своему альфе несмотря на всю усталость от пережитых событий.

— И пусть весь лес будет свидетелем моих слов, — тихо, но довольно торжественно закончил Ганнибал, увлекая возлюбленного в долгий, сладкий поцелуй, что напрочь отключил все мозговые процессы омеги, переключая того в режим чистых, оборотнических инстинктов.

Впереди их ждала долгая ночь, наполненная их жаждой раствориться друг в друге. И то, что теперь Уилл делает все правильно — он не сомневался, доверяя всего себя в единственные руки того, кто готов был пожертвовать всем, и даже жизнью, ради него самого.